Бархатная золотая жила / Velvet Goldmine (1998)
реж.: Тодд Хейнс
Музыкальная ретро-драма
Взлёт и падение Демона Максвелла
Не первая и не последняя попытка Тодда Хейнса сделать биографический фильм о реальных поп-идолах, но с весьма вольной формой. В "Бархатной золотой жиле", кроме вполне очевидных стилизаций под видеоклипы, телевизионные шоу и фильмы-концерты 70-х гг., есть и более необычные визуальные ходы. С одной стороны чисто кинематографические, когда в отдельных сценах всплывает стиль оператора Вилмоша Жигмонда (возможно, из фильма "Роза" Марка Райделла, которую я не видел) или Боба Фосси. Но гораздо интереснее тут стилизация на уровне истории. Всё происходящее в фильме - это вывернутый наизнанку роман "1984" Джорджа Оруэлла.
Журналист (Кристиан Бэйл) в 1984 году, в серой и скучной рейгановской Америке (здесь, правда, все персонажи названы не своими именами), получает задание написать о глэм-рок волне первой половины 70-х гг, в которую он когда-то сам был вовлечен. И в первую очередь о загадочном Брайане Слэйде, который в погоне за славой инсценировал собственную смерть, но как только обман был раскрыт поклонники довольно быстро забыли о его существовании. Яркий, покрытый обильным слоем грима и блёсток, образ Брайана Слэйда (срисован с Дэвида Боуи и Марка Болана) завоевал умы молодёжи, которая поддалась его лицемерным речам, подготовленных пиарщиками и маркетологами, зато приправленных хорошей талантливой музыкой. Но был и второй человек во всём этом апофеозе гедонизма - Курт Уайлд (микс из Игги Попа и Лу Рида). Человек, обделённый явным талантом и мастерством, но абсолютно естественный и живой. Его поведение на сцене было не менее эксцентричным, но оно никогда не было срежиссировано извне. Полная спонтанность. Даже в самом его имени заключена животная натуральность. И пока один из них завидовал умению жить на сцене, оставаясь самим собой, второй оказался в его плену. И не только он, но и тысячи подростков, как в Великобритании, так и остальном мире.
Собственно, двойная ретроспективность фильма: Хейнс отправляет действие в 1984 год, но внутри него все вспоминают начало 70-х гг., срабатывает, как дополненный роман Оруэлла. Государство после "революции", в которой некогда благие идеи оказались разбиты, а Большой Брат - наследник Брайана Слэйда, взирает с экранов. Но могло ли быть иначе в мире, где видимость и эстетика подменили сущность. Форма, в лице напомаженных мальчишек и девчонок, оказалась превыше содержания. Собственно один из героев произносит нечто в духе: "Все эти слова прекрасны сами по себе, но как только их примеряешь к каждому конкретному человеку, они превращаются в бессмыслицу". Голая субкультура, основанная на визуальном кодексе, символизме знаков без наполнения, в виде стиля причесок, одежды, музыки, оказывается бессильна перед историческим процессом. Время сбрасывает маски и становится понятен самообман, заложенный в самую суть этого кратковременного явления.
