Подражание Причастию
Реплики первобытной антропофагии нередко встречаются и на страницах Псалтыри. Господь обличает нечестивых устами пророка: «Ни ли уразумеют вси делающии беззаконие, снедающии люди Моя в снедь хлеба» (Пс.13, 4).
Или в описании каннибальской трапезы: «Насытишася сынов и оставиша останки младенцем своим (т.е. -младенцев своих)» (Пс.16, 14).
Откровенно каннибальский смысл имеют слова пророка, молящего о Божественном заступлении: «Внегда приближатися на Мя злобующим, еже снести плоти Моя» (Пс.26, 2). Впрочем, принимая данное выражение за произносимое от лица Самого Господа, как часто поступает святоотеческая экзегеза, речь следует вести также о недостойно приступающих к Святым Тайнам.
Св. Писание говорит о подражании евреев жителям Ханаана: «И смесишася во языцех, и навыкоша делом их. И поработаша истуканным их, и бысть им в соблазн, и пожроша сыны своя и дщери свои бесовом, и пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей, яже пожроша истуканным ханаанским, и убиена бысть земля их кровьми, и осквернися в делех их» (Пс.106, 36-39).
На существование человекоубийственных обрядов у обитателей земли ханаанской, включавших акты сакрального каннибализма, указывает Св. Писание: «Так, возгнушавшись древними обитателями святой земли Твоей, совершавшими ненавистные дела волхований и нечестивые жертвоприношения, и безжалостными убийцами детей, и на жертвенных пирах пожиравшими внутренности человеческой плоти и крови в тайных собраниях, и родителями, убивавшими беспомощные души,- Ты восхотел погубить их руками отцов наших, дабы земля драгоценнейшая всех у тебя, приняла достойное население чад Божиих» (Прем. 12, 3-8).
Древние церковные писатели говорили о намеренном подражании языческих культовых практик христианским таинствам и обрядам.
«Св. Иустин первый с негодованием отзывается об этом подражании: «То же самое (о причастии) злые демоны, из подражания научили делать и в таинствах Митры, ибо, как вы знаете, и можете узнать - при посвящении вступающего в таинства, ему предлагается хлеб и «чаша с водой» (Св.Иустин Философ, 1 Аполог. § 66, с. 107).
Тертуллиан еще подробнее пишет об этом подражании: «Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы отвечал: «диавол, который ставит себе за долг скрывать от людей истину, и всячески старается в мистериях ложных богов подражать святым обрядам христианской религии. Он так же погружает обожателей своих в воду и заставляет их верить, что в купели сей получат они отпущение грехов своих. Он ставит знак на челе воинов Митры, когда они посвящаются: приносит в жертву хлеб; представляет вид воскресения; предлагает вместе и венец и меч; запрещает жрецам в другой раз жениться; имеет даже своих девственниц». Кроме того явное подражание заметно также и в жертвоприношениях» (в кн. гр. А. С. Уварова, Христианская символика, М., 1908, с. 71).
Христиане первых веков тщательно скрывали от неверных главные тайны и догматы веры, с особенной строгостью оберегая от профанации евхаристический канон, в соблюдение предостережения Спасителя: «Не дадите святыни псом, не пометайте бисер ваших пред свиниями, да не поперут их ногами своими и врящщеся расторгнут вы» (Мф. 7, 6).
Однако мысль или догадка о таинственном, искупительном значении Божественной Крови, Жертвенного Агнца и копейца, отвращающего райское «обращаемое оружие» (Быт. 3, 24) на Литургии верных, была не чужда и так называемым гностическим сектам.
Блаженный Епифаний, еп. Кипрский, пишет о еретиках попизанах, совершавших жертвоприношения, по описанию известные в истории под названием ритуальных убийств и составляющие основу основ кровавого сатанинского культа.
«Попизане иже и подтилиане с ними же совокупляются хлебосырницы. Ереси две от них беста в фригианах. Другая от них повелевают Попизу некий град пуст посреде Галат и Каподакии и Фригии боготворяще и абие си Иерусалим мняще есть ина Попиза. Женам же отдающе еже начати и священствовати. Оскверняют же некая прободающе млад детищ иглами лютами, яко же и фригиане, и кровью его муку смешьше, и хлебом сотворьше приношение приемлют» (Ефремова Кормчая, л. 2566).
Похожие сведения о миланских еретиках представляет древне-русский источник: «Во граде Медиоламе безумнии людие почитающе Моисеовы книги перваго закона и нашедше слово еже бе раститеся, плодитеся и наполните землю, и единъ безумникъ замыслилъ, а къ его мысли многия же человецы мужи и жены и дети ихъ пристали, и начаша сходитися и молитися бесосоставною молитвою въ ночи, и попъ ихъ облечется въ скверную свою одежду и повелитъ свещи вжечь, и моляся погасить свечи и завопитъ: роститеся, плодитеся и наполните землю, такъ вамъ Богъ приказалъ. Мужи жъ и отроки, возбесневше и разсвирепевше, и поимше кто жъ по прилучаю жену или девицу, блудъ творяху безстудно. И съ того падения зачнется детищъ у жены или у девицы, и они поведаютъ попу своему, попъ ж (е) пишетъ число дни, и имена ихъ, и егда родится отроча, и принесуть его на тожъ место, где сходятся на скверную свою молитву и на смешение, и тамъ попы ихъ, огнь складше, сожгутъ детищъ тотъ, и пепелъ его згребутъ, и носятъ вместо мощей, и какъ новой попъ въ ихъ вере станетъ, и даютъ ему того пепела пити в вине, и прочихъ безумниковъ приобщаютъ къ своей скверности темъ ж(е) пепеломъ, благочестивии жъ, видъвше злую ихъ скверну, развратиша веру ихъ, и сонмища ихъ сожегоша, и ихъ в заточение разослаша» (Цит. по: В. Перетц, К вопросу о времени возникновения хлыстовщины, Этногр. Обозр., кн.27,1898, № 2).
Датируемый XVII веком чин «Како достоит проклинати списанием еретицех, еже от Манихеи приходящих святей Божии и апостолстей церкви» содержит, между прочим, и такие проклятия, указывающие на практику ритуального каннибализма: «Вси предреченнии и иже тем подобная мудрствующе и отлагающим убо церкви християнския и хулящим убо святую Богородицу Марию и чесный крест и свещенныя образы и спасительное крещение, и отвращающихся убо божественных Таин причастия, утробы ж младенческия сженых во оцещение, паче ж во осквернение душам приемлющих, и своея пища сими оскверняющее, да будут проклятии» (РГБ. Троицкое собр. Ф. 304.1. № 799/1927. Нила Сорскаго книга и Сборник. Нач. XVII в.Л. 192 - 206).
Исследователь творчества блаж. Иеронима Стридонского замечает: «Ереси наполняли все концы Империи всевозможными слухами, страхами, вымыслами. О монтанистах думали, что они употребляют в своих мистериях кровь младенцев, и Иероним писал Марцелле: «Умалчиваю о кощунственных таинствах, с которыми связываются рассказы о младенце-мученике. Хотел бы не верить этому. Пусть будет ложно все, что касается крови» (Цит.по: А. Диесперов, Блаженный Иероним и его время, М., 2002, с.27-28).
По-видимому, в ритуальной клевете, в стремлении «переложить с больной головы на здоровую», следует искать источник всевозможных слухов и домыслов о сквернодействиях еретиков, которые, надо думать, были всякий раз ложными, коль скоро не шла речь о тех случаях, когда «еретические» собрания контролировались опытными наставниками из «жидов».
История гонений на первых христиан повествует о том, как иудеи доносили римским властям на «сектантов», которые якобы едят детей и пьют их кровь.
Св. мученик Иустин Философ в своей Апологии пишет: «Так злые демоны возбудили некоторых худых людей и на такое дело: умертвивши некоторых из нас по ложным обвинениям, на нас взнесенным, они влекли на пытку слуг наших или детей, или женщин, и ужасными мучениями принуждали их говорить про нас те баснословные действия, которые сами делают явно. А так как за нами нет ничего такого, то мы и не беспокоимся, имея Бога Нерожденного и Неизреченного свидетелем мыслей и действий. Ибо, почему нам и всенародно не признавать таких дел хорошими и не доказывать, что они суть божественное любомудрие, говоря, что, умерщвляя людей, мы совершаем таинство Кроноса (греческое поименование Молоха - прим.); упиваясь, как говорят, кровию, подражаем тому, что вы делаете почитаемо¬му вами идолу, которого вы окропляете кровию не только бессловесных животных, но и людей, совершая это возлияние крови умерщвленных жертв через знаменитейшего и благороднейшего из вас» (Сочинения святого Иустина, философа и мученика, М., 1892.с.118).
В «Послании Венских и Лионских Христиан к церквам в Азии и Фригии о гонении, бывшем в Галлии в царствование Марка Аврелия», также относящемуся ко II веку, говорится: «Были также схватываемы и некоторые язычники из наших слуг (...): и сии по хитрости сатаны, устрашась мучений, претерпеваемых в глазах их святыми, приписывали нам, быв подстрекаемы к сему воинами, жертвенные (фиестовы) трапезы».
Христианский апологет II века Афинагор в третьей главе своего «Ходатайства в защиту христиан», среди основных пунктов обвинений, выдвигаемых против них, называет каннибализм («фиестовы трапезы»). Фиест - герой греческой мифологии, которого накормили мясом его сыновей.
В Новое время обвинение в причащении кровью и плотью младенцев с еретиков монтанистов в целях сокрытия преступлений истинных кровопийц было перенесено на русское православное простонародье, именуемое миссионерским прозванием «хлыстов» (христоверов, людей Божиих).
Исследователь хлыстовщины Василий Кельсиев приводит в своей статье «Святорусские двоеверы» рассказ «Богородицы Авдотьи», из Курской губернии о том, как якобы происходит жертвоприношение «христосика»: «заклали его в левый бок копием (ножик такой) в самое сердечушко, - даже и не пикнул, - выпустили кровь горячую в чашку, все причастилися, - а кровушка красная, и пар от нее идет. Положили на противне тельце в печку (… ). Сухое тельце его в руках измяли, в ступу положили, пестом избили, - и пошел по всему Кораблю пир. Все бегут: «щепоточку дайте, говорят, тельца Господня» …Вера-то наша правая».
Не менее несообразно в отношении религиозно-этнической принадлежности истинных виновников события свидетельство, которое приводит в своей книге барон Гакстгаузен: «Во время моления (ночью на Пасху) Люди Божии сажают в чан, наполненный теплой водой 15-ти летнюю девицу. Когда она усядется в чан, подходят к ней старухи, делают глубокий надрез на ее левой груди, потом отрезают грудь и с удивительною ловкостью останавливают течение крови. Во время этой операции дают ей в руки икону Святого Духа (Нерукотворного Спаса), чтобы она, углубившись в благоговейное созерцание, легче переносила боль. Потом отрезанную часть тела кладут на блюдо, разрезают на мелкие куски и раздают их присутствующим, которые съедают их» (И.М Добротворский, "Люди Божьи", 1869. Цит по: Etudes sur la situation interieur, lа viе nationale еt Ies institutions rurales dе lа Russie, раr lе baron dе Нахthausen. 1847 г. Наnowre. v. I, с. IX).
В книге Давыдова «Иудейство», представлена целая галерея старинных гравюр, изображающих ритуальное убийство христианских младенцев, - толпа жидов в характерных одеждах и позах сгруппирована над тазом или лоханью с кровью, «прободающе млад детищ иглами лютами».
Подпись, сделанная под одной из гравюр на странице 112, гласит: «Из хроники Нюрнберга. Рис. Волгемута (по данным следствия), сделанный в 1492 г. Рим. - кат. Церковь признала 3-летн. Симона мучеником и святым. Тело его покоится в хрустальном гробу на алтаре в Тридентском кафедральном соборе. Тридентский суд, на основании признания самих жидов установил ритуальное убийство и все обстоятельства, сопровождавшие его.
Жид Тобиас принес в комнату по соседству с синагогой мальчика Симона 3-х лет и 4-х мес. от роду. Жиды зажали мальчику рот и, держа за руки и за ноги, начали его истязать: вырезали из правой щеки кусок мяса, кололи большими иглами все тело и полученную кровь влили в тесто для мацы. Мучая, они называли мальчика Иисусом Хрис¬том. Труп замученного они бросили в реку. Родители нашли тело ребенка и сообщили об убийстве правосудию. На рис. видно, что мальчик стоит на невысоком столе; жид Самуил держит его за руки; жид Тобиас прокалывает мальчику правый бок; жид Майер прокалывает правую руку; жид Витал колет в левый бок; мясник жид Моисей вырезает нижнюю часть живота; жид Ангелус собирает в посуду кровь. Слева стоят Израиль и служанка Грумела со свечами в руках; служанка кроме того держит в левой руке иглы для уколов. Суд признал всех виновными и предал их сожжению» (Давыдов, Иудейство, Рига, 1944, с.112).
Можно догадываться, что ритуальное назначение «лютых игл» или в просторечии «шваек», употребляемых при убиении христианских младенцев состоит в их профаническом, кощунственном характере по отношению к орудиям казни Господа - священным гвоздям и копию, а также святому копию Православного Богослужения.
«Копием в нашей церкви называется короткий обоюдоострый нож, с помощью которого совершаются все действия проскомидии. Он знаменует то копие, которым един от воин проколол ребро Спасителя» (Прот. Г. Дьяченко, Полн. Церк.-слав. словарь, М., 1900, 263).
По чинопоследованию проскомидии «священник после обычного возгласа, взяв в левую руку 1-ю просфору двухчастную,- в образ двух естеств в лице Иисуса Христа, а в правую - копие, знаменует им трижды просфору на верху печати с произнесением слов: «в воспоминание Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», в той уверенности, что эта просфора, по заповеди Господа, имеет быть принесена в жертву Богу за грехи мира.Далее вырезывает святый агнец, то есть, среднюю четвероугольную часть просфоры, водружая сперва копие с правой стороны просфоры около печати, произнося слова: «яко овча на заколение ведеся», с левой - «яко агнец непорочен, прямо стригущего его безгласен, тако не отверзает уст своих», в верхней - «во смирение Его суд его взятся», в нижней - «род же Его кто исповесть». В этих словах священник представляет себе образ Искупителя, кроткого и долготерпеливого, за смирение которого не будет применен к Нему праведный суд. Хотя Он умер как обыкновенный человек «в язве сый»; но предвечное происхождение Его кто из современников знает. Отделивши таким об¬разом мягкую часть просфоры, священник вынимает ее извнутри вместе с печатью со словами: «яко вземлется от земли живот Его», и полагает ее на дискосе, надрезывает на мягкой части просфоры, внизу крест со словами: «жрется Агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение всех», и прободает копием в правую сторону, говоря: «един от воин копием ребра Его прободе, и абие изыде кровь и вода». За этим действием вливается вино, растворенное водою в святую чашу. Ибо по словам св. Киприана: «Чаша с водой без вина не должна быть приносима, ни вино без воды». Все это делается в воспоминание страданий Иисуса Христа и прободения ребра Его на кресте и излияния крови и воды из них» (Архим. Гавриил, Руководство по Литургике, Тверь, 1886, с. 506-507).
Отмечая подражательно-кощунственный по отношению к христианскому Богослужению характер ритуальных убийств, выражающийся, как это стало очевидно в деле об убийстве Ющинского, в нанесении жертве определенного количества уколов, из которых только один последний должен быть смертельным, проф-прот. Т. И. Буткевич пишет: «Пранайтис приводит в своей экспертизе и тот способ убийства христиан, который указывается каббалою: «И смерть их (аммэ гаарец - не евреев), пусть будет при замкнутом рте, как у животного, которое умирает без голоса и речи. В молитве же он (резник) так должен говорить: нет у меня уст отвечать и нет чела, чтобы поднять голову. И он творит благодарственную молитву и дает обет Святому да будет он благословен, что ежедневно должно быть убиение во Ехаде, как при убиении скота, двенадцатью испытаниями ножа и ножем, что составляет тринадцать (именно столько составляют числовые значения слова Эхад: алеф - 1, хетт - 8, далет - 4, а всего - 13).
«Покойный профе¬сор московской духовной академии по кафедре еврейского языка и литературы П. И. Горский-Платонов усматривал в этом каббалистическом способе убиения скота, и человека еще и кощунство евреев над священнодействиями Православной церкви, именно над тем, что православный священник, приготовляя на проскомидии агнец произносит те же слова прор. Исайи, что и еврейский резник: «Как овча веден был на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так и Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53,7)» (Прот.Т.И.Буткевич, О смысле и значении кровавых жертвоприношений в дохристианском мире и о так называемых «ритуальных убийствах». В кн.: Кровь в верованиях и суевериях человечества, СПб, 1995, с.278 - 279).
В том же значении кощунственного по отношению к христианским таинствам действия следует рассматривать, по-видимому, и известные по многочисленным процессам случаи осквернения евреями Св. Христовых Таин, пресуществленных Тела и Крови Господа (у католиков -облаток).
Кажется, однако, что с подражанием дело обстоит как раз наоборот. Именно православная Евхаристия является переосмыслением или ритуальной заменой древнейших обрядов жертвоприношения детей, о чем наглядное свидетельство представляет церковная иконография, изображающая Богомладенца - Христа возлежащим в чаше или на дискосе во время совершения Православной Литургии.
Священник Павел Флоренский, глубоко чувствуя страшное значение древнего человекоубийственного культа, переосмысляемого в Православной Евхаристии, замечает: «В Таинственных глубинах нашего естества всегда происходит попаление или освящение. Но на поверхности не оставлен ли человек своей тупости и своему легкомыслию? Страшная и попаляющая религия сводится к плоскости распятий-брелков, просфорочек, пасочек, херувимских с руладами, иконочек, проповедочек к одному из бесчисленных развлечений нас, скучающих бездельников и в особенности бездельниц. Ужели так-таки и нет на нас расправы? Напомним: нередки случаи, когда перед глазами неверующего раздергивалась пелена видов, и грозно смотрело на них сущее культа. Ангелы сослужащие, а то и заменяющие священнослужителей. Закалаемый на дискосе Христос-Младенец. Кровь изливаемая. Трепет сил небесных. Свет нестерпимый. Враги рода человеческого, от Святых Таин отвлекающие. Случаи этого рода многочисленны и, разбросанные на протяжении многих веков, записаны и подтверждены. Но случаев этих гораздо более, нежели сколько их зарегистрировано. Они настоль-ко сравнительно часты, что в «Известии учительном», т.е. наставлении священнику, как поступать, если произойдет то или иное непредвиденное событие, вроде пролития Честной Крови, нападения врагов, пожара, падения паука в Святую Чашу и т.п. среди многих других неожиданностей оговорено и следующее: «Аще по освящении хлеба или вина покажется чудо, сиесть вид хлеба в виде плоти или отрочате, вино же в виде крове», при этом не только объяснено, как поступать при таком превращении, но и объяснено, что - «чудо от Бога, неверства или иныя ради вины явлено» (Известие учительное в Служебнике, тиснения 6-го в СПб)» (Флоренский, Философия культа, М.,2004, с.46-47).
Писатель генерал П. Краснов в романе «Цареубийцы» передает рассказ о несомненно имевшем место быть знамении старцу Голосеевской пустыни иеромонаху Алексию в день цареубийства 1 марта 1881 года. «Вынимал тот Алексий в чине иеромонаха 1 марта за жертвенником частицы о здравии и только вынул о здравии Государя Александра II и говорит сослужащему с ним отцу диакону: «Поосторожнее надо, отец диакон, на частицу вино чего пролил? Красная, как в крови, частица…». Диакон смотрит с удивлением, что такое говорит отец архимандрит: частица совсем белая. «Батюшка, отец Алексей, -говорит диакон, - да что вы, частица же белая…- Что вздор мелешь,- говорит отец Алексий, -красная частица, в крови выкупана…». Тогда никто ничего не понял, а после-то все объяснилось. Прозорливец был отец Алексий» (П. Краснов, Цареубийцы, М., 1994, с.315).
Вселенское значение черной мессы цареубийства (в смысле эффекта оккультного воздействия на тонкие материи, доступного для сверхчувственного восприятия человеческим умом), этой литургии дьявола, совершаемой как кровавое человеческое жертвоприношение Молоху, свидетельствуется следующим эпизодом из жизни дивеевской блаженной Марии Ивановны, сменившей в 1915 году Пашу Саровскую. «В ночь с 4 на 5 июля 1918 года, т.е. в ночь мученической кончины Царской Семьи (…), она страшно бушевала и кричала: «Царевен штыками! Проклятые жиды!». Неистовствовала страшно, и только потом выяснилось, о чем она кричала. Значит, она знала, кто приказывал и кто был исполнителем этого чудовищного преступления» (С.Фомин, Россия перед Вторым Пришествием, СПб.- М., 2003, т.2, с.167).
Достоевский в «Дневнике писателя» описывает такой случай. «Однажды крестьянин взялся на спор осквернить просфору. Он приладил ее к столбу, прицелился из ружья. Но когда собрался стрелять, увидел крест с Распятым. Он потерял сознание и упал вместе со своим ружьем. Придя в себя, он нашел монаха, валялся у него в ногах, моля о сострадании. Монах наложил на него суровое покаяние. Только на Руси, пишет Достоевский, подобный спор вообще возможен. Только здесь находят забвение всякой меры, потребность нарушить все границы, жажду леденящих сердце чувств» (Ф.М. Достоевский, «Дневник», т.1, с.223 (1873), цит. по: А.Безансон, Убиенный царевич, М., 1999, с.12).
За моралистическими рассуждениями о «загадочной и широкой русской душе» (как и за исследованиями о манихейских «мессалианско-богомильских» влияниях на русское мистическое сектантство), остается, однако, в стороне закономерный вопрос, кто же подбил русского мужика на подобный кощунственный спор?
Николай Козлов
Оригинал взят у rosh_mosoh в Подражание
Или в описании каннибальской трапезы: «Насытишася сынов и оставиша останки младенцем своим (т.е. -младенцев своих)» (Пс.16, 14).
Откровенно каннибальский смысл имеют слова пророка, молящего о Божественном заступлении: «Внегда приближатися на Мя злобующим, еже снести плоти Моя» (Пс.26, 2). Впрочем, принимая данное выражение за произносимое от лица Самого Господа, как часто поступает святоотеческая экзегеза, речь следует вести также о недостойно приступающих к Святым Тайнам.
Св. Писание говорит о подражании евреев жителям Ханаана: «И смесишася во языцех, и навыкоша делом их. И поработаша истуканным их, и бысть им в соблазн, и пожроша сыны своя и дщери свои бесовом, и пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей, яже пожроша истуканным ханаанским, и убиена бысть земля их кровьми, и осквернися в делех их» (Пс.106, 36-39).
На существование человекоубийственных обрядов у обитателей земли ханаанской, включавших акты сакрального каннибализма, указывает Св. Писание: «Так, возгнушавшись древними обитателями святой земли Твоей, совершавшими ненавистные дела волхований и нечестивые жертвоприношения, и безжалостными убийцами детей, и на жертвенных пирах пожиравшими внутренности человеческой плоти и крови в тайных собраниях, и родителями, убивавшими беспомощные души,- Ты восхотел погубить их руками отцов наших, дабы земля драгоценнейшая всех у тебя, приняла достойное население чад Божиих» (Прем. 12, 3-8).
Древние церковные писатели говорили о намеренном подражании языческих культовых практик христианским таинствам и обрядам.
«Св. Иустин первый с негодованием отзывается об этом подражании: «То же самое (о причастии) злые демоны, из подражания научили делать и в таинствах Митры, ибо, как вы знаете, и можете узнать - при посвящении вступающего в таинства, ему предлагается хлеб и «чаша с водой» (Св.Иустин Философ, 1 Аполог. § 66, с. 107).
Тертуллиан еще подробнее пишет об этом подражании: «Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы отвечал: «диавол, который ставит себе за долг скрывать от людей истину, и всячески старается в мистериях ложных богов подражать святым обрядам христианской религии. Он так же погружает обожателей своих в воду и заставляет их верить, что в купели сей получат они отпущение грехов своих. Он ставит знак на челе воинов Митры, когда они посвящаются: приносит в жертву хлеб; представляет вид воскресения; предлагает вместе и венец и меч; запрещает жрецам в другой раз жениться; имеет даже своих девственниц». Кроме того явное подражание заметно также и в жертвоприношениях» (в кн. гр. А. С. Уварова, Христианская символика, М., 1908, с. 71).
Христиане первых веков тщательно скрывали от неверных главные тайны и догматы веры, с особенной строгостью оберегая от профанации евхаристический канон, в соблюдение предостережения Спасителя: «Не дадите святыни псом, не пометайте бисер ваших пред свиниями, да не поперут их ногами своими и врящщеся расторгнут вы» (Мф. 7, 6).
Однако мысль или догадка о таинственном, искупительном значении Божественной Крови, Жертвенного Агнца и копейца, отвращающего райское «обращаемое оружие» (Быт. 3, 24) на Литургии верных, была не чужда и так называемым гностическим сектам.
Блаженный Епифаний, еп. Кипрский, пишет о еретиках попизанах, совершавших жертвоприношения, по описанию известные в истории под названием ритуальных убийств и составляющие основу основ кровавого сатанинского культа.
«Попизане иже и подтилиане с ними же совокупляются хлебосырницы. Ереси две от них беста в фригианах. Другая от них повелевают Попизу некий град пуст посреде Галат и Каподакии и Фригии боготворяще и абие си Иерусалим мняще есть ина Попиза. Женам же отдающе еже начати и священствовати. Оскверняют же некая прободающе млад детищ иглами лютами, яко же и фригиане, и кровью его муку смешьше, и хлебом сотворьше приношение приемлют» (Ефремова Кормчая, л. 2566).
Похожие сведения о миланских еретиках представляет древне-русский источник: «Во граде Медиоламе безумнии людие почитающе Моисеовы книги перваго закона и нашедше слово еже бе раститеся, плодитеся и наполните землю, и единъ безумникъ замыслилъ, а къ его мысли многия же человецы мужи и жены и дети ихъ пристали, и начаша сходитися и молитися бесосоставною молитвою въ ночи, и попъ ихъ облечется въ скверную свою одежду и повелитъ свещи вжечь, и моляся погасить свечи и завопитъ: роститеся, плодитеся и наполните землю, такъ вамъ Богъ приказалъ. Мужи жъ и отроки, возбесневше и разсвирепевше, и поимше кто жъ по прилучаю жену или девицу, блудъ творяху безстудно. И съ того падения зачнется детищъ у жены или у девицы, и они поведаютъ попу своему, попъ ж (е) пишетъ число дни, и имена ихъ, и егда родится отроча, и принесуть его на тожъ место, где сходятся на скверную свою молитву и на смешение, и тамъ попы ихъ, огнь складше, сожгутъ детищъ тотъ, и пепелъ его згребутъ, и носятъ вместо мощей, и какъ новой попъ въ ихъ вере станетъ, и даютъ ему того пепела пити в вине, и прочихъ безумниковъ приобщаютъ къ своей скверности темъ ж(е) пепеломъ, благочестивии жъ, видъвше злую ихъ скверну, развратиша веру ихъ, и сонмища ихъ сожегоша, и ихъ в заточение разослаша» (Цит. по: В. Перетц, К вопросу о времени возникновения хлыстовщины, Этногр. Обозр., кн.27,1898, № 2).
Датируемый XVII веком чин «Како достоит проклинати списанием еретицех, еже от Манихеи приходящих святей Божии и апостолстей церкви» содержит, между прочим, и такие проклятия, указывающие на практику ритуального каннибализма: «Вси предреченнии и иже тем подобная мудрствующе и отлагающим убо церкви християнския и хулящим убо святую Богородицу Марию и чесный крест и свещенныя образы и спасительное крещение, и отвращающихся убо божественных Таин причастия, утробы ж младенческия сженых во оцещение, паче ж во осквернение душам приемлющих, и своея пища сими оскверняющее, да будут проклятии» (РГБ. Троицкое собр. Ф. 304.1. № 799/1927. Нила Сорскаго книга и Сборник. Нач. XVII в.Л. 192 - 206).
Исследователь творчества блаж. Иеронима Стридонского замечает: «Ереси наполняли все концы Империи всевозможными слухами, страхами, вымыслами. О монтанистах думали, что они употребляют в своих мистериях кровь младенцев, и Иероним писал Марцелле: «Умалчиваю о кощунственных таинствах, с которыми связываются рассказы о младенце-мученике. Хотел бы не верить этому. Пусть будет ложно все, что касается крови» (Цит.по: А. Диесперов, Блаженный Иероним и его время, М., 2002, с.27-28).
По-видимому, в ритуальной клевете, в стремлении «переложить с больной головы на здоровую», следует искать источник всевозможных слухов и домыслов о сквернодействиях еретиков, которые, надо думать, были всякий раз ложными, коль скоро не шла речь о тех случаях, когда «еретические» собрания контролировались опытными наставниками из «жидов».
История гонений на первых христиан повествует о том, как иудеи доносили римским властям на «сектантов», которые якобы едят детей и пьют их кровь.
Св. мученик Иустин Философ в своей Апологии пишет: «Так злые демоны возбудили некоторых худых людей и на такое дело: умертвивши некоторых из нас по ложным обвинениям, на нас взнесенным, они влекли на пытку слуг наших или детей, или женщин, и ужасными мучениями принуждали их говорить про нас те баснословные действия, которые сами делают явно. А так как за нами нет ничего такого, то мы и не беспокоимся, имея Бога Нерожденного и Неизреченного свидетелем мыслей и действий. Ибо, почему нам и всенародно не признавать таких дел хорошими и не доказывать, что они суть божественное любомудрие, говоря, что, умерщвляя людей, мы совершаем таинство Кроноса (греческое поименование Молоха - прим.); упиваясь, как говорят, кровию, подражаем тому, что вы делаете почитаемо¬му вами идолу, которого вы окропляете кровию не только бессловесных животных, но и людей, совершая это возлияние крови умерщвленных жертв через знаменитейшего и благороднейшего из вас» (Сочинения святого Иустина, философа и мученика, М., 1892.с.118).
В «Послании Венских и Лионских Христиан к церквам в Азии и Фригии о гонении, бывшем в Галлии в царствование Марка Аврелия», также относящемуся ко II веку, говорится: «Были также схватываемы и некоторые язычники из наших слуг (...): и сии по хитрости сатаны, устрашась мучений, претерпеваемых в глазах их святыми, приписывали нам, быв подстрекаемы к сему воинами, жертвенные (фиестовы) трапезы».
Христианский апологет II века Афинагор в третьей главе своего «Ходатайства в защиту христиан», среди основных пунктов обвинений, выдвигаемых против них, называет каннибализм («фиестовы трапезы»). Фиест - герой греческой мифологии, которого накормили мясом его сыновей.
В Новое время обвинение в причащении кровью и плотью младенцев с еретиков монтанистов в целях сокрытия преступлений истинных кровопийц было перенесено на русское православное простонародье, именуемое миссионерским прозванием «хлыстов» (христоверов, людей Божиих).
Исследователь хлыстовщины Василий Кельсиев приводит в своей статье «Святорусские двоеверы» рассказ «Богородицы Авдотьи», из Курской губернии о том, как якобы происходит жертвоприношение «христосика»: «заклали его в левый бок копием (ножик такой) в самое сердечушко, - даже и не пикнул, - выпустили кровь горячую в чашку, все причастилися, - а кровушка красная, и пар от нее идет. Положили на противне тельце в печку (… ). Сухое тельце его в руках измяли, в ступу положили, пестом избили, - и пошел по всему Кораблю пир. Все бегут: «щепоточку дайте, говорят, тельца Господня» …Вера-то наша правая».
Не менее несообразно в отношении религиозно-этнической принадлежности истинных виновников события свидетельство, которое приводит в своей книге барон Гакстгаузен: «Во время моления (ночью на Пасху) Люди Божии сажают в чан, наполненный теплой водой 15-ти летнюю девицу. Когда она усядется в чан, подходят к ней старухи, делают глубокий надрез на ее левой груди, потом отрезают грудь и с удивительною ловкостью останавливают течение крови. Во время этой операции дают ей в руки икону Святого Духа (Нерукотворного Спаса), чтобы она, углубившись в благоговейное созерцание, легче переносила боль. Потом отрезанную часть тела кладут на блюдо, разрезают на мелкие куски и раздают их присутствующим, которые съедают их» (И.М Добротворский, "Люди Божьи", 1869. Цит по: Etudes sur la situation interieur, lа viе nationale еt Ies institutions rurales dе lа Russie, раr lе baron dе Нахthausen. 1847 г. Наnowre. v. I, с. IX).
В книге Давыдова «Иудейство», представлена целая галерея старинных гравюр, изображающих ритуальное убийство христианских младенцев, - толпа жидов в характерных одеждах и позах сгруппирована над тазом или лоханью с кровью, «прободающе млад детищ иглами лютами».
Подпись, сделанная под одной из гравюр на странице 112, гласит: «Из хроники Нюрнберга. Рис. Волгемута (по данным следствия), сделанный в 1492 г. Рим. - кат. Церковь признала 3-летн. Симона мучеником и святым. Тело его покоится в хрустальном гробу на алтаре в Тридентском кафедральном соборе. Тридентский суд, на основании признания самих жидов установил ритуальное убийство и все обстоятельства, сопровождавшие его.
Жид Тобиас принес в комнату по соседству с синагогой мальчика Симона 3-х лет и 4-х мес. от роду. Жиды зажали мальчику рот и, держа за руки и за ноги, начали его истязать: вырезали из правой щеки кусок мяса, кололи большими иглами все тело и полученную кровь влили в тесто для мацы. Мучая, они называли мальчика Иисусом Хрис¬том. Труп замученного они бросили в реку. Родители нашли тело ребенка и сообщили об убийстве правосудию. На рис. видно, что мальчик стоит на невысоком столе; жид Самуил держит его за руки; жид Тобиас прокалывает мальчику правый бок; жид Майер прокалывает правую руку; жид Витал колет в левый бок; мясник жид Моисей вырезает нижнюю часть живота; жид Ангелус собирает в посуду кровь. Слева стоят Израиль и служанка Грумела со свечами в руках; служанка кроме того держит в левой руке иглы для уколов. Суд признал всех виновными и предал их сожжению» (Давыдов, Иудейство, Рига, 1944, с.112).
Можно догадываться, что ритуальное назначение «лютых игл» или в просторечии «шваек», употребляемых при убиении христианских младенцев состоит в их профаническом, кощунственном характере по отношению к орудиям казни Господа - священным гвоздям и копию, а также святому копию Православного Богослужения.
«Копием в нашей церкви называется короткий обоюдоострый нож, с помощью которого совершаются все действия проскомидии. Он знаменует то копие, которым един от воин проколол ребро Спасителя» (Прот. Г. Дьяченко, Полн. Церк.-слав. словарь, М., 1900, 263).
По чинопоследованию проскомидии «священник после обычного возгласа, взяв в левую руку 1-ю просфору двухчастную,- в образ двух естеств в лице Иисуса Христа, а в правую - копие, знаменует им трижды просфору на верху печати с произнесением слов: «в воспоминание Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», в той уверенности, что эта просфора, по заповеди Господа, имеет быть принесена в жертву Богу за грехи мира.Далее вырезывает святый агнец, то есть, среднюю четвероугольную часть просфоры, водружая сперва копие с правой стороны просфоры около печати, произнося слова: «яко овча на заколение ведеся», с левой - «яко агнец непорочен, прямо стригущего его безгласен, тако не отверзает уст своих», в верхней - «во смирение Его суд его взятся», в нижней - «род же Его кто исповесть». В этих словах священник представляет себе образ Искупителя, кроткого и долготерпеливого, за смирение которого не будет применен к Нему праведный суд. Хотя Он умер как обыкновенный человек «в язве сый»; но предвечное происхождение Его кто из современников знает. Отделивши таким об¬разом мягкую часть просфоры, священник вынимает ее извнутри вместе с печатью со словами: «яко вземлется от земли живот Его», и полагает ее на дискосе, надрезывает на мягкой части просфоры, внизу крест со словами: «жрется Агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение всех», и прободает копием в правую сторону, говоря: «един от воин копием ребра Его прободе, и абие изыде кровь и вода». За этим действием вливается вино, растворенное водою в святую чашу. Ибо по словам св. Киприана: «Чаша с водой без вина не должна быть приносима, ни вино без воды». Все это делается в воспоминание страданий Иисуса Христа и прободения ребра Его на кресте и излияния крови и воды из них» (Архим. Гавриил, Руководство по Литургике, Тверь, 1886, с. 506-507).
Отмечая подражательно-кощунственный по отношению к христианскому Богослужению характер ритуальных убийств, выражающийся, как это стало очевидно в деле об убийстве Ющинского, в нанесении жертве определенного количества уколов, из которых только один последний должен быть смертельным, проф-прот. Т. И. Буткевич пишет: «Пранайтис приводит в своей экспертизе и тот способ убийства христиан, который указывается каббалою: «И смерть их (аммэ гаарец - не евреев), пусть будет при замкнутом рте, как у животного, которое умирает без голоса и речи. В молитве же он (резник) так должен говорить: нет у меня уст отвечать и нет чела, чтобы поднять голову. И он творит благодарственную молитву и дает обет Святому да будет он благословен, что ежедневно должно быть убиение во Ехаде, как при убиении скота, двенадцатью испытаниями ножа и ножем, что составляет тринадцать (именно столько составляют числовые значения слова Эхад: алеф - 1, хетт - 8, далет - 4, а всего - 13).
«Покойный профе¬сор московской духовной академии по кафедре еврейского языка и литературы П. И. Горский-Платонов усматривал в этом каббалистическом способе убиения скота, и человека еще и кощунство евреев над священнодействиями Православной церкви, именно над тем, что православный священник, приготовляя на проскомидии агнец произносит те же слова прор. Исайи, что и еврейский резник: «Как овча веден был на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так и Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53,7)» (Прот.Т.И.Буткевич, О смысле и значении кровавых жертвоприношений в дохристианском мире и о так называемых «ритуальных убийствах». В кн.: Кровь в верованиях и суевериях человечества, СПб, 1995, с.278 - 279).
В том же значении кощунственного по отношению к христианским таинствам действия следует рассматривать, по-видимому, и известные по многочисленным процессам случаи осквернения евреями Св. Христовых Таин, пресуществленных Тела и Крови Господа (у католиков -облаток).
Кажется, однако, что с подражанием дело обстоит как раз наоборот. Именно православная Евхаристия является переосмыслением или ритуальной заменой древнейших обрядов жертвоприношения детей, о чем наглядное свидетельство представляет церковная иконография, изображающая Богомладенца - Христа возлежащим в чаше или на дискосе во время совершения Православной Литургии.
Священник Павел Флоренский, глубоко чувствуя страшное значение древнего человекоубийственного культа, переосмысляемого в Православной Евхаристии, замечает: «В Таинственных глубинах нашего естества всегда происходит попаление или освящение. Но на поверхности не оставлен ли человек своей тупости и своему легкомыслию? Страшная и попаляющая религия сводится к плоскости распятий-брелков, просфорочек, пасочек, херувимских с руладами, иконочек, проповедочек к одному из бесчисленных развлечений нас, скучающих бездельников и в особенности бездельниц. Ужели так-таки и нет на нас расправы? Напомним: нередки случаи, когда перед глазами неверующего раздергивалась пелена видов, и грозно смотрело на них сущее культа. Ангелы сослужащие, а то и заменяющие священнослужителей. Закалаемый на дискосе Христос-Младенец. Кровь изливаемая. Трепет сил небесных. Свет нестерпимый. Враги рода человеческого, от Святых Таин отвлекающие. Случаи этого рода многочисленны и, разбросанные на протяжении многих веков, записаны и подтверждены. Но случаев этих гораздо более, нежели сколько их зарегистрировано. Они настоль-ко сравнительно часты, что в «Известии учительном», т.е. наставлении священнику, как поступать, если произойдет то или иное непредвиденное событие, вроде пролития Честной Крови, нападения врагов, пожара, падения паука в Святую Чашу и т.п. среди многих других неожиданностей оговорено и следующее: «Аще по освящении хлеба или вина покажется чудо, сиесть вид хлеба в виде плоти или отрочате, вино же в виде крове», при этом не только объяснено, как поступать при таком превращении, но и объяснено, что - «чудо от Бога, неверства или иныя ради вины явлено» (Известие учительное в Служебнике, тиснения 6-го в СПб)» (Флоренский, Философия культа, М.,2004, с.46-47).
Писатель генерал П. Краснов в романе «Цареубийцы» передает рассказ о несомненно имевшем место быть знамении старцу Голосеевской пустыни иеромонаху Алексию в день цареубийства 1 марта 1881 года. «Вынимал тот Алексий в чине иеромонаха 1 марта за жертвенником частицы о здравии и только вынул о здравии Государя Александра II и говорит сослужащему с ним отцу диакону: «Поосторожнее надо, отец диакон, на частицу вино чего пролил? Красная, как в крови, частица…». Диакон смотрит с удивлением, что такое говорит отец архимандрит: частица совсем белая. «Батюшка, отец Алексей, -говорит диакон, - да что вы, частица же белая…- Что вздор мелешь,- говорит отец Алексий, -красная частица, в крови выкупана…». Тогда никто ничего не понял, а после-то все объяснилось. Прозорливец был отец Алексий» (П. Краснов, Цареубийцы, М., 1994, с.315).
Вселенское значение черной мессы цареубийства (в смысле эффекта оккультного воздействия на тонкие материи, доступного для сверхчувственного восприятия человеческим умом), этой литургии дьявола, совершаемой как кровавое человеческое жертвоприношение Молоху, свидетельствуется следующим эпизодом из жизни дивеевской блаженной Марии Ивановны, сменившей в 1915 году Пашу Саровскую. «В ночь с 4 на 5 июля 1918 года, т.е. в ночь мученической кончины Царской Семьи (…), она страшно бушевала и кричала: «Царевен штыками! Проклятые жиды!». Неистовствовала страшно, и только потом выяснилось, о чем она кричала. Значит, она знала, кто приказывал и кто был исполнителем этого чудовищного преступления» (С.Фомин, Россия перед Вторым Пришествием, СПб.- М., 2003, т.2, с.167).
Достоевский в «Дневнике писателя» описывает такой случай. «Однажды крестьянин взялся на спор осквернить просфору. Он приладил ее к столбу, прицелился из ружья. Но когда собрался стрелять, увидел крест с Распятым. Он потерял сознание и упал вместе со своим ружьем. Придя в себя, он нашел монаха, валялся у него в ногах, моля о сострадании. Монах наложил на него суровое покаяние. Только на Руси, пишет Достоевский, подобный спор вообще возможен. Только здесь находят забвение всякой меры, потребность нарушить все границы, жажду леденящих сердце чувств» (Ф.М. Достоевский, «Дневник», т.1, с.223 (1873), цит. по: А.Безансон, Убиенный царевич, М., 1999, с.12).
За моралистическими рассуждениями о «загадочной и широкой русской душе» (как и за исследованиями о манихейских «мессалианско-богомильских» влияниях на русское мистическое сектантство), остается, однако, в стороне закономерный вопрос, кто же подбил русского мужика на подобный кощунственный спор?
Николай Козлов
Оригинал взят у rosh_mosoh в Подражание