Дима Билан в камне
Gorod-812
С кем из исторических персонажей Лев Лурье сравнил Валентину Матвиенко
1 апреля Лев Лурье в доме культуры своего имени открыл цикл лекций о петербургской архитектуре. Раньше архитектурной критикой историк не увлекался, поэтому мы решили, что Лурье, конечно, заставит нас посмотреть на городскую застройку по-новому. Но, видимо, одной лекции для обретения нового взгляда мало.
По «заумному» (как выразился лектор) центральная тема цикла - семантика Петербурга. Лурье понимает под этим исследование всех архитектурных стилей нашего города в историческом контексте. «Архитектура - это не просто так, - предупреждает слушателей Лев Лурье, - это всегда какое-то идеологическое высказывание. Внешний вид дома говорит о социальном статусе его хозяина. А в России это очень важно».
Послушать Лурье собралось около ста пятидесяти интересующихся ваянием и зодчеством (максимальная вместительность помещения - двести человек). Стоимость билета - 500 рублей для просто граждан, 150 - для пенсионеров и студентов. Основной контингент - дамы и кавалеры за тридцать, молодежи мало. Неподалеку от меня пристроилась парочка заморских гостей.
До появления докладчика слушателей встречал легкий джаз. Приглушенный бежевый свет вкупе с широкой сценой и занавесом ассоциируются с началом вручения престижной кинопремии - но премии в итоге никому не вручили. Только слушали. Лев Лурье говорил:
- Современная архитектура кажется уродливее, чем она есть.
- Кто-то сказал, что архитектура - это застывшая музыка. Если городской ансамбль и сравнивать с музыкальным произведением, то им будет не Гайдн или Шостакович, а Дима Билан в камне.
- Архитектура хочет нам что-то сказать, но на тех языках, которые мы почему-то забыли.
Дальше лектор говорит об известном. Что Петербург - город уникальный. Во-первых, по сравнению с Лондоном или Берлином, его не так уж сильно бомбили во время войны. Во-вторых, в западной культуре нет таких тенденций, которые нельзя было бы увидеть у нас. «Вы можете не увидеть Парфенон, но вы видели Биржу. Вы не видели собор святого Павла, но видели Исаакий. А Смольный собор - это вообще Латинская Америка».
Потом про то, что Россия была очень отсталой в культурном отношении, но все же сумела догнать Европу. В начале XVII века в России ничего не было - ни живописи (а в Европе уже отгремело Возрождение), ни литературы (а в Европе успел родиться и умереть Шекспир), ни музыки (а в Европе вовсю сочинял Бах). В начале XX века у нас все было, и даже не хуже - Толстой, Достоевский, Чайковский, Репин, а также Станиславский и Мейерхольд. И петербургская архитектура - это грандиозный отечественный успех.
Все знают, что Петербург - место изначально непригодное для здоровой и позитивной жизни. «Что из себя представлял «приют убогого чухонца» накануне воцарения Петра I? Никакого Эрмитажа и Мариинского театра, только комары, мороз и болото. Тем не менее это было стратегически удобное место - Нева идет в Волгу, а это важный торговый путь…» (Википедия и моя бабушка говорят, что Нева впадает в Финский залив, но, наверное, уважаемому историку виднее.)
Дальше Лурье опять объясняет то, что особым секретом не является: идеи планировки будущей столицы Петр почерпнул в Голландии. «Основная идея голландской планировки заключается в том, что дома построены «единой фасадой»: торцевая стена одного примыкает к другому. Вообще, есть всего два вида строительства городов. Первый - московский, когда дом располагается в глубине участка, дальше идет двор, который хаотически застраивается. В результате в городе нет главной лицевой линии. Второй - амстердамский, когда все наоборот: фасад наружу, а двор - внутри».
Голландцы общались с нашим царем почти на равных, что ему показалось чрезвычайно симпатичным. Но как совместить европейское равноправие на русской почве? «Получилось сложно», - сказал Лурье, и пошел рассказ о бесконечных петровских ассамблеях, то есть беспробудных пьянках.
- Легенды о Петре Алексеевиче как об эдаком коте в сапогах, иногда жестоком, но дико симпатичном, придуманы Пушкиным в «Арапе». Если сравнивать количество жертв по итогам правления Петра I и Иосифа Сталина, Петр однозначно будет впереди. Петербург стоит на костях - это всем известно. Но важно, что он стоит, а на чем - дело десятое, оправдал Петра Лурье.
Строительство новой столицы выжало из страны последние соки. «Представьте себе не одну, а сорок шесть олимпиад в Сочи - это будет сравнимо с затратами, потраченными на Петербург», - говорит Лев Лурье.
- Парадокс Петербурга заключается в том, что красивый город не был построен великими архитекторами. Все приглашенные к нам зодчие были практически неизвестны в Европе. Трезини изначально был профессиональным пиротехником. Кто такие Росси и Растрелли, в Италии никто не знал. В этом и есть эффект нашего города: дилетант становился гением, вероятно, благодаря масштабам задач.
К 1725 году стараниями «одаренных бездарностей» в России появился город амстердамского типа. Архитекторы не перечили императору - как было в Европе, так и строили. Петропавловская крепость строилась по чертежам крепости Нарден, Петропавловский собор похож на протестантские церкви. Меншиковский дворец - чистый шведский Дроттнингхольм. Увидев Версаль, Петр построил Петергоф и Летний сад (реконструкторов последнего Лурье безобидно назвал «животными»). И так далее.
Под конец Лев Лурье галопом упомянул о Петре II, Анне Иоанновне, Анне Леопольдовне, Иоанне Антоновиче, а завершил Елизаветой Петровной, о которой выразился следующим образом: «Она была женщиной активной, как Валентина Матвиенко. Только красивая».
Таким образом, Лев Яковлевич Лурье проиллюстрировал афоризм Достоевского о том, что главная черта русского народа в его всемирной отзывчивости. Вопросов лектору задано не было. Следующая лекция пройдет уже на следующей неделе.
Всеволод ВОРОНОВ
С кем из исторических персонажей Лев Лурье сравнил Валентину Матвиенко
1 апреля Лев Лурье в доме культуры своего имени открыл цикл лекций о петербургской архитектуре. Раньше архитектурной критикой историк не увлекался, поэтому мы решили, что Лурье, конечно, заставит нас посмотреть на городскую застройку по-новому. Но, видимо, одной лекции для обретения нового взгляда мало.
По «заумному» (как выразился лектор) центральная тема цикла - семантика Петербурга. Лурье понимает под этим исследование всех архитектурных стилей нашего города в историческом контексте. «Архитектура - это не просто так, - предупреждает слушателей Лев Лурье, - это всегда какое-то идеологическое высказывание. Внешний вид дома говорит о социальном статусе его хозяина. А в России это очень важно».
Послушать Лурье собралось около ста пятидесяти интересующихся ваянием и зодчеством (максимальная вместительность помещения - двести человек). Стоимость билета - 500 рублей для просто граждан, 150 - для пенсионеров и студентов. Основной контингент - дамы и кавалеры за тридцать, молодежи мало. Неподалеку от меня пристроилась парочка заморских гостей.
До появления докладчика слушателей встречал легкий джаз. Приглушенный бежевый свет вкупе с широкой сценой и занавесом ассоциируются с началом вручения престижной кинопремии - но премии в итоге никому не вручили. Только слушали. Лев Лурье говорил:
- Современная архитектура кажется уродливее, чем она есть.
- Кто-то сказал, что архитектура - это застывшая музыка. Если городской ансамбль и сравнивать с музыкальным произведением, то им будет не Гайдн или Шостакович, а Дима Билан в камне.
- Архитектура хочет нам что-то сказать, но на тех языках, которые мы почему-то забыли.
Дальше лектор говорит об известном. Что Петербург - город уникальный. Во-первых, по сравнению с Лондоном или Берлином, его не так уж сильно бомбили во время войны. Во-вторых, в западной культуре нет таких тенденций, которые нельзя было бы увидеть у нас. «Вы можете не увидеть Парфенон, но вы видели Биржу. Вы не видели собор святого Павла, но видели Исаакий. А Смольный собор - это вообще Латинская Америка».
Потом про то, что Россия была очень отсталой в культурном отношении, но все же сумела догнать Европу. В начале XVII века в России ничего не было - ни живописи (а в Европе уже отгремело Возрождение), ни литературы (а в Европе успел родиться и умереть Шекспир), ни музыки (а в Европе вовсю сочинял Бах). В начале XX века у нас все было, и даже не хуже - Толстой, Достоевский, Чайковский, Репин, а также Станиславский и Мейерхольд. И петербургская архитектура - это грандиозный отечественный успех.
Все знают, что Петербург - место изначально непригодное для здоровой и позитивной жизни. «Что из себя представлял «приют убогого чухонца» накануне воцарения Петра I? Никакого Эрмитажа и Мариинского театра, только комары, мороз и болото. Тем не менее это было стратегически удобное место - Нева идет в Волгу, а это важный торговый путь…» (Википедия и моя бабушка говорят, что Нева впадает в Финский залив, но, наверное, уважаемому историку виднее.)
Дальше Лурье опять объясняет то, что особым секретом не является: идеи планировки будущей столицы Петр почерпнул в Голландии. «Основная идея голландской планировки заключается в том, что дома построены «единой фасадой»: торцевая стена одного примыкает к другому. Вообще, есть всего два вида строительства городов. Первый - московский, когда дом располагается в глубине участка, дальше идет двор, который хаотически застраивается. В результате в городе нет главной лицевой линии. Второй - амстердамский, когда все наоборот: фасад наружу, а двор - внутри».
Голландцы общались с нашим царем почти на равных, что ему показалось чрезвычайно симпатичным. Но как совместить европейское равноправие на русской почве? «Получилось сложно», - сказал Лурье, и пошел рассказ о бесконечных петровских ассамблеях, то есть беспробудных пьянках.
- Легенды о Петре Алексеевиче как об эдаком коте в сапогах, иногда жестоком, но дико симпатичном, придуманы Пушкиным в «Арапе». Если сравнивать количество жертв по итогам правления Петра I и Иосифа Сталина, Петр однозначно будет впереди. Петербург стоит на костях - это всем известно. Но важно, что он стоит, а на чем - дело десятое, оправдал Петра Лурье.
Строительство новой столицы выжало из страны последние соки. «Представьте себе не одну, а сорок шесть олимпиад в Сочи - это будет сравнимо с затратами, потраченными на Петербург», - говорит Лев Лурье.
- Парадокс Петербурга заключается в том, что красивый город не был построен великими архитекторами. Все приглашенные к нам зодчие были практически неизвестны в Европе. Трезини изначально был профессиональным пиротехником. Кто такие Росси и Растрелли, в Италии никто не знал. В этом и есть эффект нашего города: дилетант становился гением, вероятно, благодаря масштабам задач.
К 1725 году стараниями «одаренных бездарностей» в России появился город амстердамского типа. Архитекторы не перечили императору - как было в Европе, так и строили. Петропавловская крепость строилась по чертежам крепости Нарден, Петропавловский собор похож на протестантские церкви. Меншиковский дворец - чистый шведский Дроттнингхольм. Увидев Версаль, Петр построил Петергоф и Летний сад (реконструкторов последнего Лурье безобидно назвал «животными»). И так далее.
Под конец Лев Лурье галопом упомянул о Петре II, Анне Иоанновне, Анне Леопольдовне, Иоанне Антоновиче, а завершил Елизаветой Петровной, о которой выразился следующим образом: «Она была женщиной активной, как Валентина Матвиенко. Только красивая».
Таким образом, Лев Яковлевич Лурье проиллюстрировал афоризм Достоевского о том, что главная черта русского народа в его всемирной отзывчивости. Вопросов лектору задано не было. Следующая лекция пройдет уже на следующей неделе.
Всеволод ВОРОНОВ