Сегодня за завтраком протянул наугад руку ко книжному шкафу и вынул книгу почитать.
Оказался Розанов, Опавшие Листья. Открыл наугад и сразу прочел прекрасное. Про то, как русские женщины строят (строили 100 назад) немецких мужчин.
Цитата:
"Видел одного германца, из Саксонии, очень ученого, женатого на "русской (приблизительно) курсихе" (курсистке). Каким он цыпленочком ходил по комнатам, и едва она, встав, сказала:
- Фриц! Пора домой! -
как он, прервав ученые разговоры по химии, пошел в переднюю и одел ей калоши. Она очень хорошо ему "держала ножку" (подставила для одевания).
Она была, пожалуй, нехороша, но что-то дразнящее. И как он побежал за этим "дразнящим"...
Потом я слышал, что она пудрится и румянится. Вообще - полное свинство. Приняла его иностранное (по мужу) подданство: но он сам остался в России и даже переехал в Москву.
Еще я знавал 2 немцев, с большим положением, женатых на русских: они - с достоинством, деятельностью, деньгами. Русские ничего не делали (очень "талантливы"): и опять какая глубокая покорность немцев русским бабам! А все запах.
Как Шперк любил свою Анну Лавровну. Какая покорность. Она, бывало, ни слова не скажет, все что-то шьет или вяжет чулок. Худенькая в лице, высокая, очень большой бюст.
"Ничего особенного".
Он стал славянофилом. Переменил веру. Восхищался, когда какой-то мужик сшиб шляпу и сломал зонтик у барыни на Невском при проезде Царя, выкрикнув: "Ты мне застишь Царя".
О жене он говорил:
"Аня - незаметная и милая".
Она кончила 4 класса гимназии. И кажется, не очень запомнила "курс".
Все шила. И "пришила" к себе тело мужа, душу его, биографию его, "все" его.
"Нет Шперка, а есть Анна Лавровна".
Цитата:
"Видел одного германца, из Саксонии, очень ученого, женатого на "русской (приблизительно) курсихе" (курсистке). Каким он цыпленочком ходил по комнатам, и едва она, встав, сказала:
- Фриц! Пора домой! -
как он, прервав ученые разговоры по химии, пошел в переднюю и одел ей калоши. Она очень хорошо ему "держала ножку" (подставила для одевания).
Она была, пожалуй, нехороша, но что-то дразнящее. И как он побежал за этим "дразнящим"...
Потом я слышал, что она пудрится и румянится. Вообще - полное свинство. Приняла его иностранное (по мужу) подданство: но он сам остался в России и даже переехал в Москву.
Еще я знавал 2 немцев, с большим положением, женатых на русских: они - с достоинством, деятельностью, деньгами. Русские ничего не делали (очень "талантливы"): и опять какая глубокая покорность немцев русским бабам! А все запах.
Как Шперк любил свою Анну Лавровну. Какая покорность. Она, бывало, ни слова не скажет, все что-то шьет или вяжет чулок. Худенькая в лице, высокая, очень большой бюст.
"Ничего особенного".
Он стал славянофилом. Переменил веру. Восхищался, когда какой-то мужик сшиб шляпу и сломал зонтик у барыни на Невском при проезде Царя, выкрикнув: "Ты мне застишь Царя".
О жене он говорил:
"Аня - незаметная и милая".
Она кончила 4 класса гимназии. И кажется, не очень запомнила "курс".
Все шила. И "пришила" к себе тело мужа, душу его, биографию его, "все" его.
"Нет Шперка, а есть Анна Лавровна".