Розенкранц
Незнакомец был одет почти так же, как кукуратор. Лицо его выглядело спокойным и довольным, словно висеть подобным образом на люстрах было его любимым делом.
Кукуратор узнал его - это был Розенкранц из древнего фильма, вдохновившего основателей стартапа и рекламщиков. Он вспомнил даже имя актера, создавшего этот образ: Гэри Олдмен. И только теперь понял, кого ему напомнило собственное отражение.
Он был Гильденстерном из того же фильма. Вот только имени актера, чьим лицом его наградили, он не знал.
- Тим Рот, - сказал Розенкранц, открывая глаза, - его звали Тим Рот. По-английски «Roth». Почти росс. Смешно, да?
Он взялся руками за железный каркас люстры, перегруппировался и спрыгнул на стол.
- Здравствуйте, друг Гольденштерн.
- Я не Гольденштерн, - ответил кукуратор.
- Теперь вы Гольденштерн, - сказал Розенкранц. - А я Розенкранц. Они, кстати, все время путали, кто из них кто. Я имею в виду, у Тома Стоппарда.
- В каком смысле?
- Ну, Гольденштерн все время думал, что он Розенкранц. Но когда их повесили рядом, разница потеряла смысл…
Розенкранц слез со стола на пол.
- Извините, я веду себя неучтиво. Итак, будем знакомы.
Он протянул кукуратору руку в желтой кожаной перчатке, и тот осторожно пожал ее.
- Если вы один из тех, о ком говорил Ахмад, - сказал он, - вы должны носить имя бога.
- Меня когда-то звали Рамой, - ответил Розенкранц. - Но для вас я хотел бы оставаться Розенкранцем. А вы будете для меня Гольденштерном.
- Я, как вы отлично знаете…
- Гольденштерн! - подняв руку, закричал Розенкранц. - Только Гольденштерн! Любой, кто пришел в эту комнату - уже Гольденштерн. Других сюда не пускают. Вы же видели себя в зеркале, верно?
- Перестаньте дурачиться. Я пришел узнать правду.
- Хорошо, - сказал Розенкранц. - Хорошо. Я вам скажу всю правду, какую только хотите. Спрашивайте.
- Кто вы на самом деле, Розенкранц? В чем ваша миссия?
- Я тут пол подметаю, - ответил Розенкранц.
- Что? Простите?
- Работаю в хранилище банок, в специальной секции. В так называемом тревожном боксе. Подметаю пол. Хожу между полок с метлой, как вам еще объяснить? Пылесос тут нельзя, потому что будут наводки. Я вам покажу сейчас, как это выглядит…
Розенкранц вытянул перед собой руки, и комната с камином исчезла.
Кукуратор увидел помещение, похожее на кладовку: темные полки, а на них - горящие разноцветной индикацией боксы, почти все с большими восьмерками, указывающими номер таера. Боксы стояли в три яруса, тесно и не слишком ровно, а над ними проходили шланги жизнеобеспечения и толстенные магистрали нейропроводки, завернутые в серую изоляцию, перехваченную белыми стяжками. На одном из боксов верхнего ряда мигала яркая белая лампочка.
В проходе стоял Розенкранц - в той же позе, какую принял миг назад - но в его руках появилась метла. Он несколько раз чиркнул ею по полу, словно доказывая, что действительно подметает пол, и указал пальцем на бокс с мигающей белой лампочкой.
Хранилище пропало так же внезапно, как появилось - и кукуратор вновь увидел комнату с камином.
- Вы просто уборщик? - спросил он. - Или вы один из тех, о ком говорил Ахмад?
- Я просто уборщик, - ответил Розенкранц. - И я один из тех, о ком говорил Ахмад. Я убираю в таком месте, куда людей нельзя пускать.
- Вы баночник?
- Да, - кивнул Розенкранц. - К несчастью.
- Какого таера?
- Таеры бывают у вас. Нам это не нужно. Но тело у меня тоже есть - именно то, какое вы видите. Розенкранц, подметающий пол в спецбоксе - это мой, как вы говорите, зеркальный секретарь. Немного не такой, как у вас. У него совсем нет своей личности, и мы на связи двадцать четыре часа. Нечто вроде индивидуально выращенного удаленного тела. Спит оно тут же. Сейчас оно дрыхнет, и я свободен. Можем пообщаться. Считайте себя сном моего зеркального секретаря. Сном Розенкранца.
- Так вы владыка всего? Один из тех шайтанов, о которых говорил Ахмад?
- Да, - ответил Розенкранц. - Но мы не шайтаны. Скорее мы вампиры - хотя и этот термин я использовал бы с большими оговорками.
- И вы выбрали подметать пол? Почему?
- Ну, - сказал Розенкранц, - пол я подметаю для смирения. Хорошая работа, простая, и думать не надо. И потом, я не только пол подметаю. Я тут что-то вроде ночного сторожа-психотерапевта. И заодно я ищу себе сменщика.
- В каком смысле?
- Ну вы же не один на верхних таерах интересуетесь Гольденштерном. Таких много. Хотят дойти до самой сути. Понять все тайны. Увидеть, куда сходятся ниточки. Стать одним из темных владык. Как вы догадываетесь, это оказывает дестабилизирующий эффект на общую симуляцию.
- Ага, - сказал кукуратор, - и вы за такими присматриваете. Контролируете каждый их шаг.
- Нет, - ответил Розенкранц, - зачем контролировать… Они вроде никуда особо и не шагают. Все тревожные клиенты собраны у нас в одном боксе под Лондоном. Если кто-то из них таки доходит до Эльсинора, на его банке начинает мигать белая лампочка. Тогда я подключаюсь в ручном режиме. Вот как сейчас.
- И что дальше?
Розенкранц пожал плечами.
- На этот случай предусмотрены стандартные процедуры.
- Да, - сказал кукуратор, - понимаю. Я полностью в вашей власти. И вы ею злоупотребляете.
- Почему?
- Вы по своему выбору переносите меня из одной симуляции в другую. Вы изменили мое лицо. Нарядили в шутовские лохмотья… «TRANSHUMANISM INC.» давала мне гарантии, что мое личное измерение всегда останется…
- В вашем личном, мой друг, нет ничего личного, - перебил Розенкранц. - Все, что вы считаете «своим» - это обрывки чужих историй, собранные вместе вашим мозгом… Даже атомы, из которых вы сделаны - редкие потаскушки. Вы и представить себе не можете, где и с кем они блудили последние десять миллиардов лет. Так что давайте просто выпьем за встречу…
Он присел на край стола, взял серебряный кувшин и налил вина в две большие стеклянные рюмки.
- Угощайтесь. Это не такой изыск, как шербеты шейха Ахмада, но очень недурное вино. Такое пили в восемнадцатом веке. Не все, конечно. Его пила Мария Антуанетта. Незадолго до того, как ей отрубили голову.
Кукуратор отхлебнул из бокала.
- М-м-м, да. Дивный вкус. Что, сохранились образцы вина?
- Нет.
- А как же тогда…
- Сохранилась кровь Марии Антуанетты, - сказал Розенкранц. - Через нее мы можем получить доступ к ее памяти, а через ее память - воспроизвести вкус, цвет и все особенности букета. Вино было точно таким же, поверьте…
- Зачем вам этот средневековый маскарад?
- Это не маскарад, - ответил Розенкранц. - Такова наша стандартная процедура. У вас же есть дизайн-бюро? Вот и у нас тоже. И потом, если вы человек русской культуры, вы должны понимать такие аллюзии.
- То есть? - удивился кукуратор.
- Вы слышали про писателя Булгакова?
- Возможно, слышал - но забыл. Я много чего забыл.
- Булгаков жил в Советской России, - сказал Розенкранц. - Очень давно, при красном тиране Сталине, которого вы часто цитируете в своих речах. Булгаков был русский православный человек, повидавший войны, революции, освобожденный народ-богоносец и его так называемых освободителей. Под конец жизни он создал великий роман, захвативший многие тысячи душ. В этом романе героев спасает не бог, а дьявол. Хоть какой-то выход, понимаете? Булгаковский дьявол-спаситель гастролировал в Москве в антураже средневекового синьора, с соответствующей свитой. Это немного похоже на принятую у нас эстетику Эльсинора.
- Вы, значит, дьявол-спаситель?
- Ничего не гарантирую, - ответил Розенкранц. - Ваше спасение зависит только от вас.
- А от чего я спасаюсь? Не от вас ли?
Розенкранц улыбнулся.
- От меня спастись невозможно, мой друг. Вы спасаетесь от своего любопытства. Оно завело вас слишком далеко. Теперь вы либо удовлетворите его до конца, либо…
- Либо что?
- Либо не удовлетворите, - сказал Розенкранц и засмеялся.
- Вы меня убьете?
- Нет. Мы выполняем условия контракта. С вашим бессмертием ничего не произойдет. Но оно может принять немного другие формы.
- Вы можете показаться мне в своем изначальном виде?
- Ох, - ответил Розенкранц, - вы ставите меня в неловкое положение. Разве мой Розенкранц вам не нравится?
- Так выглядел живший давным-давно актер Гэри Олдмен, - сказал кукуратор. - Я в курсе. А как выглядели вы сами?
- Для кого? Все виды в глазах смотрящего.
- Хорошо. Как выглядят те, кого Ахмад называет хозяевами мира? Я имею в виду, друг для друга?
Розенкранц опустил голову.
По комнате прошло как бы дуновение холодного гнева, и кукуратор пожалел, что задал этот вопрос.
На том месте, где миг назад сидел напоминающий средневекового повесу молодой мужчина, возникло нечто жуткое.
Существо это было похоже на франкенштейна, сшитого из ночных кошмаров. На ужас, которого до сих пор страшится в своих рептильных глубинах человеческий мозг.
Это был черт. Вернее, прообраз того, что средневековые иконописцы изображали в виде забавного черного человечка с рогами и перепончатыми крыльями. Но в этом существе не было ничего смешного.
Его надменная морда, покрытая блестящим темным мехом, напоминала нечто среднее между человеком, кабаном и бульдогом. Черный свиной пятак. Маленькие острые глазки. Длинный рог, загибающийся за голову.
Черт кутался в потертые перепончатые крылья, словно в плащ, и детали его тела были неразличимы. Но самым невыносимым был не его вид - а изумившая кукуратора волна равнодушной силы, готовой превратить его в чистую боль - и эту боль выпить… Сила эта давила на сердце, но кукуратор собрался с духом и мысленно поглядел прямо в ее источник. Его глаза закрылись, и он еле удержался на стуле.
Он увидел.
Чтобы прийти в себя, кукуратору пришлось несколько раз глубоко вздохнуть.
- Довольно, - сказал он, отводя глаза от рогатого монстра, - довольно…
По комнате прошла рябь, и перед кукуратором снова возник Розенкранц.
- Ну и как вам истина?
Кукуратор молчал.
- Я ведь знаю, о чем вы грезите, - сказал Розенкранц. - О сверхчеловеческом. О недоступном. Но разве вы готовы? Скажите, что вы сейчас ощутили? Страх?
- Я заглянул в источник, - сказал кукуратор. - Я увидел силу. Самую могучую силу во Вселенной. Такую силу, какой не видел никогда прежде.
- И? - спросил Розенкранц.
- Я хочу стать ее частью. Как вы. Как Гольденштерн.
Розенкранц засмеялся и налил в рюмки еще вина.
- Вы хотите стать частью этой силы, потому что вам нравится быть сильным. Но вы не понимаете до конца, на чем эта сила основана.
- Объясните, - сказал кукуратор. - Мы же не для того начали разговор, чтобы остановиться на самом интересном месте.
- Это не наша сила. Ее даете нам вы, люди. Вернее, мы получаем ее из вас. Экстрагируем. Поэтому нас и называют вампирами.
Кукуратор сделал серьезное лицо.
- Я догадывался о чем-то похожем. Я понимаю…
- Вы понимаете? Неужели?
- Извините, - сказал кукуратор. - Я в том смысле, что не осуждаю.
- Спасибо, - ухмыльнулся Розенкранц. - Не представляете, как отрадно это слышать, потому что сам я этот порядок осуждаю. И еще как.
- Вы меня совсем запутали.
- Буду краток, - сказал Розенкранц, - поскольку повторял этот рассказ самым разным Гольденштернам много раз, и он страшно мне надоел. Мы древняя раса, научившая людей речи и подарившая им вторую сигнальную систему. Мы действительно вампиры, но сострадательные и гуманные. Мы вывели вас, как вы - дойную корову, чтобы пить ее молоко. Вы - наш скот.
- Вы правда пьете кровь?
- Нет, конечно. Мы питаемся тонкими вибрациями, которые производит человеческий мозг при столкновении различных гештальтов, химер и прочих второсигнальных объектов. Мы с младенчества программируем вас для этой цели через различные индоктринации и всасываем энергию, которую люди излучают, пытаясь удобно устроиться в бытии и перехитрить всех остальных. Если совсем коротко, мы пьем смысл вашей жизни. Именно поэтому вы никак не можете его найти.
- А как вы этим смыслом питаетесь?
- Долгий разговор, - ответил Розенкранц, - и детали здесь неважны. К тому же это описано в книгах. Важно то, что мы, как и люди, стремимся вести хозяйство эффективно. Мы поднимаем надои. Еще в карбоновую эру мы трансформировали человеческую культуру так, чтобы получать максимальную отдачу с каждого человека, используя даже сон. Мы думали, что дошли до предела возможного. Но началось быстрое таяние льдов, изменение климата и так далее.
Кукуратор сделал серьезное лицо.
- Наше руководство, - продолжал Розенкранц, - весьма озаботилось экологической катастрофой, надвигающейся на планету. И перед учеными поставили задачу - радикально уменьшить карбоновые выбросы человечества, одновременно подняв надои агрегата «М5».
- Простите? Какого агрегата?
- Неважно, это наш технический язык. Особые второсигнальные вибрации, которые производит ваш мозг. Наша пища. То же, что баблос. Сперва цели казались взаимоисключающими. Но вскоре мы поняли, как поступить. Уже догадываетесь?
- Очень смутно.
- Нужные нам вибрации производит человеческий мозг. А тело живет в физической реальности, где все процессы идут медленно. Мозг сам по себе способен функционировать гораздо быстрее. Поскольку любая хозяйственная деятельность людей сопровождается выделением парниковых газов, прежний уклад жизни стал проблемой для нас и для планеты. И тогда наши ученые и экономисты задумались: а почему бы не отделить мозг от тела? Карбоновый отпечаток баночной жизни ничтожен. А вместо прежних продуктов потребления можно продавать мозгу токены, связанные с переживаниями и состояниями ума. Все эти таеры и эксклюзивы. Технологии придумали еще в карбоне…
- Понятно, - сказал кукуратор. - Вы решили получить над нами полную власть.
- Не говорите глупостей. Полная власть была у нас и так. Мы решили увеличить скорость человеческих переживаний, максимально разогнав мозг. В позднем карбоне вы делали то же самое с компьютерами - у вас это называлось «оверклокинг». Если ускорить человека в два раза и заставить его прожить две жизни за время одной, мы получим в два раза больше баблоса…
- Простите? Что это?
- То же, что агрегат «М5». Я уже объяснял. А человека можно разогнать не в два раза, а в сто. Представляете, что произойдет с вампоэкономикой? Какие прибыли будут у криптоакционеров?
- Представляю…
- Нашим ученым пришлось решить огромное число беспрецедентных биологических задач. Самой сложной было быстрое переформатирование нейронных связей мозга.
- Переформатирование нейронных связей, - повторил кукуратор. - Никогда не слышал. А зачем это?
- Чтобы не терзали воспоминания. Мозг не должен ничего помнить про прошлый цикл. Ну, почти. Конечно, какие-то смутные эмоциональные отпечатки остаются, но… В общем и целом, они не мешают. Задача была решена. В результате этих исследований появился стартап «Розенкранц и Гильденстерн живы».
- Расскажите про настоящего Гольденштерна, - попросил кукуратор. - Моя разведка…
- Наплела много странного, - ответил Розенкранц. - Я знаю.
- Кто такой Гольденштерн?
- В каком смысле? Разве вы не в курсе?
- Я в курсе, - улыбнулся кукуратор. - Но почему он каждый день восходит над баночной вселенной как солнце? Очень убедительное солнце? Ведь настоящее солнце - это вы.
- Мы не солнце, - сказал Розенкранц. - Мы скорее черная дыра. Вокруг нас все вращается, но нас не видно даже в упор. А Гольденштерна невозможно спрятать все равно. Синхронное излучение множества банок будет ощутимо из-за психического резонанса. Так что лучше сделать на этой основе небольшое декоративное светило, про которое нельзя говорить. Метафора окончательного успеха должна быть наглядной.
- Но в чем же… э-э-э… в чем, собственно, смысл, э-э-э…
- Гольденштерна как мистерии?
Кукуратор благодарно кивнул - он вряд ли догадался бы так сформулировать вопрос.
- Да. Именно.
- Смыслов много, - ответил Розенкранц. - Гольденштерн - это наша сельскохозяйственная ферма. Полностью автоматизированная ферма. Ну, как у вас в Сибири. Кроме того, любое запрещенное слово - это спецсимвол, на котором конденсируется агрегат «М5». ГШ-слово - одна из наших главных второсигнальных антенн. Затем, Гольденштерн - это новый человек. Достигший предела эволюции. Человек разогнанный. Homo overclocked, пришедший на смену homo zapiens. Такими когда-нибудь станете вы все.
- Почему?
- Купленная отсрочка пройдет. Как вы полагаете, что мы делаем с банкой, когда оплаченное время кончается?
- Включаете Бетховена?
- В каком смысле?
- Ну, так у нас говорят. Усыпляете? Отключаете от жизнеобеспечения?
- Подумайте еще раз…
- Ага, - сказал кукуратор, - вот что… Вы… Вы ее разгоняете?
- Конечно, - ответил Розенкранц. - Мозг, съезжающий с первого таера во тьму забвения, становится одной из наших рабочих ламп. Знаете, как выглядит будущее человечества? Напряженно гудящие на полках подземных оранжерей мозги, разогнанные на полную мощность. Понятно, надо оставить на поверхности возобновляемый биоресурс, но совсем небольшой. Цивилизация становится зеленой и бездымной. Мы сделали расчеты - даже не нужны новые мозги, достаточно разогнать те, что уже в банках. Но любители вечности все прибывают и прибывают. Поэтому мы не торопим события. Мы выполняем свои обязательства и никуда не спешим. Мы честные партнеры. Рано или поздно срок кончится у всех…
- Понятно… А что чувствуют ваши лампы?
- Вы, как государственный деятель, должны понимать, что это неважно, - ответил Розенкранц. - Совершенно не важно, что они чувствуют. Обычные человеческие переживания, не хуже и не лучше.
- Но с ними происходит одно и то же?
Розенкранц кивнул.
- Экономнее гнать все стадо через одну симуляцию. Я имею в виду, синхронно. Но вот повторять эту симуляцию раз за разом нельзя - упадет выработка агрегата «М-5». Нейронные связи и контуры надо обновлять. Нужен коллективный сон, меняющийся каждую ночь. И еще, конечно, необходима имитация родовой травмы в каждом цикле, это Судоплатонов вам верно объяснил. В конце или в начале - не играет роли.
- Моя разведка доносила, - сказал кукуратор, - что Гольденштерн успевает прожить целую жизнь с заката до рассвета. Но почти все его жизни обычные - серые, мучительные и малоинтересные.
- Да, - ответил Розенкранц. - Тут существенно не содержание, а скорость. Бесконечные ряды банок, работающих с максимальной нагрузкой. И никто уже не помнит, что снилось вчера. Мы только начали движение к этому идеалу. Но уверенно к нему приближаемся.
- А что такое тюрьма «Новая Жизнь», про которую говорил Ахмад? Кто там сидит? Чем они занимаются?
- Те, кто там сидит, не знают, что они в тюрьме, - улыбнулся Розенкранц. - Их там очень много. И со всеми происходит одно и то же… Неужели не догадались?
- Догадываюсь, - вздохнул кукуратор. - Гольденштерн, выходит, тоже трудится?
- Трудится, конечно. И вы трудитесь. Все в этом мире работники, разве духовник вам не объяснял?
- У меня тогда еще вопрос. Шейх Ахмад говорил про древнего змея… Про мозгового червя, стоящего за человеческой историей. Это правда?
- Да. Мы называем его «языком».
- Почему?
- Ну, во‐первых, он чем-то похож по форме. Во-вторых, что важнее, это и есть создатель второй сигнальной системы. Того самого языка, на котором творит ваш великий Шарабан-Мухлюев. Без второй сигнальной системы не будет никакого баблоса. В-третьих… В общем, как с мистерией Гольденштерна. Больше смыслов, чем поместится в вашей голове.
- Язык бессмертен?
- И да и нет. Он жив до тех пор, пока жив содержащий его человеческий мозг. Раньше мозг умирал вместе с телом - и в этом была проблема. Миграция языка из мозга в мозг была рискованным обременительным делом и сопровождалась смертью прежнего носителя. Но сейчас… Древнему змею больше не нужно менять дом.
- Значит, стать одним из вас уже нельзя?
- Почему же, - ответил Розенкранц. - Миграция перестала быть необходимостью. Но она остается возможностью. Вы добрались до этой комнаты и заявили о своем желании влиться в наши ряды. Это осуществимо. Язык вполне может в вас войти, покинув прежний мозг.
- И кто согласится на такое? Кто перестанет быть богом?
- Я, - ответил Розенкранц. - Я жду того, кто займет мое место, отпустив меня на свободу… Именно поэтому я и подметаю пол в тревожном боксе. Я жду, когда на очередной банке замигает лампочка. Вдруг повезет…
- А что случится с вами? С вашим мозгом?
- Не занимайте себя этим вопросом, - сказал Розенкранц. - Я весьма древнее существо, провел много времени в загробных скитаниях и давно нашел для себя долину покоя и последний приют…
Кукуратор вежливо улыбнулся, как делал всегда, когда слышал непонятную чепуху.
- Увы, судьба не отпускает меня, - продолжал Розенкранц. - Найти преемника непросто. Понимаете ли вы, каково мне столько лет глядеть на эти мигающие белые лампочки - и ошибаться опять и опять?
Кукуратор пожал плечами.
- Вы вот даже нарядились практически Розенкранцем, - продолжал Розенкранц ворчливо. - Немного с вашей стороны самоуверенно, вы не находите?
Кукуратор улыбнулся еще вежливей, чем в прошлый раз. Те, кто знали его, испугались бы этой улыбки.
- Наступает важнейшая минута вашей жизни, - сказал Розенкранц. - Но вы думаете не о том. Банки, Гольденштерны, баблос - это просто. Сложно другое. Вы хоть понимаете, какие моральные проблемы встают перед окончательными бенефициарами существующего миропорядка?
- Мне надоело понимать, - ответил кукуратор. - Я хочу стать. Таким как вы. Одним из вас.
- Но хоть в этом вы уверены?
- Уверен. Абсолютно уверен.
- А как же ваш рай? Ваш уютный садик? Ваша рыжая девочка?
- Мой рай - это шалаш по сравнению с тем, что вы мне показали. Канава с нечистотами.
- А три божественных телефона?
- Я полагал, что сила там. Но я не знал. Я же говорю, теперь я видел. Я правда заглянул за край. Я готов.
- В таком случае, - сказал Розенкранц, - бесчеловечно заставлять вас ждать. Если вы хотите стать моим сменщиком, вам следует пройти испытание.
- В чем оно?
- Вы должны победить меня в поединке и найти вход в наш мир. Догадаться, где он. Шагнуть в нужную сторону.
- Как именно? Я что, войду в лабиринт?
- Примерно, - сказал Розенкранц. - В определенный момент вам нужно будет сделать правильный выбор. Если вы сделаете его верно, вы победите. Гольденштерн станет Розенкранцем.
- Можно подробности?
Розенкранц отрицательно покачал головой.
- Вы уже знаете все необходимое. Все было вам открыто.
- Когда?
- Совсем недавно.
- Это как-то связано с… э-э… мистерией Гольденштерна?
- И да и нет.
- Вы говорите загадками, - сказал кукуратор.
- Именно, - ответил Розенкранц. - Загадками, сказами, баснями и легендами. У нас, вампиров, это национальное…
Он залез на стол и снял с люстры ножны с рапирой.
- Вы хотите драться прямо сейчас? - спросил кукуратор.
- Ну да, - ответил Розенкранц. - Когда же еще? Давайте только допьем это замечательное вино, и убивайте меня к чертовой матери.
Спустившись на пол, он свободной рукой налил обе рюмки до краев и протянул одну кукуратору. Кукуратор положил на эфес правую ладонь и взял рюмку левой.
- Боитесь внезапного нападения? - засмеялся Розенкранц. - Не бойтесь. Я уже говорил вам, что я на вашей стороне.
- Если я проиграю, я умру?
- Нет, - сказал Розенкранц. - Но вы зашли слишком далеко, чтобы вернуться туда, откуда пришли.
- Я понимаю. Но я же не частное лицо. Я управляю Добрым Государством. Отвечаю за жизнь и безопасность многих людей. Кто меня заменит?
- Может быть, Шкуро… Нет, лучше Судоплатонов. Точно, Судоплатонов.
- Но…
- Не волнуйтесь, смуты не будет. На время переходного периода ваши государственные функции возьмет на себя искусственный интеллект. Ваши проявления, бро, довольно несложны - мы смоделировали их на пятнадцати мегатюрингах. Достаточно переключить пару разъемов, и никто ничего не заметит. Даже ваша рыжая девочка.
- Ахмада вы тоже смоделировали?
Розенкранц кивнул.
- На Ахмада понадобилось почти двадцать. Но он пока настоящий, потому что больше не скребется в нашу дверь. А ваш трамвай уже подан к перрону.
- Я не очень помню карбоновые метафоры, - сказал кукуратор.
- Надеюсь, - ответил Розенкранц, - что вы отрежете мне голову.
Кукуратора посетила нехорошая догадка.
- Говорите, достаточно переключить пару разъемов? - спросил он. - А может быть, вы уже их переключили?
- Может быть, - улыбнулся Розенкранц. - Все может быть. Но мое предложение в силе. Не думайте о плохом. Вы действительно в состоянии стать одним из нас - я не лгу. Мимо входа в наш мир ежедневно проходят очень многие. Но они этого не понимают. А вас буквально ткнули мордой в дверь. Вы слышали все необходимое. Ваше подсознание все помнит. Настройтесь на победу. Одержите ее. И отпустите меня на волю…#Пелевин