Взаимо(не)понимание и границы смерти.
Этим вечером я с особенно отчётливой ясностью понимаю одну вещь.
Людей - в плане нахождения общего языка - разделяют - окончательно не вкусы, не взгляды, не мнения, не убеждения. И не положение в географическом или социальном пространстве.
Не различный опыт и не та "кроманьонская"("человечная", как мы говорим - хотя у неандертальских гомо-человеков таких изощрений в сфере чувственного, воображаемого, эстетического, социального не было, хотя и была специфичная для всех дружных социальных существ непосредстввенная эмпатия и умение элементарно объясниться)способность путем отвлеченного от собственного опыта ощущения поставить себя на место другого.
Не разница в возрасте, здоровье, уровне гормонов.
Это все поверхностно, это уровень едва ли не отговорок и самообмана, уровень "не знаю, не сошлись характерами".
Разделает нас окончательно именно то, за что наша жизнь готова отдать самое себя, с одной стороны - и с презрением отступиться от тех, для кого это невозможно.
Меня и мою мать разделяли именно эти невозможности - я не смогла бы умереть так же и за то же, за что - гипотетически - могла бы она.
И наоборот.
Разница была, как между чеченцем и японцем.
Один был готов умереть за право унижаться, оставаясь при этом связанным с другими, другой - за свободу от унижения, даже ценой разрыва и одиночества("Уж лучше будь один, чем вместе с кем попало")
И это была граница, которую не могло перейти ни одно тело.
Что-то , что глубже даже разницы в сексуальной ориентации.
Что-то, за пределами прощения и ненависти, отвращения и преданности, глупой гордости и мудрого смирения.
Что-то, что уходит глубже личности.
Может ли ЭТО быть изменено?
Да, наверное. "Постоянно только то, что ничто не постоянно"
Но субъективно смерть кажется вероятнее такой трансформации, которая сделала бы этот "перевод" возможным.
Умение видеть сразу такие "безнадёжности" в людях и с почтением отступаться от них, не бросая вызов перспективе обоюдного морального разрушения - это, наверное, часть зрелости.
Но вот представить себе, например, брак двух таких людей...
Или удочерение-усыновление-опекунство...
Или учительство - даже традиционное, йоговское, добровольно и по обоюдному согласию вроде бы ориентированное на "конструктивное разрушение барьеров "я".
Но ведь не такое.
Кажется, что ,например, в описательных системах типа соционики, такой характер отношений вообще непредставим. Ни одно - даже самое "конфликтное" - отношение из описываемых не ведёт к подобному исходу.
У меня как будто лоб изнутри горит.
И ещё.
Сейчас я особенно отчётливо понимаю смысл изображения Махакали, ногой на груди Махадэва.
Есть в нас то неизменное и покойное, обо что в смущении спотыкается даже смерть любой смерти.
Но это не то, в чем мы властны над собой.
Это то, чо ускоьзает от нас самих, хвост, который навсегда остается пронизительно реальным и подавляюще незримым.
До этого дна доходит лишь нирбикальпа-самадхи, и даже оно только обнажает это, но и тогда глаза закрыты и сердце вынуто.
Гордость ли? Смирение ли? Бесконечная трусость? Бесконечное мужество?
Уязвиость?
Неуязвимость?
Велкая вина?
Великая невинность?
Ни то, ни другое.
Ни одно слово не попадает - и потому не имеет власти.
Вспминается, прочем, история.
Опять же. Про Парвати и Махадева.
Когда Гоури встретила Шиву в облике отшельника, она спросила его имя - истинное имя, отраающее сущность.
Но тот не ответил прямо, а предложил ей загадку.
Йогин ответил царевне:
- Я - тот, кто никому не под-властен(-"ваши").
Парвати не поняла ответа.
Она ушла, задумчивая, в рощу и бродила там, пытаясь постичь ответ.
Она повторяла, снова и снова:
"Неподвластный... Неподвластный....Ваши....Ваши, Ваши, Ваши....
Вашивашивашивашиваши
Шивашивашивашвашива
Шива
Шива
Шива
Шива
"Всеблагой"
И так она узнала его имя.
Волна не знае океана
Но когда волна знает волну, океан уже здесь.
Сквозь трещины этого дома
Падает дождь
И именно потому
Что это очень плохой дом.
Но пол в комнате знает дождь и знаком с небом "лично" - если слово "лично" вообще сколько-нибудь уместно в данном раскладе.
Людей - в плане нахождения общего языка - разделяют - окончательно не вкусы, не взгляды, не мнения, не убеждения. И не положение в географическом или социальном пространстве.
Не различный опыт и не та "кроманьонская"("человечная", как мы говорим - хотя у неандертальских гомо-человеков таких изощрений в сфере чувственного, воображаемого, эстетического, социального не было, хотя и была специфичная для всех дружных социальных существ непосредстввенная эмпатия и умение элементарно объясниться)способность путем отвлеченного от собственного опыта ощущения поставить себя на место другого.
Не разница в возрасте, здоровье, уровне гормонов.
Это все поверхностно, это уровень едва ли не отговорок и самообмана, уровень "не знаю, не сошлись характерами".
Разделает нас окончательно именно то, за что наша жизнь готова отдать самое себя, с одной стороны - и с презрением отступиться от тех, для кого это невозможно.
Меня и мою мать разделяли именно эти невозможности - я не смогла бы умереть так же и за то же, за что - гипотетически - могла бы она.
И наоборот.
Разница была, как между чеченцем и японцем.
Один был готов умереть за право унижаться, оставаясь при этом связанным с другими, другой - за свободу от унижения, даже ценой разрыва и одиночества("Уж лучше будь один, чем вместе с кем попало")
И это была граница, которую не могло перейти ни одно тело.
Что-то , что глубже даже разницы в сексуальной ориентации.
Что-то, за пределами прощения и ненависти, отвращения и преданности, глупой гордости и мудрого смирения.
Что-то, что уходит глубже личности.
Может ли ЭТО быть изменено?
Да, наверное. "Постоянно только то, что ничто не постоянно"
Но субъективно смерть кажется вероятнее такой трансформации, которая сделала бы этот "перевод" возможным.
Умение видеть сразу такие "безнадёжности" в людях и с почтением отступаться от них, не бросая вызов перспективе обоюдного морального разрушения - это, наверное, часть зрелости.
Но вот представить себе, например, брак двух таких людей...
Или удочерение-усыновление-опекунство...
Или учительство - даже традиционное, йоговское, добровольно и по обоюдному согласию вроде бы ориентированное на "конструктивное разрушение барьеров "я".
Но ведь не такое.
Кажется, что ,например, в описательных системах типа соционики, такой характер отношений вообще непредставим. Ни одно - даже самое "конфликтное" - отношение из описываемых не ведёт к подобному исходу.
У меня как будто лоб изнутри горит.
И ещё.
Сейчас я особенно отчётливо понимаю смысл изображения Махакали, ногой на груди Махадэва.
Есть в нас то неизменное и покойное, обо что в смущении спотыкается даже смерть любой смерти.
Но это не то, в чем мы властны над собой.
Это то, чо ускоьзает от нас самих, хвост, который навсегда остается пронизительно реальным и подавляюще незримым.
До этого дна доходит лишь нирбикальпа-самадхи, и даже оно только обнажает это, но и тогда глаза закрыты и сердце вынуто.
Гордость ли? Смирение ли? Бесконечная трусость? Бесконечное мужество?
Уязвиость?
Неуязвимость?
Велкая вина?
Великая невинность?
Ни то, ни другое.
Ни одно слово не попадает - и потому не имеет власти.
Вспминается, прочем, история.
Опять же. Про Парвати и Махадева.
Когда Гоури встретила Шиву в облике отшельника, она спросила его имя - истинное имя, отраающее сущность.
Но тот не ответил прямо, а предложил ей загадку.
Йогин ответил царевне:
- Я - тот, кто никому не под-властен(-"ваши").
Парвати не поняла ответа.
Она ушла, задумчивая, в рощу и бродила там, пытаясь постичь ответ.
Она повторяла, снова и снова:
"Неподвластный... Неподвластный....Ваши....Ваши, Ваши, Ваши....
Вашивашивашивашиваши
Шивашивашивашвашива
Шива
Шива
Шива
Шива
"Всеблагой"
И так она узнала его имя.
Волна не знае океана
Но когда волна знает волну, океан уже здесь.
Сквозь трещины этого дома
Падает дождь
И именно потому
Что это очень плохой дом.
Но пол в комнате знает дождь и знаком с небом "лично" - если слово "лично" вообще сколько-нибудь уместно в данном раскладе.