миссии среди старообрядцев: дореволюционный опыт
"В моём архиве хранится фотокопия статьи священника Святогорского храма Василия Маракулина из «Вятских епархиальных ведомостей» № 10 за 1902 год «Из жизни Святогорскихъ раскольниковъ Глазовскаго уезда». Статья писана ещё через «ять», интересна своей темой, написана живым, образным языком, что показывает довольно высокую образованность священника. Но ещё больше привлекает она сегодня теми фактами, событиями, которые переносят нас в то далёкое, вековой давности, время, рассказывает о том, как жили наши предки. А начинается она так: «Немало пролито слезъ и отслужено молебновъ безпоповскими (староверскими - авт.) наставниками о возвращенiи на прежнiй путь старообрядчества грамотеевъ Сергiя, Терентiя, Алексiя и Iосифа Евланинскихъ».
Деревня Евланино много раз упоминается в статье и, похоже, она была центром благочестия у староверов, т.к. сюда, «было время, по делам, касающимся веры, приезжали за советом из иных губерний». Вот как - даже из иных губерний. Похоже, такой авторитет ей создавали как раз вышеупомянутые люди, недаром ведь по поводу их отхода от веры служились молебны. Но вот где находилась эта деревня, установить пока не могу, знаю только одно: в нашей Святогорской волости. «Ныне раскольники уповательно смотрят уже не на евланинцев, а на ефремовцев, - пишет далее автор. - Хотя в д. Ефремово нет таких грамотеев, какие есть в деревне Евланинской, зато стариков у ефремовцев больше, пусть и неграмотных, но в древнем благочестии весьма благонадёжных».
Дальше священник рассказывает о тех трудностях, с которыми ему приходится сталкиваться во время своей миссионерской деятельности. С такими, как в Ефремово, стариками как раз и было очень нелегко. Например, «было доказано, что ни сложение перстов, ни алилуйя, ни хождение против солнца, ни символ веры у православных за ересь считать нельзя, старик из д. Ефремовской Ефрем Григорьев стал поносить православных за ношение шапок с острым верховищем». Сами же староверы носили шапки с четырёхугольным верховищем. За ересь считали и ношение на шеё шарфов, особенно красных. Они предпочитали платки.
Так вот, эти старики все своё влияние направили на то, чтобы старообрядцы не ходили на публичные и частные беседы со священником. Священник Василий Маракулин описывает собрание в д. Нохрино 8 июля 1901 года как скандальное. На нём «старики всех собравшихся убеждали разойтись, не слушать меня». «Кто из вас умеет креститься? - кричали они. - Кто соблюдает у вас посты? Ни один из вас не соблюдает! А ещё нас, староверов, задумали учить!». Половина из собравшихся послушалась стариковского голоса и ушла.
Громче всех, как видно из письма, кричал «Ларiонъ». А внизу статьи дана сноска: «Не прошло и трёх недель, и от этой деревни остался пепел. Пожар начался с дома Лариона. Православных жителей в этой деревне не было». Смысл фразы понятен: наказаны Богом. Это, надо полагать, было очень актуально для того времени. Для нас же важна сама историческая справка о деревне Нохрино, о трагедии, произошедшей здесь, о том, кто проживал в ней. Уже в другом документе - «Ведомостях в приходах» за 1911 г. показано, что в Нохрино 20 хозяйств. Все - староверские. Проживает 110 человек мужского пола и 64 - женского. Значит, в каждом доме в среднем по 8-9 человек. Какие были семьи!
А вот какой была деревня до пожара, все ли вновь отстроились или кто-то уехал? Из статьи отца Василия Маракулина понятно, что не боялись святогорцы сниматься с обжитых мест, искать новые, чаще всего примыкали к тем, кто уехал первым.
Вот разговор священника с ямщиком, который возил его по деревням. «Ты, бачко, слышал, чего Алексей-то про Терёху сказал?» Говорит: «Терёшиха если в ад, а Терентий уж не отстанет. За ней он куда хошь пойдёт». Этот Терентий Иванович, мужик лет 40, уже почти два года православную церковь признавал за святую, однако не присоединялся к ней, потому что жена против. А сделать что-либо несогласное с волей жены не решается. По её желанию продал недавно своё хозяйство и уехал с семьёй в Сибирь к родственникам жены. О нём же, Терентии, колеблющиеся раскольники говорили с порицанием: «Он Закон Божий на свою Терёшиху сменял».
Да, видать, не одна она такая в приходе была: властная, крепкая женщина, и священник сам сетует: «Бог весть, как на них здесь влиять. Через школы бы, в них детей своих они не отдают. Женщин-миссионерок тоже нет и не бывало. На беседы не ходят - редко и мало. К ним в дом придёшь - они уходят, всё какие-то дела по хозяйству находятся. Через книги и брошюры? Но читать не умеют, да и не стали бы по своему религиозному убеждению. Остаётся влиять через их мужей, но это будет хромое дело на одной ноге. Эта же Терёшиха на предложение присоединиться к Церкви сказала: «Вот вешайте сейчас, али режьте, а не пойду, так не пойду!» Вот и другая сказала: «…Я эту свою веру староверскую, пока жива буду, не брошу, не переменю. В какой вере жила, в той и умру, а там уже Бог даст». «Да и меня старуха придумала припугнуть, - говорит Назаров. - Ступай, говорю. Недавно её сестра с Багыру спрашивает: ну, а если Алексей-то уйдёт к мирским, неуж ты с ним жить будешь? А моя баба говорит: «Молодость-то вместе прожили, и под старость вместе уж будем».
Вот такие нешуточные страсти разыгрывались в деревнях Святогорской волости во время миссионерской деятельности среди старообрядцев.
В 1901 году, отмечает автор, в волости проживало шесть тысяч старообрядцев и почти все - фанатики. Красногорский район и сегодня считается центром старообрядчества в Удмуртии. Знаю многих людей этой веры. Того фанатизма, о котором пишет священник Василий Маракулин, уже нет - время внесло свои коррективы и в их сознание, но вера по-прежнему крепка, устои - незыблемы. Дай Бог, чтобы Господь возвратил этих людей в лоно матери-Церкви."
Надежда Ашихмина