Войнович против Пелевина
Будучи главным комписом республики, он руководит созданием бумажной Гениалиссимусианы и координирует работу разных комписовских подразделений. Перед подразделением, которое я вижу сейчас, поставлена ответственная задача создания тома «Тревожные годы» о героическом участии Гениалиссимуса в Бурят-Монгольской войне. Уже написано восемь из предполагаемых 96 глав, а сегодня…
- Сегодня, ребятки, - сказал Смерчев по-домашнему, - мы приступаем к разработке новой главы «Ночь перед битвой». Речь будет идти о битве за Улан-Удэ. Ну, я вам даже не буду говорить, какое, понимаете, большое и, я бы сказал, огромное политико-воспитательное значение должна иметь эта глава. Гениалиссимус в период этой поистине исторической битвы, как вы помните, был еще простым генералом. Но конечно же, он уже и тогда свои, как бы сказать, полководческие таланты проявил, можно сказать, полностью. И тут, значит, надо вот что. Кто у нас занимается описанием природы? Ты, Жуков?[Spoiler (click to open)]
- Так точно! - вскочил Жуков.
- Сиди, сиди. Так вот, Жуков, поскольку нам предстоит описание ночи перед, можно сказать, решающим как бы сражением, надо, понимаешь, соответственно использовать такие вот сильные в художественном отношении средства. Ты, конечно, природу умеешь описывать, ты в этом деле, ничего не скажешь, мастак. Но с другой стороны, природой увлекаешься, а о политическом и военном моменте забываешь. Иногда даже абстрактная такая картина создается, когда ты там луну, тучи, реку или соловьев всяких описываешь. Само по себе оно хорошо и даже здорово получается, но к моменту иногда не подходит. Так вот сейчас ты подумай своей головой и пойми. Это тебе не просто какая-то ночь, а ночь, можно сказать, перед главным сражением. В описании природы должно быть побольше чего-то такого тревожного. Если уж хочешь изобразить луну, так надо так, чтобы она только время от времени выглядывала, а вообще пусть будет покрыта черными или, я вот даже так сильно выражусь, зловещими, пусть будет покрыта тучами. Ну и, само собой, всякие там ночные, как бы сказать, шорохи, звуки. Соловьев никаких не надо, это уж, когда до описания победы дойдем, тогда пиши своих соловьев, сколько хочешь. А сейчас нам нужны какие-нибудь такие тревожные, понимаешь ли, птицы. Вороны, допустим. Как вороны по ночам кричат?
- Никак, комсор генерал, не кричат! - вскочил Жуков. - Они днем и вечером кричат, а ночью они молчат.
- Ну, если вороны не кричат, тогда, понимаешь, изобрази каких-нибудь ночных птиц, филинов каких-нибудь, что ли.
- Я выпь изображу, комсор генерал. Она очень тревожно кричит.
- Вот, правильно, - удовлетворенно заметил генерал. - Соображаешь. А ворон, собственно говоря, мы можем в утреннюю панораму вставить. Когда накануне боя они собираются и думают, понимаешь, что им сейчас тут чего-то обломится. Ну, теперь ты, я думаю, свою задачу понял. Переходим к следующему вопросу. Что у меня тут записано? Ага. Думы перед боем. Ну, значит, разъясняю ситуацию. Предстоит тяжелое сражение с бурят-монгольскими захватчиками. И конечно, у Гениалиссимуса возникают, понимаете ли, всякие думы. Нет, думы, конечно, не мрачные, он, как выдающийся оптимист, верит в окончательную победу, но думы у него в этот момент должны быть мудрые, глубокие и, я бы даже сказал, философские. Это я тебе говорю, Савченко. Ты у нас философ, тебе и карты в руки. Ты описываешь думы Гениалиссимуса и должен все время помнить, что основные его думы великие и гениальные. И главные, как бы сказать, идеи в этих думах должны уже иметь свое отражение. Ну, и, само собой, в этих думах перед боем должен отразиться и свойственный Гениалиссимусу исторический оптимизм. Он может примерно так думать, что вот пускай я лично погибну, но зато жизнь моя будет отдана не зазря, а за общее, понимаешь ли, счастье. Понятно?
- Понятно, - спокойно ответил Савченко.
- Ну, насчет описания всяких таких военных приготовлений, дислокации разных частей, описания видов оружия и прочего я не беспокоюсь, у нас по этому делу вот Малевич, - генерал указал на одного из полковников, - крупный специалист, бывший штабист, ты, я думаю, Малевич, с этим отлично справишься, ну и ты, Штукин, в саперном деле тоже, я знаю, более или менее разбираешься.
Планерка подходила к концу. Двум корректорам было дано указание не допускать грамматических ошибок, а поэт Мерзаев получил специальное задание оснастить будущую главу красочными эпитетами и яркими метафорами.
На этом планерка закончилась. Коммуний Иванович пожелал всем участникам хорошего творческого настроения и больших успехов в труде.
Владимир Войнович
МОСКВА 2042
- Выходит, вы не единственный демиург, а просто один из работников этой адской фабрики?
Ариэль горестно закивал.
- А много там еще народу?
- Да порядочно, - сказал Ариэль. - Если со мной, то пять. Пять элементов, хе-хе.
- Расскажите по порядку.[Spoiler (click to open)]
- Про себя я уже объяснил. Второй - Митенька Бершадский. Он у нас отвечает за эротику, гламур и непротивление злу насилием. Молодой человек, но весьма уже известный. Восходящая звезда заходящего жанра. Титан малой антигламурной формы.
- А что это? - спросил Т.
- Долго рассказывать. Срывание всех и всяческих масок, трусиков и крестов. Востребованный острый ум, берет за колонку от восьмисот долларов и выше.
- А почему он отвечает за непротивление?
- Потому что бывший политтехнолог.
- Какой-то он дурак, этот ваш острый ум, - пожаловался Т. - «Поберегись, поберегись…»
- Такие у нас политтехнологии.
- Ладно, можете не продолжать - все равно не пойму. Кто следующий?
- Номер три - Гриша Овнюк, - ответил Ариэль. - Когда вы перестреливаетесь с Кнопфом, прыгаете с моста в реку на рясе-парашюте, или выясняете отношения с амазонскими убийцами, это все он. Гриша, чтоб вы знали, гений.
- Гений?
- Да. Суперценный кадр, наше главное достояние. Широчайший специалист. Остросюжетник, мастер мирового уровня. Только один серьезный недостаток - везде и всегда нарасхват. Поэтому все время занят и для нас работает левой ногой.
- Кто еще?
- Есть еще узкие спецы. Это Гоша Пиворылов. Номер четыре.
- А он по какой части?
- Торчок. Ну, или криэйтор психоделического контента, как в ведомости написано. Взяли для полифонии - маркетологи говорят, один торч на сто страниц по-любому не помешает. Он тоже в своем роде звезда. Вернее, звездочка - не такого масштаба, как Овнюк, но без работы не останется. Он всему гламуру и антигламуру легкие наркотики пишет. Если надо, может и тяжелые. Отвечает, короче, за измененные состояния сознания, в том числе за алкогольную интоксикацию. Например, когда вы выпиваете графинчик водки и вам хочется жить и смеяться, и смотреть без конца в синее небо. Кислотный трип с лошадью тоже он делал.
- Простите, что?
- Ну кислотный трип, когда с вами лошадь говорила. В ваше время ЛСД не было, поэтому пришлось вас спорыньей кормить. Гоша говорит, спорынья как-то связана с лизергиновой кислотой.
- Так это из-за спорыньи, - наморщился Т., - вот оно что… Я чуть с ума не сошел. А зачем он меня на скопчество подбивал, ваш Гоша?
- Это не Гоша, - сказал Ариэль. - Был бы Гоша, вы бы сейчас с гвоздем в дырочке сидели. Я же объяснял, за эротику у нас отвечает Митенька.
- Позвольте, какая ж это эротика, когда лошадь советует взять топор и отрубить причинное место?
- Эротика - все, что связано с гениталиями, - ответил Ариэль. - Так у нас по генеральной инструкции. Пиворылов после косячка вам все что хочешь отрубит, ему не жалко. А вот Митенька вам ничего рубить не станет, поскольку сам на бабки попадет. Как он потом свои эротические сцены клепать будет?
- Да, - сказал Т. - Продумано.
- Это только так кажется. На самом деле постоянные накладки.
Т. зашевелил губами, подгибая пальцы. Потом сказал:
- Постойте. Вы же говорили, пять элементов. Раз - это вы. Потом Митенька. Третий Гриша Овнюк. Четвертый Гоша Пиворылов. А пятый кто?
Лицо Ариэля вновь превратилось в императорскую маску. Видно было, что ему неприятен этот вопрос.
- Про пятого даже вспоминать не хочется. По личным причинам - у меня с ним конфликт. Ну да, есть еще один автор, который ваши внутренние монологи пишет. Создает, так сказать, закавыченный поток сознания. Метафизик абсолюта. Это я смеюсь, конечно. Таких метафизиков в Москве как неебаных тараканов, простите за выражение. В каждой хрущобе точно есть пара.
- А почему у вас конфликт?
- Да он мне хамит все время, когда я его продукт правлю. Я его теперь вообще читать бросил, отфильтрую при последней правке. Большую часть выкину. Когда по сюжету нужно, я вам правильные мысли сам добавляю, так оно надежнее.
- А чем вам не нравится его продукт?
- Да он постоянно на левые темы уходит. Не хочет по сюжету работать. И много о себе думает. «Я, мол, у вас не просто пятый номер, я пятая эссенция - квинтэссенция по-латыни. Весь смысл во мне, а вы - просто рамка…» А читатель эту квинтэссенцию как раз и пропускает. Интересно нормальному человеку что? Сюжет и чем кончится.
- Зачем он тогда вообще нужен?
- По первоначальному плану без него было нельзя. Такому герою как вы положено много специфических мыслей. Надо, чтобы присутствовали метафизические раздумья, мистические прозрения и все такое прочее. Потому только и наняли. А вообще он шизофреник, точно говорю. Посмотрели бы вы, как он рецензии на себя читает. Шуршит в углу газетой и бормочет: «Как? Погас волшебный фонарь? А что ж ты в него ссала-то пять лет, пизда? Ссала-то чего?» И вся метафизика. Вы для него лебединая песня, граф, потому что больше нигде ему столько места не дадут.
- А как его узнать, этого квинтэссентора?
- Узнать можно, например, так - когда среди шума битвы вы вдруг задумываетесь о ее смысле, это он и есть.
- Если среди шума битвы задуматься о ее смысле, - пробормотал Т., - весь смысл будет в том, что вас прибьют.
- Вот и наши маркетологи примерно так говорят, - ухмыльнулся Ариэль.
Виктор #Пелевин
t
Литературная перекличка [Пелевин и другие]