Спасти от реставрации
«Сохраним старую Москву», «Сохранение памятника должно быть обязанностью, а не предметом торга», - часто говорит журналистам глава Москомнаследия Валерий Шевчук. Его улыбающееся с фотографий лицо вселяет уверенность: всё будет именно так. На деле - и впрямь: столичные дома и церкви зарастают «лесами» с молниеносной скоростью. Что скрывается за зелёными сетками - уже никого не интересует. А вы загляните внутрь и в большинстве случаев не торопитесь с выводами. Быть может, новой гостинице или офису действительно ни к чему следы 17 века.
Здание сравнимо с человеком: если оно старое, у него «рваная» одежда, и оно готово развалиться на глазах - пора ставить «диагноз» и «лечить». Отличие в том, что здания «живут» дольше людей в десятки и сотни раз. Если памятник архитектуры не «убить». «Сейчас никто не борется за подлинность памятников», - жалуется реставратор Валентина Федотова. «Вместо якобы реставрируемого здания рождается пародия».
Примеры «пародий» - на каждом шагу.
«Смертельный приговор» дому Всеволожских
Здание с уникальной архитектурой и историей. Этот дом, возможно, помнил визит Наполеона. Судя по схемам периодизации архитектора М.Ю. Матвеева, это вообще старейший деревянный дом города. Более того, несколько лет назад реставратор Игорь Киселёв нашёл на стенах дома единственные в России обои начала 18 столетия. На момент начала «реставрации» дом был целый, лишь южная стена в советское время была заменена на кирпичную.
Памятник архитектуры расположен на территории делового квартала «Красная роза», в пяти минутах ходьбы от станции «Парк культуры». У входа на территорию «Красной розы» стоит охранная будка. Чёрно-белый охранник неторопливо прогуливается туда-сюда. На вопрос про реставрацию дома Всеволожских отвечает:
- Понимаете… Дома не существует.
- Как не существует? Здесь же идёт реставрация! - недоумеваю я.
- Старого здания нет. Есть новое недостроенное. Вы посмотрите, если интересно…
Плутая между зданиями, не могу найти нужное. За ограждением вижу постройку из новеньких гладеньких брёвен. Даже фундамент, и тот новый.
слева - новенький сруб, справа для сравнения - старый, ещё не повреждённый
Чтобы развеять сомнения, читаю табличку на заборе: «Реставрация с приспособлением под новое функциональное использование… объекта культурного наследия “Жилой дом Всеволожских к. XVII - XIX вв.” Ведутся работы по сохранению объекта». Какое сохранение, простите? Ах да, сохранены старые доски и брёвна - лежат, худо-бедно прикрытые зелёной сеткой, рядом с биотуалетом и помойкой.
«Новый сруб, собранный по новым технологиям», - характеризует постройку реставратор Марина Капустина. «Между прочим, реставрация - это восстановление объекта в том же материале, той же технологией, которой обладали наши предки».
Чтобы постичь технологию настоящей реставрации, приезжаю к Марине на объект. Церковь святого Георгия Победоносца в Коломенском покрыта лесами, это видно издалека. А если подойти совсем близко, можно заметить зарубки на брёвнах. «Вот смотрите, старые брёвна протёсаны немножко. Почему - потому что были в подклете…» - по каким-то крошечным элементам Марина наглядно демонстрирует историю здания. Где-то едва проступают следы от старого топора. А снаружи - в нескольких метрах - плотник рубит бревна топором с лезвием такого же размера. «По следам можно восстановить орудие, - объясняет реставратор, - и потом работать с древесиной той же породы, таким же инструментом. Тогда и внешний вид памятника не будет отличаться».
И попробуй не согласиться с тем, что эта работа похожа не на «шитьё» чего-то нового, а на аккуратную «штопку» старого - ниточка за ниточкой. Причём той же иголкой. Современные «реставраторы» не понимают, что с другими технологиями и материалами теряется уникальность здания. Оно перестаёт быть памятником, «умирает». Так произошло и с домом Всеволожских. Может быть, потому что реставрировать по-настоящему гораздо дороже и накладнее? Заказчику (ООО «Строй Проект») и работающей на объекте фирме (ЗАО «ОСБИ-строй») виднее.
Возникает закономерный вопрос: с чьего разрешения гибнут памятники искусства? Любой реставрационный проект должен быть одобрен высшей инстанцией. В настоящее время одобрение зачастую происходит с помощью подписи одного-двух чиновников. Раньше всё было сложнее: сначала - внутренний совет реставрационной организации, затем - комиссия Москомнаследия. Сейчас эта процедура упразднена. А Москомнаследия совсем не торопится защищать памятники архитектуры, порой даже пытаясь лишить их охранного статуса. Самый яркий тому пример - это…
Палаты Гурьевых: метод «лечения» - пожары и дожди
История с пожаром в палатах Гурьевых наделала шума. Причины возгорания до сих пор неизвестны, хотя прошло больше полугода. Проследим цепочку несчастных случаев, которые случались с домом.
Первое: в июне 2009 года инвесторы - ООО «Регион-Инвест» - получили разрешение на проведение «реставрации с приспособлением под современное использование». Для «современного использования» дом необходимо было надстроить, вырыть под ним подземный гараж, изменить внутреннюю планировку стен на 1 этаже. То есть полностью разрушить здание, несущее отпечатки четырёх столетий. Кто дал разрешение? Правительство Москвы. Для полного счастья нвесторам оставалось лишь устранить охранный статус объекта культурного наследия.
По «счастливой» случайности случается вторая беда: в ночь на 18 декабря палаты загораются. Почти сразу после пожара здание рекомендовали лишить охранного статуса - и не кто-то, а комиссия Правительства Москвы под руководством первого вице-мэра Владимира Ресина. Повод - экспертное заключение о том, что огонь уничтожил все исторические интерьеры. Но интерьеры-то сохранились не хуже фасадов - и архитекторы-реставраторы вместе с «Архнадзором» доказали это.
Росписи, пышный лепной декор, резные деревянные порталы, огромное зеркало в детской комнате… Срочные противоаварийные работы могли бы спасти палаты от дальнейшего разрушения. Призывы «Архнадзора» обратить внимание на памятник летели в пустоту - Москомнаследия молчал.
Третье несчастье случилось в апреле, когда реставрация палат была поручена фирме «АР’СС» во главе с Валерием Соловьёвым. Соловьёв, конечно, бывший заместитель Шевчука, но земля слухами полна: говорят, был продажным человеком, им и остался после открытия своей фирмы. Судите сами - выездное заседание комиссии на объекте в конце мая (через месяц) Соловьев начал так:
- Считайте, что этих интерьеров практически уже нет!
Координатор «Архнадзора» Константин Михайлов вместе с комиссией был шокирован. За один месяц интерьеры понесли больший урон, чем за четыре месяца борьбы с огнём, льдом и талой водой. В глаза бросался не лепной декор, а зияющие дыры - лепнину просто «сбивали» со стен. Причём делали это безо всякого разрешения Москомнаследия.
«АР’СС» заявляет, что образцы декора сняли для исследований. Якобы, невозможно добиться точности обмеров лепнины без её демонтажа. Но «дыры» в потолке были даже в сухих комнатах, которые не пострадали от дождей! А реставратор из комиссии Валентина Федотова недоумевает до сих пор:
- Существует технология обмера декора на месте - для этого лишь нужно просушить верхнюю часть! Было бы желание. А то, что никто не следил за состоянием палат - прокол Москомнаследия...
- Это не прокол. Это преступление, - поправляет Валентину её дочь Мария, историк. Приятно собрать маленький «круглый стол»: в кафе с нами сидит и третий эксперт, архитектор-реставратор Вероника Овчинникова. Все трое - независимы от реставрационных организаций.
- Рыба с головы гниёт», - усмехается Валентина. - А «гниение» происходит, скорее всего, от скаредности. Каждый думает о своих выгодах, о памятниках не думает никто. Всё убивается ради минутной наживы - даже древние вещи, которые ещё долго могут прослужить...
Эксперты нарисовали «схему» уничтожения исторических зданий. Инвестору нужно: первое - найти псевдореставрационную фирму, второе - угодить двум-трём чиновникам. А дальше - Москомнаследия проводит конкурс среди фирм, который почему-то обязательно выигрывает фирма далеко не первая в рейтинге по профессионализму. Та самая, псевдореставрационная. А судьи кто? Всё те же чиновники. «Выигрывает не тот, кто лучше, а тот, кто больше заплатил», - поясняет Вероника. Виктор Виноградов, главный архитектор Института «Спецпроектреставрация» однажды произнёс принцип, по которому работает их фирма: каждому памятнику есть своя цена. Эксперты, сидящие рядом со мной, заверяют: цена вопроса состоит из 6-7-значных чисел, естественно, не в рублях. Если здание несёт в себе наследие 18 века - цена одна. Если 17-го - то намного дороже... Сомнительные проекты одобряются, и начинается снос домов. Иным словом, реставрация.
Есть и другой вариант - идеальная схема для чиновничьего воровства. Эту схему мы обсуждали с Мариной Капустиной. Благодаря ФЗ-94 от 25 июня 2005 года «кусок памятника» законно «выставляется на торги» - и часто выигрывает организация «ниже плинтуса». Она на место реставрации зачастую и не приходит! Здание простаивает под зелёной сеткой, а деньги просто снимаются. Если намечается проверка - всё поджигается. «С присвистом, законно, закрыв акты на выполнение работы, можно получить деньги и разложить по чужим кармашкам». То есть закон уничтожил саму суть реставрации...
Палаты Сумароковых: скандал из-за кладки «ёлочкой»
тоже для сравнения: новое и старое
Ещё одна напасть для отрасли реставрации - ошибки от невнимательности и неопытности. Даже если двадцать лет «штопать» здания, нужно каждый раз воспринимать как первый: учитывать индивидуальные особенности материала, окружающую обстановку и прочие детали.
Невнимательность реставраторов проявилась в реставрации палат Сумароковых. Богатый дом 17 века сохранил подлинные фрагменты уникального узорочья фасадов. Реставраторы ЦНРПМ Е.В. Рукавишникова и Н.Г. Туманова составили проект, который был одобрен комиссией Москомнаследия. «Что ж, под словом “реставрация” теперь могут скрываться самые неожиданные методические решения», - иронизирует краевед «Архнадзора» Александр Можаев. А всё потому, что реставраторы занялись перелицовкой фасадов «с весьма условным попаданием в габариты прежнего декора», по словам того же Можаева. Кирпичная кладка «ёлочкой» обрамляла наличники окон. Такой орнамент считается уникальным для гражданских зданий. Теперь же кладка сместилась, и вообще - здание стало выглядеть «как новенькое» благодаря новым кирпичам. Подлинником 17 века можно считать лишь интерьеры подклета и фрагменты парадного входа в палаты.
Разобраться, кто прав и кто виноват, я намерена в офисе ЦНРПМ на улице Школьной. Дружелюбный охранник называет номер кабинета. Около нужной мне двери - белая кнопка звонка.
- Здравствуйте, а вы к кому?
- Мне нужна Елена Константиновна Рукавишникова...
Прохожу в кабинет, удивляюсь обилию плакатов с проектами, расставленных вдоль стен.
Мне повезло: оба реставратора в кабинете. Услышав про палаты Сумароковых, они взволнованно интересуются, кто меня послал и возмущаются: «неужели эта история до сих пор продолжается?»
- Этот... Как его... Мозаев?
- Можаев, - поправляю я Елену Константиновну.
- Он нас гнобил-гнобил. Говорил, что мы самовольно поступили, разобрав фасад - а мы все действия согласовали с Москомнаследием! Делать ему нечего - нигде не работает, и у него куча детей. Вероятно, его «старания» субсидируются, - слышу я неприятный отзыв.
Реставраторы ЦНРПМ рассказывают про то, что для реставрации старым материалом не хватало 30 сантиметров кладки. К тому же кирпич разваливался в руках, и о сохранении орнамента речи быть не могло - «его и не существовало уже»! Так или иначе, сейчас реставраторы ЦНРПМ признают то, что им самим «не нравится» ощущение «новизны» и «новопостройки». Но что делать, если старого материала не хватило бы?
Валентина Федотова входила в состав комиссии, осмотревшей дом после его реставрации. Она-то и рассказала мне про «ошибку»:
- Видимо, авторы проекта доверились подрядчикам... Здание «клюнуло», начали выравнивать орнамент - так и получилось, что начали кладку в одном месте, а закончили уже в другом. Это досадная ошибка тоже имеет место в реставрации. Однако это - не самый злостный пример того, что творится с московскими домами.
А с домами творится беда. В 2009 году московские чиновники лишили охранного статуса дом деда Льва Толстого на Воздвиженке, 9, усадьбу графа Льва Разумовского (Большая Никитская, 9), усадьбу Расторгуевых (Солянка, 7), Московскую соборную мечеть… «Мы только рот открываем», - говорят эксперты. Если статус объекта культурного наследия можно «забрать» назад - получается, никакое здание не защищено от произвола. И вся политика в защиту «старой Москвы» - просто фарс.
«Воспитывать надо людей, воспитывать в них любовь к своему историческому прошлому, - предлагает реставратор Игорь Шургин. - Ведь на кафедру реставрации сейчас маленький набор - часто из тех абитуриентов, кто не прошёл на архитектуру и строительство. Пополнения кадров почти не происходит…» И защищать Москву некому. Во времена Ленина и Сталина памятники ещё можно было спасти. Сейчас…
Всё в наших руках.
Десерт:
чёрный список «чёрных» реставраторов
1) ЗАО «ОСБИ-строй». Генеральный директор - Мичник М.Н.
Объект: дом Всеволожского
Адрес объекта: ул. Тимура Фрунзе, 11.
Методы «реставрации»: полное уничтожение старого сруба и фундамента.
2) Строительная фирма «Сокма-С». Генеральный директор - Соскин А.Г.
Объект: Гаазовский дом
Адрес объекта: Малый Казённый пер., 5
Методы «реставрации»: замена старых ампирных окон на стеклопакеты, замена дверей.
3) ООО «Фирма АР’CC». Генеральный директор - А. Соловьёв
Объект: палаты Гурьевых
Адрес объекта: Потаповский пер., 6
Методы «реставрации»: неаккуратное отношение к палатам Гурьевых - сбивка лепнины с потолка и стен вместо грамотной реставрационной технологии.
Здание сравнимо с человеком: если оно старое, у него «рваная» одежда, и оно готово развалиться на глазах - пора ставить «диагноз» и «лечить». Отличие в том, что здания «живут» дольше людей в десятки и сотни раз. Если памятник архитектуры не «убить». «Сейчас никто не борется за подлинность памятников», - жалуется реставратор Валентина Федотова. «Вместо якобы реставрируемого здания рождается пародия».
Примеры «пародий» - на каждом шагу.
«Смертельный приговор» дому Всеволожских
Здание с уникальной архитектурой и историей. Этот дом, возможно, помнил визит Наполеона. Судя по схемам периодизации архитектора М.Ю. Матвеева, это вообще старейший деревянный дом города. Более того, несколько лет назад реставратор Игорь Киселёв нашёл на стенах дома единственные в России обои начала 18 столетия. На момент начала «реставрации» дом был целый, лишь южная стена в советское время была заменена на кирпичную.
Памятник архитектуры расположен на территории делового квартала «Красная роза», в пяти минутах ходьбы от станции «Парк культуры». У входа на территорию «Красной розы» стоит охранная будка. Чёрно-белый охранник неторопливо прогуливается туда-сюда. На вопрос про реставрацию дома Всеволожских отвечает:
- Понимаете… Дома не существует.
- Как не существует? Здесь же идёт реставрация! - недоумеваю я.
- Старого здания нет. Есть новое недостроенное. Вы посмотрите, если интересно…
Плутая между зданиями, не могу найти нужное. За ограждением вижу постройку из новеньких гладеньких брёвен. Даже фундамент, и тот новый.
слева - новенький сруб, справа для сравнения - старый, ещё не повреждённый
Чтобы развеять сомнения, читаю табличку на заборе: «Реставрация с приспособлением под новое функциональное использование… объекта культурного наследия “Жилой дом Всеволожских к. XVII - XIX вв.” Ведутся работы по сохранению объекта». Какое сохранение, простите? Ах да, сохранены старые доски и брёвна - лежат, худо-бедно прикрытые зелёной сеткой, рядом с биотуалетом и помойкой.
«Новый сруб, собранный по новым технологиям», - характеризует постройку реставратор Марина Капустина. «Между прочим, реставрация - это восстановление объекта в том же материале, той же технологией, которой обладали наши предки».
Чтобы постичь технологию настоящей реставрации, приезжаю к Марине на объект. Церковь святого Георгия Победоносца в Коломенском покрыта лесами, это видно издалека. А если подойти совсем близко, можно заметить зарубки на брёвнах. «Вот смотрите, старые брёвна протёсаны немножко. Почему - потому что были в подклете…» - по каким-то крошечным элементам Марина наглядно демонстрирует историю здания. Где-то едва проступают следы от старого топора. А снаружи - в нескольких метрах - плотник рубит бревна топором с лезвием такого же размера. «По следам можно восстановить орудие, - объясняет реставратор, - и потом работать с древесиной той же породы, таким же инструментом. Тогда и внешний вид памятника не будет отличаться».
И попробуй не согласиться с тем, что эта работа похожа не на «шитьё» чего-то нового, а на аккуратную «штопку» старого - ниточка за ниточкой. Причём той же иголкой. Современные «реставраторы» не понимают, что с другими технологиями и материалами теряется уникальность здания. Оно перестаёт быть памятником, «умирает». Так произошло и с домом Всеволожских. Может быть, потому что реставрировать по-настоящему гораздо дороже и накладнее? Заказчику (ООО «Строй Проект») и работающей на объекте фирме (ЗАО «ОСБИ-строй») виднее.
Возникает закономерный вопрос: с чьего разрешения гибнут памятники искусства? Любой реставрационный проект должен быть одобрен высшей инстанцией. В настоящее время одобрение зачастую происходит с помощью подписи одного-двух чиновников. Раньше всё было сложнее: сначала - внутренний совет реставрационной организации, затем - комиссия Москомнаследия. Сейчас эта процедура упразднена. А Москомнаследия совсем не торопится защищать памятники архитектуры, порой даже пытаясь лишить их охранного статуса. Самый яркий тому пример - это…
Палаты Гурьевых: метод «лечения» - пожары и дожди
История с пожаром в палатах Гурьевых наделала шума. Причины возгорания до сих пор неизвестны, хотя прошло больше полугода. Проследим цепочку несчастных случаев, которые случались с домом.
Первое: в июне 2009 года инвесторы - ООО «Регион-Инвест» - получили разрешение на проведение «реставрации с приспособлением под современное использование». Для «современного использования» дом необходимо было надстроить, вырыть под ним подземный гараж, изменить внутреннюю планировку стен на 1 этаже. То есть полностью разрушить здание, несущее отпечатки четырёх столетий. Кто дал разрешение? Правительство Москвы. Для полного счастья нвесторам оставалось лишь устранить охранный статус объекта культурного наследия.
По «счастливой» случайности случается вторая беда: в ночь на 18 декабря палаты загораются. Почти сразу после пожара здание рекомендовали лишить охранного статуса - и не кто-то, а комиссия Правительства Москвы под руководством первого вице-мэра Владимира Ресина. Повод - экспертное заключение о том, что огонь уничтожил все исторические интерьеры. Но интерьеры-то сохранились не хуже фасадов - и архитекторы-реставраторы вместе с «Архнадзором» доказали это.
Росписи, пышный лепной декор, резные деревянные порталы, огромное зеркало в детской комнате… Срочные противоаварийные работы могли бы спасти палаты от дальнейшего разрушения. Призывы «Архнадзора» обратить внимание на памятник летели в пустоту - Москомнаследия молчал.
Третье несчастье случилось в апреле, когда реставрация палат была поручена фирме «АР’СС» во главе с Валерием Соловьёвым. Соловьёв, конечно, бывший заместитель Шевчука, но земля слухами полна: говорят, был продажным человеком, им и остался после открытия своей фирмы. Судите сами - выездное заседание комиссии на объекте в конце мая (через месяц) Соловьев начал так:
- Считайте, что этих интерьеров практически уже нет!
Координатор «Архнадзора» Константин Михайлов вместе с комиссией был шокирован. За один месяц интерьеры понесли больший урон, чем за четыре месяца борьбы с огнём, льдом и талой водой. В глаза бросался не лепной декор, а зияющие дыры - лепнину просто «сбивали» со стен. Причём делали это безо всякого разрешения Москомнаследия.
«АР’СС» заявляет, что образцы декора сняли для исследований. Якобы, невозможно добиться точности обмеров лепнины без её демонтажа. Но «дыры» в потолке были даже в сухих комнатах, которые не пострадали от дождей! А реставратор из комиссии Валентина Федотова недоумевает до сих пор:
- Существует технология обмера декора на месте - для этого лишь нужно просушить верхнюю часть! Было бы желание. А то, что никто не следил за состоянием палат - прокол Москомнаследия...
- Это не прокол. Это преступление, - поправляет Валентину её дочь Мария, историк. Приятно собрать маленький «круглый стол»: в кафе с нами сидит и третий эксперт, архитектор-реставратор Вероника Овчинникова. Все трое - независимы от реставрационных организаций.
- Рыба с головы гниёт», - усмехается Валентина. - А «гниение» происходит, скорее всего, от скаредности. Каждый думает о своих выгодах, о памятниках не думает никто. Всё убивается ради минутной наживы - даже древние вещи, которые ещё долго могут прослужить...
Эксперты нарисовали «схему» уничтожения исторических зданий. Инвестору нужно: первое - найти псевдореставрационную фирму, второе - угодить двум-трём чиновникам. А дальше - Москомнаследия проводит конкурс среди фирм, который почему-то обязательно выигрывает фирма далеко не первая в рейтинге по профессионализму. Та самая, псевдореставрационная. А судьи кто? Всё те же чиновники. «Выигрывает не тот, кто лучше, а тот, кто больше заплатил», - поясняет Вероника. Виктор Виноградов, главный архитектор Института «Спецпроектреставрация» однажды произнёс принцип, по которому работает их фирма: каждому памятнику есть своя цена. Эксперты, сидящие рядом со мной, заверяют: цена вопроса состоит из 6-7-значных чисел, естественно, не в рублях. Если здание несёт в себе наследие 18 века - цена одна. Если 17-го - то намного дороже... Сомнительные проекты одобряются, и начинается снос домов. Иным словом, реставрация.
Есть и другой вариант - идеальная схема для чиновничьего воровства. Эту схему мы обсуждали с Мариной Капустиной. Благодаря ФЗ-94 от 25 июня 2005 года «кусок памятника» законно «выставляется на торги» - и часто выигрывает организация «ниже плинтуса». Она на место реставрации зачастую и не приходит! Здание простаивает под зелёной сеткой, а деньги просто снимаются. Если намечается проверка - всё поджигается. «С присвистом, законно, закрыв акты на выполнение работы, можно получить деньги и разложить по чужим кармашкам». То есть закон уничтожил саму суть реставрации...
Палаты Сумароковых: скандал из-за кладки «ёлочкой»
тоже для сравнения: новое и старое
Ещё одна напасть для отрасли реставрации - ошибки от невнимательности и неопытности. Даже если двадцать лет «штопать» здания, нужно каждый раз воспринимать как первый: учитывать индивидуальные особенности материала, окружающую обстановку и прочие детали.
Невнимательность реставраторов проявилась в реставрации палат Сумароковых. Богатый дом 17 века сохранил подлинные фрагменты уникального узорочья фасадов. Реставраторы ЦНРПМ Е.В. Рукавишникова и Н.Г. Туманова составили проект, который был одобрен комиссией Москомнаследия. «Что ж, под словом “реставрация” теперь могут скрываться самые неожиданные методические решения», - иронизирует краевед «Архнадзора» Александр Можаев. А всё потому, что реставраторы занялись перелицовкой фасадов «с весьма условным попаданием в габариты прежнего декора», по словам того же Можаева. Кирпичная кладка «ёлочкой» обрамляла наличники окон. Такой орнамент считается уникальным для гражданских зданий. Теперь же кладка сместилась, и вообще - здание стало выглядеть «как новенькое» благодаря новым кирпичам. Подлинником 17 века можно считать лишь интерьеры подклета и фрагменты парадного входа в палаты.
Разобраться, кто прав и кто виноват, я намерена в офисе ЦНРПМ на улице Школьной. Дружелюбный охранник называет номер кабинета. Около нужной мне двери - белая кнопка звонка.
- Здравствуйте, а вы к кому?
- Мне нужна Елена Константиновна Рукавишникова...
Прохожу в кабинет, удивляюсь обилию плакатов с проектами, расставленных вдоль стен.
Мне повезло: оба реставратора в кабинете. Услышав про палаты Сумароковых, они взволнованно интересуются, кто меня послал и возмущаются: «неужели эта история до сих пор продолжается?»
- Этот... Как его... Мозаев?
- Можаев, - поправляю я Елену Константиновну.
- Он нас гнобил-гнобил. Говорил, что мы самовольно поступили, разобрав фасад - а мы все действия согласовали с Москомнаследием! Делать ему нечего - нигде не работает, и у него куча детей. Вероятно, его «старания» субсидируются, - слышу я неприятный отзыв.
Реставраторы ЦНРПМ рассказывают про то, что для реставрации старым материалом не хватало 30 сантиметров кладки. К тому же кирпич разваливался в руках, и о сохранении орнамента речи быть не могло - «его и не существовало уже»! Так или иначе, сейчас реставраторы ЦНРПМ признают то, что им самим «не нравится» ощущение «новизны» и «новопостройки». Но что делать, если старого материала не хватило бы?
Валентина Федотова входила в состав комиссии, осмотревшей дом после его реставрации. Она-то и рассказала мне про «ошибку»:
- Видимо, авторы проекта доверились подрядчикам... Здание «клюнуло», начали выравнивать орнамент - так и получилось, что начали кладку в одном месте, а закончили уже в другом. Это досадная ошибка тоже имеет место в реставрации. Однако это - не самый злостный пример того, что творится с московскими домами.
А с домами творится беда. В 2009 году московские чиновники лишили охранного статуса дом деда Льва Толстого на Воздвиженке, 9, усадьбу графа Льва Разумовского (Большая Никитская, 9), усадьбу Расторгуевых (Солянка, 7), Московскую соборную мечеть… «Мы только рот открываем», - говорят эксперты. Если статус объекта культурного наследия можно «забрать» назад - получается, никакое здание не защищено от произвола. И вся политика в защиту «старой Москвы» - просто фарс.
«Воспитывать надо людей, воспитывать в них любовь к своему историческому прошлому, - предлагает реставратор Игорь Шургин. - Ведь на кафедру реставрации сейчас маленький набор - часто из тех абитуриентов, кто не прошёл на архитектуру и строительство. Пополнения кадров почти не происходит…» И защищать Москву некому. Во времена Ленина и Сталина памятники ещё можно было спасти. Сейчас…
Всё в наших руках.
Десерт:
чёрный список «чёрных» реставраторов
1) ЗАО «ОСБИ-строй». Генеральный директор - Мичник М.Н.
Объект: дом Всеволожского
Адрес объекта: ул. Тимура Фрунзе, 11.
Методы «реставрации»: полное уничтожение старого сруба и фундамента.
2) Строительная фирма «Сокма-С». Генеральный директор - Соскин А.Г.
Объект: Гаазовский дом
Адрес объекта: Малый Казённый пер., 5
Методы «реставрации»: замена старых ампирных окон на стеклопакеты, замена дверей.
3) ООО «Фирма АР’CC». Генеральный директор - А. Соловьёв
Объект: палаты Гурьевых
Адрес объекта: Потаповский пер., 6
Методы «реставрации»: неаккуратное отношение к палатам Гурьевых - сбивка лепнины с потолка и стен вместо грамотной реставрационной технологии.