Египетский музей, Мюнхен
Наши дни звездным часом египетского искусства никак не назовешь. На выставку египетских древностей, случись такая, вряд ли люди выстроятся в многочасовую очередь на морозе и вынесут двери музея, как на Серова. И массово бронировать авиабилеты, чтобы метнуться как в Вену на Брейгеля, тоже вряд ли подорвутся.
Так было не всегда. Европа пережила несколько волн интереса к египетскому искусству, когда увлечение им носило ажиотажный характер и даже породило термин египтомания.
Первые признаки египтомании проявились в начале XVIII в., когда не территории современной Италии были обнаружены подлинные древнеегипетские памятники и реплики на них времен поздней античности.
Началом же настоящего египетского бума стал египетский поход Наполеона. Именно тогда множество европейцев своими глазами увидели памятники древнего Египта.
Наполеона в этом походе сопровождали сотни ученых и тысячи художников и граверов, которые описали и зафиксировали огромные объемы информации.
Потом эти материалы легли в основу огромного, монументального издания "Описание Египта", выходившего отдельными томами чуть ли не десяток лет.
Да еще и Шампольон расшифровал знаменитый Розеттский камень, научив человечество читать таинственные иероглифические письмена.
Вот тут-то и началась первая волна настоящей египтомании, пришедшаяся на эпоху романтизма.
Да и как могло быть иначе - перед изумленными европейцами распахнулась совершенно другая художественная вселенная!
Европа принялась с энтузиазмом осваивать ее сокровища, встраивая в свой эстетический контекст новые приемы, сюжеты, пластику, орнамент и декоративные элементы.
Разумеется, все это претерпевало существенные изменения, адаптировалось к существующей художественной реальности и подчинялось ей, в процессе утрачивая свою подлинность и аутентичность.
Второй всплеск интереса к Египту пришелся на рубеж XIX-XX вв. Тяготение к загадочной экзотике было очень свойственно модерну, а египетская тема уже была укоренена на европейской почве предыдущей, наполеоновской волной египтомании, так что до нее было всего лишь руку протянуть.
Вторая волна популярности, конечно, была одновременно и новым витком стилизации, абсорбции египетских мотивов современной культурой, другими словами, дальнейшим увеличением дистанции между ними и исходными аутентичными образцами.
Новым импульсом египтомании стало открытие в 1920-х гг. гробницы Тутанхомона англичанином Говардом Картером. Тогда египетские черты органично вплелись в стиль арт-деко, дизайн одежды и стремительно набирающее силу новое искусство, кино. Именно тогда появился отдельный жанр ужастиков - фильмы о мумиях.
С тех пор именно кино и приняло на себя роль основного популяризатора египетской темы. В середине ХХ в. человечеству, по понятным причинам, стало не до Египта.
Но, оправившись от войны, оно к ней вернулось. В 1963 г. вышел на экраны очень дорогой, пафосный, во многом скандальный фильм "Клеопатра" с Элизабет Тейлор в заглавной роли.
Это стало вехой, одновременно окончательно утвердившей постоянное присутствие египетской темы если не на острие эстетического интереса, то на прочных вторых позициях, а также окончательно превратило то, что массово египетской темой считается, в большую и красивую развесистую клюкву, имеющую совсем уж отдаленное отношение к первоисточнику.
У современного человека, с одной стороны, есть ощущение, что он уже сто раз "смотрел это кино". С другой стороны, репутация смертоцентричности, сопровождающая египетское искусство не без причины, плохо монтируется с воцарившимся сейчас трендом на "позитив".
Вероятно, поэтому залы египетского искусства, мягко говоря, ажиотажного интереса не вызывают, а, честно говоря, обычно практически пустуют.
Как видите, не наблюдается толпы интересующихся и у двери в Мюнхенский Египетский музей. Что предоставляет мне возможность показать вам это стильное архитектурное решение, погружающее зрителя в мир египетской жизни/смерти - долгий спуск по ступеням к лаконичному порталу, за которым попадаешь в прохладный полутемный холл.
Древние египтяне маниакально фиксировали каждый свой шаг, природно-климатические условия обеспечили артефактам прекрасную сохранность, а современные ученые-египтологи всю эту информацию расшифровали, изучили и систематизировали.
Поэтому сейчас у нас есть возможность рассматривать каждый экспонат любого египетского музея в сопровождении подробного описания, с исчерпывающими пояснениями, зная его четкое место на египетском таймлайне, развивающемся от Древнего Царства к Среднему и Новому.
Это очень интересно, позволяет проследить эволюцию эстетической мысли, увидеть, что на нее влияло, какие изменения происходили в неизменном египетском мире...
Именно так и стоит поступить, если вам предстоит, например, сдавать экзамен по Древнему Египту.
Но, если вы не являетесь узким специалистом, вам, в сущности, не нужна вся эта лавина фактов и закономерностей.
Вы можете просто глазеть на экспонаты, воспринимая их чисто эмоционально, эстетически, потому что искусство Древнего Египта по-прежнему открывает портал в совершенно иную художественную вселенную.
И, может быть, такой способ позволит вам даже более непосредственно воспринять эту эстетику, более тонко уловить эту древнюю красоту и встроить ее в свою собственную картину мира.
Мой экзамен по искусству Древнего Египта сдан давным-давно, поэтому я сейчас именно так и поступаю - просто глазею на экспонаты, заряжаясь их пластической мощью и убедительностью.
Так было не всегда. Европа пережила несколько волн интереса к египетскому искусству, когда увлечение им носило ажиотажный характер и даже породило термин египтомания.
Первые признаки египтомании проявились в начале XVIII в., когда не территории современной Италии были обнаружены подлинные древнеегипетские памятники и реплики на них времен поздней античности.
Началом же настоящего египетского бума стал египетский поход Наполеона. Именно тогда множество европейцев своими глазами увидели памятники древнего Египта.
Наполеона в этом походе сопровождали сотни ученых и тысячи художников и граверов, которые описали и зафиксировали огромные объемы информации.
Потом эти материалы легли в основу огромного, монументального издания "Описание Египта", выходившего отдельными томами чуть ли не десяток лет.
Да еще и Шампольон расшифровал знаменитый Розеттский камень, научив человечество читать таинственные иероглифические письмена.
Вот тут-то и началась первая волна настоящей египтомании, пришедшаяся на эпоху романтизма.
Да и как могло быть иначе - перед изумленными европейцами распахнулась совершенно другая художественная вселенная!
Европа принялась с энтузиазмом осваивать ее сокровища, встраивая в свой эстетический контекст новые приемы, сюжеты, пластику, орнамент и декоративные элементы.
Разумеется, все это претерпевало существенные изменения, адаптировалось к существующей художественной реальности и подчинялось ей, в процессе утрачивая свою подлинность и аутентичность.
Второй всплеск интереса к Египту пришелся на рубеж XIX-XX вв. Тяготение к загадочной экзотике было очень свойственно модерну, а египетская тема уже была укоренена на европейской почве предыдущей, наполеоновской волной египтомании, так что до нее было всего лишь руку протянуть.
Вторая волна популярности, конечно, была одновременно и новым витком стилизации, абсорбции египетских мотивов современной культурой, другими словами, дальнейшим увеличением дистанции между ними и исходными аутентичными образцами.
Новым импульсом египтомании стало открытие в 1920-х гг. гробницы Тутанхомона англичанином Говардом Картером. Тогда египетские черты органично вплелись в стиль арт-деко, дизайн одежды и стремительно набирающее силу новое искусство, кино. Именно тогда появился отдельный жанр ужастиков - фильмы о мумиях.
С тех пор именно кино и приняло на себя роль основного популяризатора египетской темы. В середине ХХ в. человечеству, по понятным причинам, стало не до Египта.
Но, оправившись от войны, оно к ней вернулось. В 1963 г. вышел на экраны очень дорогой, пафосный, во многом скандальный фильм "Клеопатра" с Элизабет Тейлор в заглавной роли.
Это стало вехой, одновременно окончательно утвердившей постоянное присутствие египетской темы если не на острие эстетического интереса, то на прочных вторых позициях, а также окончательно превратило то, что массово египетской темой считается, в большую и красивую развесистую клюкву, имеющую совсем уж отдаленное отношение к первоисточнику.
У современного человека, с одной стороны, есть ощущение, что он уже сто раз "смотрел это кино". С другой стороны, репутация смертоцентричности, сопровождающая египетское искусство не без причины, плохо монтируется с воцарившимся сейчас трендом на "позитив".
Вероятно, поэтому залы египетского искусства, мягко говоря, ажиотажного интереса не вызывают, а, честно говоря, обычно практически пустуют.
Как видите, не наблюдается толпы интересующихся и у двери в Мюнхенский Египетский музей. Что предоставляет мне возможность показать вам это стильное архитектурное решение, погружающее зрителя в мир египетской жизни/смерти - долгий спуск по ступеням к лаконичному порталу, за которым попадаешь в прохладный полутемный холл.
Древние египтяне маниакально фиксировали каждый свой шаг, природно-климатические условия обеспечили артефактам прекрасную сохранность, а современные ученые-египтологи всю эту информацию расшифровали, изучили и систематизировали.
Поэтому сейчас у нас есть возможность рассматривать каждый экспонат любого египетского музея в сопровождении подробного описания, с исчерпывающими пояснениями, зная его четкое место на египетском таймлайне, развивающемся от Древнего Царства к Среднему и Новому.
Это очень интересно, позволяет проследить эволюцию эстетической мысли, увидеть, что на нее влияло, какие изменения происходили в неизменном египетском мире...
Именно так и стоит поступить, если вам предстоит, например, сдавать экзамен по Древнему Египту.
Но, если вы не являетесь узким специалистом, вам, в сущности, не нужна вся эта лавина фактов и закономерностей.
Вы можете просто глазеть на экспонаты, воспринимая их чисто эмоционально, эстетически, потому что искусство Древнего Египта по-прежнему открывает портал в совершенно иную художественную вселенную.
И, может быть, такой способ позволит вам даже более непосредственно воспринять эту эстетику, более тонко уловить эту древнюю красоту и встроить ее в свою собственную картину мира.
Мой экзамен по искусству Древнего Египта сдан давным-давно, поэтому я сейчас именно так и поступаю - просто глазею на экспонаты, заряжаясь их пластической мощью и убедительностью.