Аскеза язычников.
Протодиакон (а также некто С.Аверинцев) в свое время усиленно распространял байку о том, что представление о язычестве, как о культе наслаждения и телесности - неверно. Мол, язычники были большими аскетами, чем христиане, потому что считали плоть злом.
Люди, опытные в классическом греколатинии, без труда опровергнут эту белиберду , а я приведу мнение св.Иоанна Златоуста о том ,кто был большим аскетом.
"Действительно, тот питался и в городах и домах, а этот от самой колыбели постоянно жил в пустыне. Предтече Того, Кто имел упразднить все древнее, как-то: труд, проклятие, печаль и пот, надлежало и самому иметь некоторые знаки такого дара и быть выше древнего осуждения. Таковым он и был. Ни земли Он не обрабатывал, ни бразд не рассекал, ни хлеба не ел в поте лица; но стол имел готовый, одежду находил легче стола, а о жилище еще менее заботился, нежели об одежде. Он не имел нужды ни в доме, ни в постели, ни в столе, ни в чем другом подобном, но, нося плоть, вел какую-то ангельскую жизнь.
Для того-то он и носил власяную одежду, чтобы и самою одеждою научить нас удаляться человеческого, и не иметь ничего общего с землею, но возвращаться к прежнему благородству, в каком был некогда Адам, прежде, нежели возымел нужду в платье и одежде. Таким образом, сама одежда Иоанна служила знаком и царского достоинства, и покаяния.
Не спрашивай меня, откуда он, живя в пустыне, мог достать власяницу и пояс? Если ты будешь спрашивать об этом, то найдешь множество и других вопросов, например: как он во время зимы и во время зноя солнечного жил в пустыне, особенно же в незрелом возрасте и с слабым, еще не укрепившимся телом? Каким образом детское его тело могло перенести такие перемены погоды, при таком необыкновенном столе и прочих невыгодах пустынной жизни?
Где ныне те греческие философы, которые суетно ревновали циническому бесстыдству? Какая была польза запираться в бочке, и потом предаваться такой гнусности? Где эти философы, которые, пренебрегая всеми приличиями, имели между тем множество колец, чаш, слуг и служанок, и окружали себя прочею пышностью, вдаваясь, таким образом, в две крайности?
Но не таков был Иоанн; он обитал в пустыне, как на небе, строго исполняя все правила философии, и оттуда, подобно ангелу с неба, нисходил во грады, - подвижник благочестия, увенчанный всею вселенной, и философ философии, и достойной неба. Притом он был таковым тогда, когда еще не был разрешен грех, не прекратился еще закон, не была еще связана смерть, не были еще сокрушены медные врата, но когда еще имел силу ветхий завет. Такова-то мужественная и крепкая душа: она всюду проходит и побеждает все преграды."
Прекрасное немногословное определение - "вдаваясь в две крайности". Языческие культы и философы действительно на разные мелодии хулили богозданную плоть. На словах и на писанине они были великие аскеты. Вот только это никак не производило в делах аскезы, даже сравнимой хотя бы с уставным современным новоначальным монашеством (не говоря уже о таких светильниках, как Антоний Великий и Серафим Саровский) . Платон мог рассуждать о том, как несчастная душа прикована цепями жизни в мрачной пещере тела, что абсолютно не мешало ему бегать за мальчиками для платонической любви. Святитель Иоанн намекает на нечто подобное и про киников и про перипатетиков.
Россказни о "великой аскезе" язычников - миф, культивируемый со вполне определенными целями и задачами, которые, на мой взгляд, христианам совсем уж не с руки, чтобы эти мифы поддерживать.
Люди, опытные в классическом греколатинии, без труда опровергнут эту белиберду , а я приведу мнение св.Иоанна Златоуста о том ,кто был большим аскетом.
"Действительно, тот питался и в городах и домах, а этот от самой колыбели постоянно жил в пустыне. Предтече Того, Кто имел упразднить все древнее, как-то: труд, проклятие, печаль и пот, надлежало и самому иметь некоторые знаки такого дара и быть выше древнего осуждения. Таковым он и был. Ни земли Он не обрабатывал, ни бразд не рассекал, ни хлеба не ел в поте лица; но стол имел готовый, одежду находил легче стола, а о жилище еще менее заботился, нежели об одежде. Он не имел нужды ни в доме, ни в постели, ни в столе, ни в чем другом подобном, но, нося плоть, вел какую-то ангельскую жизнь.
Для того-то он и носил власяную одежду, чтобы и самою одеждою научить нас удаляться человеческого, и не иметь ничего общего с землею, но возвращаться к прежнему благородству, в каком был некогда Адам, прежде, нежели возымел нужду в платье и одежде. Таким образом, сама одежда Иоанна служила знаком и царского достоинства, и покаяния.
Не спрашивай меня, откуда он, живя в пустыне, мог достать власяницу и пояс? Если ты будешь спрашивать об этом, то найдешь множество и других вопросов, например: как он во время зимы и во время зноя солнечного жил в пустыне, особенно же в незрелом возрасте и с слабым, еще не укрепившимся телом? Каким образом детское его тело могло перенести такие перемены погоды, при таком необыкновенном столе и прочих невыгодах пустынной жизни?
Где ныне те греческие философы, которые суетно ревновали циническому бесстыдству? Какая была польза запираться в бочке, и потом предаваться такой гнусности? Где эти философы, которые, пренебрегая всеми приличиями, имели между тем множество колец, чаш, слуг и служанок, и окружали себя прочею пышностью, вдаваясь, таким образом, в две крайности?
Но не таков был Иоанн; он обитал в пустыне, как на небе, строго исполняя все правила философии, и оттуда, подобно ангелу с неба, нисходил во грады, - подвижник благочестия, увенчанный всею вселенной, и философ философии, и достойной неба. Притом он был таковым тогда, когда еще не был разрешен грех, не прекратился еще закон, не была еще связана смерть, не были еще сокрушены медные врата, но когда еще имел силу ветхий завет. Такова-то мужественная и крепкая душа: она всюду проходит и побеждает все преграды."
Прекрасное немногословное определение - "вдаваясь в две крайности". Языческие культы и философы действительно на разные мелодии хулили богозданную плоть. На словах и на писанине они были великие аскеты. Вот только это никак не производило в делах аскезы, даже сравнимой хотя бы с уставным современным новоначальным монашеством (не говоря уже о таких светильниках, как Антоний Великий и Серафим Саровский) . Платон мог рассуждать о том, как несчастная душа прикована цепями жизни в мрачной пещере тела, что абсолютно не мешало ему бегать за мальчиками для платонической любви. Святитель Иоанн намекает на нечто подобное и про киников и про перипатетиков.
Россказни о "великой аскезе" язычников - миф, культивируемый со вполне определенными целями и задачами, которые, на мой взгляд, христианам совсем уж не с руки, чтобы эти мифы поддерживать.