Мое "Укрощение строптивой" :-)
Добрый вечер!
Автор: Expellearmus
Жанр: феерия
Рейтинг: G
Персонажи: Северус Снейп/Шекспир/педсостав Хогвартса
Саммари: Постановка пьесы. Перепев старого сюжета.
Дисклеймер: все права на персонажа когда-то принадлежали Роулинг:-).
«Если что-либо случится, вы найдете способ, мальчик мой...»
Это были первые слова, которые выкинул воспаленный мозг, за миг до того сжавшийся в пульсирующий орех. И еще это, сказаное собственным голосом: «...Я понимаю, зачем вы присутствуете на репетиции». Дамблдор, не взирая на свою чудаковатость, был человек хитрый, старый и умный. Эксцентричность его поведения - не более, чем удобная маска.
...Спасительная мысль пришла моментально. Она была оглушительна. Ужасна, опасна, непристойна - и она сияла, маня своим погибельным светом, как эльмовы огни. Дамблдор догадается, он знает все нюансы играемого спектакля, все оттенки интонаций и все мизансцены. Недаром четыре вечера были загублены позорным действом во славу великого барда и - как видится - во имя всеобщего блага.
- Северус, уже открыли занавес! - раздался голос Флитвика. - Бросайте сигару!
- Благодарю, я в состоянии следить за процессом! - огрызнулся профессор Снейп. Из зеркальной створки на него смотрело жесткое лицо убийцы, готового к рывку. Строго говоря - это было лицо действительно строптивого человека. А в чем-то и неуправляемого.
«Я уже давно понял, что вы не годитесь для дисциплинарных войск», - вспомнил он слова Известного Лица, повторенные заклятым другом Люциусом накануне. - «Генерал, связавшийся с таким солдатом, должен быть безумен. Вы не только изувечите дело, но и развалите всю армию».
«Отчего тогда не пустить меня в расход? Что-то личное, Люциус?..»
«У нас уже есть исполнители, Северус. А ваша роль, как видится, в чем-то ином».
«О , несомненно. Я поражаю ваше воображение».
«Не только мое...»
Отлично. Сквозная тема «роли» развязывала руки, словно некий гениальный драматург заранее развесил взрывчатку по нужным стенам. И этот драматург был гораздо, гораздо ужаснее кровавого Шекспира.
...Записка от Рудольфуса Лестренжа сгорела в несколько секунд. Она, разумеется, была не только вполне невинна, но и не подписана.. «Северусу Снейпу. Финансы не терпят отлагательств». Сторонний читатель - даже если это перехватчик от Аврората - не нашел бы в ней ничего особенного. Старый долг, напоминание о займе или что-то в этом роде. Однако для профессора Снейпа это был приказ: подробности обсуждались на двух последних раутах перед Рождеством. Обговоренный и выверенный Империус, наложенный на публичной акции «безопасным» человеком. Не беглецом Рабастаном, одно появление которого способно посеять либо панику, либо потасовку. Не фатом Паркинсоном, у которого все написано на лице. Снейп знал, что ему придет подобное известие - он не знал только, на кого укажет острие. Министр Финансов. Конечно, тот присутствовал в зале.
- Катарина, на выход! - крикнула професор Вектор. Шел разгар второго акта. Сова Лестренжей топталась по брошенной в кресло афише.
- Такую комедию испортили, сволочи, - пробормотал Снейп.
* * *
В антракте профессор Снейп накинул уличную мантию и вышел в холл. Там он сказал два слова начальнику Департамента Образования, едва не ввязавшись в нетрезвый спор о традициях английского театра, поздоровался с миссис N и миссис W, издалека кивнул Директору. Подходить было опасно - кто знает, сколько человек следит за его действиями?
Может быть, Дамблдор и Минерва полагали, что Северус сорвет «задание» - например, «случайно» забаррикадируется в гримерке, провалится в люк... или побежит сообщать им, кого наметил Круг в качестве своей будущей марионетки? Наивность, граничащая с глупостью. Может быть, они надеялись, что трюк с бумажками, «упавшими на нужные колени», действительно, сработает
Министр финансов остался в зале. Перед окончанием антракта профессор Снейп заказал в буфете огромную бутыль лимонада и отправил ее Министру финансов с запиской: «Комедия с лимонадом - что может быть приятнее?.. Надеемся на меценатскую поддерджку. Театральный Клуб». Барменша понимающе ухмыльнулась.
* * *
После третьего акта профессор Снейп вышел в холл и проследил ожидаемую траекторию движения министра финансов. Тот отправился в мужской сортир. В сортире курили, окурки, направляемые волшебными палочками, взрывались над писсуарами, оседая вниз невесомым пеплом. Северус прицелился и взорвал один из них с особой мощью: тот разлился бурой жижей прямо по полу. Благодаря этому Министр отправился в кабинку. Северус выждал полминуты, подошел к двери и прошептал отпирающее заклятье. После этого он вошел.
Глаза Министра на миг расфокусировались.
«Империо!», - сказал профессор Снейп. - «Отдайте мне свою палочку и делайте только то, что я скажу. Спустите воду, застегните штаны и, не вызывая ничьих подозрений, возвращайтесь в зал. Выходя, прикройте дверь. Доброго вечера».
Через три минуты после выхода Министра профессор Снейп спрятал чужую палочку, покинул кабинку, и вернулся за кулисы. По дороге он заглянул в буфет и купил сове пирожное. Директор кивнул ему издалека.
* * *
Четвертый акт был был ударным местом во всей пьесе.
Мрачное выражение профессорского лица, словно он пережил нечеловеческий стресс и теперь, истощившись, готов умереть под пытками задаром, вызвали плотоядные аплодисменты. Сцена с примеркой мантий, несвоевременная жадность, вспышки подавляемого гнева и обвиняющие ноты в голосе, а также избиение слуг, по чести, и правда были хороши.
В антракте долго хлопали. Школа громче всех. Завхоз ликовал, как младенец - как выяснилось, он не верил, что «из всей затеи что-то выйдет», и теперь в раскаяньи готов был целовать Директору ноги.
Профессор Снейп, пожав пару рук, захлопнул дверь гримерки. Там он трансфигурировал бумажную афишу в необходимый ему предмет.
«Принц-Парадокс», - ткнул он в собственное изображение и улыбнулся. Некрасивое лицо его озарилось инфернальным светом. Возможно, было виновато освещение.
Потом он написал на клочке бумаги одно слово «Готово!» - и отправил сову в Лестреж-холл.
Потом расстегнул воротник и вышел играть пятый акт. Ему казалось, что он пьян - но не успехом, а от адреналинового выброса. Если предательство подано как вид искусства - то его почти не замечаешь.
...Сцена со строптивыми женами-аристократками вызвала ожидаемые смешки удовольствия. Снейп огрызался профессионально и уничижительно, тонна презрения, которым он облил несчастную «вдову», была почти такой же, как и на зачетах по зельеварению. На бедного Хагрида он не смотрел. После реплики последнего «С нее и начинай, смелее!» - он неожиданно сгорбился. Выставил вперед палец, словно обвинитель, и, медленно наступая на профессора Истории магии, представляющего вдову, начал:
Когда ты хмуришь брови недовольно -
Ты портишь те остатки красоты,
Которые Господь дарует слабым.
От сердца веет холодом и мраком,
Когда ты разъяряешь норов свой.
Ты хочешь быть старухой безобразной? -
Достойный выигрыш для гордых жен!
...Зал притаился - что-то в интонациях и общем рисунке роли настораживало. Некая двусмысленность. Дьявольская усмешка исказила рот Катарины - строптивость ее не уменьшилась, а словно перешла в новую, извращенную форму.
Строптивая жена - колодец мутный
Никто не выпьет из него ни капли. - обреченно поиграл своей палочкой профессор Снейп, обращаясь в зал.
Муж - твой хозяин, вечно погруженный
В заботу о тебе, всегда в трудах -
Волшебная палочка поднялась и указала в направлении Министра финансов, хотя и без надежды на понимание. Надежда была только на текст:
Не дремлет в кабинете министерства,
Финансовой политикой вершит,
Приумножает жизненные средтва,
Оплачивает все твои счета
Пока ты кофе пьешь или читаешь:
И что ж за все себе в отплату просит?
Любви да исполнения капризов. - Снейп провел палочкой вдоль по своему горлу, запрокинув голову. Он немного дрожал, кадык дернулся. Последняя фраза прозвучала глухо:
...Немного за такой тяжелый труд!
Актеры замерли в своих позах, потому что не знали, как воспринимать увиденное: ни на одной репетиции ничего подобного даже не намечалось. Зал тоже земер - по простому правилу эмпатии.
Снейп резко отвернулся. Прошли неимоверно долгие десять секунд.
Когда профессор развернулся к авансцене, глаза его были безжизненны, голос громок и тускл, а сам он напоминал механическую статую:
Долг подданного к властелину - это
Долг женщины по отношенью к мужу.
Когда она сварлива, зла, груба
И непокорна воле властелина - губы Снейпа зазмеились, глаза полыхнули:
Она мятежник, что достоин казни! - палочка его наметила, не завершив, убийственный жест, знакомый аврорату по думосливам и свидетельствам очевидцев.
Бунт никода не приводил к добру.
Здесь случилось совершенно странное: профессор Снейп поднес палочку к глазам, потом к виску, покачнулся и словно проснулся. Палочка выпала из пальцев. Он закрыл лицо руками и повалился на колени. Из-под его повисших волос понесся голос, полный подлинной муки:
Зачем же вы стремитсесь к полновластью,
Когда удел ваш - лишь повиноваться?
Ведь мы так деликатны, слабы, хрупки,
Так неспособны к жизненной борьбе… - из складок его мантии показалась белая маска, и никто из зала не догадлся бы о ее происхождении. Профессор приложил маску к лицу.
И наш душевный мир, и наше сердце
Должны быть отраженьем нас самих.
После этого он поднял свою палочку и встал.
И у меня характер резок был, - пошел он по сцене. -
Мне отвечать хотелось каждый раз
На дерзость - дерзостью, и на угрозу -
Угрозою. Теперь я точно знаю
Что бьемся мы соломинками.
... он остановился и простер руки над залом в жесте драматической мольбы:
Лучше
Смириться, преклонившись перед Силой
С покорностью. Когда мой муж захочет,
Я первым номером подам пример.
Он сложил руки на груди и опустил голову.
Зал не просто безмолвствовал - казалось, произошла катастрофа, размер которой столь чудовищен, что вызывает немоту.
Харгрид утер ручищей нос. Но, может быть, он утер скупую великанскую слезу. Его шмыг прозвучал как гром средь ясного неба.
И тут зал взорвался шквалом аплодисментов. Задний ряд орал. Передний ряд, полный приличной публики, тоже орал - но вовсем другое. Зажглись финальные огни и шутихи-трещотки, заготовленные Школой для этого случая. Кто-то восторженно выстрелил палочкорй в воздух. Вспыхнувшая всеми красками радуги люстра опасно зазвенела. Занавес, направляемый рукой Минервы, не смог закрыться сразу, словно его скрутило судорогой, и все это время профессор Снейп стоял, как изваяние, не двигаясь - у него внезапно кончились силы. Свет слепил его. Он видел, как Директор встал и стал раскланиваться, принимая профессорский грех по изувечению Шекспира на себя. Как тому жали руки. Наконец, занавес закрылся.
- Северус, ну вы даете! - восхищенно сказал профессор Флитвик.
- Этта... - подошел Хагрид, - я всегда того, говорил - талант. И про котика у нас в общем славно получилось...
- Господа, на поклон! - скомандовала профессор Вектор.
Северус Снейп отбросил маску и застегнул воротник. Трансфигурированная афиша расправилась, приняв свой прежний облик. Догадался Директор, в чем дело, или нет?... Когда обезвредят Министра? Было ли все зря? Впрочем, это теперь не его дело.
- Эту комедию нельзя испортить, - заливался голос Историка Магии. - Я даже полюбил Шекспира! Какой поистине добрый, замечательный вечер!
...Неизвестно, было ли в этом вечере добро, но сейчас, после полуночи, опустошая котел укрепляющего зелья, Северус Снейп знал одно: в нем не было и никакого зла.
Зло расцветет только завтра.
Автор: Expellearmus
Жанр: феерия
Рейтинг: G
Персонажи: Северус Снейп/Шекспир/педсостав Хогвартса
Саммари: Постановка пьесы. Перепев старого сюжета.
Дисклеймер: все права на персонажа когда-то принадлежали Роулинг:-).
«Если что-либо случится, вы найдете способ, мальчик мой...»
Это были первые слова, которые выкинул воспаленный мозг, за миг до того сжавшийся в пульсирующий орех. И еще это, сказаное собственным голосом: «...Я понимаю, зачем вы присутствуете на репетиции». Дамблдор, не взирая на свою чудаковатость, был человек хитрый, старый и умный. Эксцентричность его поведения - не более, чем удобная маска.
...Спасительная мысль пришла моментально. Она была оглушительна. Ужасна, опасна, непристойна - и она сияла, маня своим погибельным светом, как эльмовы огни. Дамблдор догадается, он знает все нюансы играемого спектакля, все оттенки интонаций и все мизансцены. Недаром четыре вечера были загублены позорным действом во славу великого барда и - как видится - во имя всеобщего блага.
- Северус, уже открыли занавес! - раздался голос Флитвика. - Бросайте сигару!
- Благодарю, я в состоянии следить за процессом! - огрызнулся профессор Снейп. Из зеркальной створки на него смотрело жесткое лицо убийцы, готового к рывку. Строго говоря - это было лицо действительно строптивого человека. А в чем-то и неуправляемого.
«Я уже давно понял, что вы не годитесь для дисциплинарных войск», - вспомнил он слова Известного Лица, повторенные заклятым другом Люциусом накануне. - «Генерал, связавшийся с таким солдатом, должен быть безумен. Вы не только изувечите дело, но и развалите всю армию».
«Отчего тогда не пустить меня в расход? Что-то личное, Люциус?..»
«У нас уже есть исполнители, Северус. А ваша роль, как видится, в чем-то ином».
«О , несомненно. Я поражаю ваше воображение».
«Не только мое...»
Отлично. Сквозная тема «роли» развязывала руки, словно некий гениальный драматург заранее развесил взрывчатку по нужным стенам. И этот драматург был гораздо, гораздо ужаснее кровавого Шекспира.
...Записка от Рудольфуса Лестренжа сгорела в несколько секунд. Она, разумеется, была не только вполне невинна, но и не подписана.. «Северусу Снейпу. Финансы не терпят отлагательств». Сторонний читатель - даже если это перехватчик от Аврората - не нашел бы в ней ничего особенного. Старый долг, напоминание о займе или что-то в этом роде. Однако для профессора Снейпа это был приказ: подробности обсуждались на двух последних раутах перед Рождеством. Обговоренный и выверенный Империус, наложенный на публичной акции «безопасным» человеком. Не беглецом Рабастаном, одно появление которого способно посеять либо панику, либо потасовку. Не фатом Паркинсоном, у которого все написано на лице. Снейп знал, что ему придет подобное известие - он не знал только, на кого укажет острие. Министр Финансов. Конечно, тот присутствовал в зале.
- Катарина, на выход! - крикнула професор Вектор. Шел разгар второго акта. Сова Лестренжей топталась по брошенной в кресло афише.
- Такую комедию испортили, сволочи, - пробормотал Снейп.
* * *
В антракте профессор Снейп накинул уличную мантию и вышел в холл. Там он сказал два слова начальнику Департамента Образования, едва не ввязавшись в нетрезвый спор о традициях английского театра, поздоровался с миссис N и миссис W, издалека кивнул Директору. Подходить было опасно - кто знает, сколько человек следит за его действиями?
Может быть, Дамблдор и Минерва полагали, что Северус сорвет «задание» - например, «случайно» забаррикадируется в гримерке, провалится в люк... или побежит сообщать им, кого наметил Круг в качестве своей будущей марионетки? Наивность, граничащая с глупостью. Может быть, они надеялись, что трюк с бумажками, «упавшими на нужные колени», действительно, сработает
Министр финансов остался в зале. Перед окончанием антракта профессор Снейп заказал в буфете огромную бутыль лимонада и отправил ее Министру финансов с запиской: «Комедия с лимонадом - что может быть приятнее?.. Надеемся на меценатскую поддерджку. Театральный Клуб». Барменша понимающе ухмыльнулась.
* * *
После третьего акта профессор Снейп вышел в холл и проследил ожидаемую траекторию движения министра финансов. Тот отправился в мужской сортир. В сортире курили, окурки, направляемые волшебными палочками, взрывались над писсуарами, оседая вниз невесомым пеплом. Северус прицелился и взорвал один из них с особой мощью: тот разлился бурой жижей прямо по полу. Благодаря этому Министр отправился в кабинку. Северус выждал полминуты, подошел к двери и прошептал отпирающее заклятье. После этого он вошел.
Глаза Министра на миг расфокусировались.
«Империо!», - сказал профессор Снейп. - «Отдайте мне свою палочку и делайте только то, что я скажу. Спустите воду, застегните штаны и, не вызывая ничьих подозрений, возвращайтесь в зал. Выходя, прикройте дверь. Доброго вечера».
Через три минуты после выхода Министра профессор Снейп спрятал чужую палочку, покинул кабинку, и вернулся за кулисы. По дороге он заглянул в буфет и купил сове пирожное. Директор кивнул ему издалека.
* * *
Четвертый акт был был ударным местом во всей пьесе.
Мрачное выражение профессорского лица, словно он пережил нечеловеческий стресс и теперь, истощившись, готов умереть под пытками задаром, вызвали плотоядные аплодисменты. Сцена с примеркой мантий, несвоевременная жадность, вспышки подавляемого гнева и обвиняющие ноты в голосе, а также избиение слуг, по чести, и правда были хороши.
В антракте долго хлопали. Школа громче всех. Завхоз ликовал, как младенец - как выяснилось, он не верил, что «из всей затеи что-то выйдет», и теперь в раскаяньи готов был целовать Директору ноги.
Профессор Снейп, пожав пару рук, захлопнул дверь гримерки. Там он трансфигурировал бумажную афишу в необходимый ему предмет.
«Принц-Парадокс», - ткнул он в собственное изображение и улыбнулся. Некрасивое лицо его озарилось инфернальным светом. Возможно, было виновато освещение.
Потом он написал на клочке бумаги одно слово «Готово!» - и отправил сову в Лестреж-холл.
Потом расстегнул воротник и вышел играть пятый акт. Ему казалось, что он пьян - но не успехом, а от адреналинового выброса. Если предательство подано как вид искусства - то его почти не замечаешь.
...Сцена со строптивыми женами-аристократками вызвала ожидаемые смешки удовольствия. Снейп огрызался профессионально и уничижительно, тонна презрения, которым он облил несчастную «вдову», была почти такой же, как и на зачетах по зельеварению. На бедного Хагрида он не смотрел. После реплики последнего «С нее и начинай, смелее!» - он неожиданно сгорбился. Выставил вперед палец, словно обвинитель, и, медленно наступая на профессора Истории магии, представляющего вдову, начал:
Когда ты хмуришь брови недовольно -
Ты портишь те остатки красоты,
Которые Господь дарует слабым.
От сердца веет холодом и мраком,
Когда ты разъяряешь норов свой.
Ты хочешь быть старухой безобразной? -
Достойный выигрыш для гордых жен!
...Зал притаился - что-то в интонациях и общем рисунке роли настораживало. Некая двусмысленность. Дьявольская усмешка исказила рот Катарины - строптивость ее не уменьшилась, а словно перешла в новую, извращенную форму.
Строптивая жена - колодец мутный
Никто не выпьет из него ни капли. - обреченно поиграл своей палочкой профессор Снейп, обращаясь в зал.
Муж - твой хозяин, вечно погруженный
В заботу о тебе, всегда в трудах -
Волшебная палочка поднялась и указала в направлении Министра финансов, хотя и без надежды на понимание. Надежда была только на текст:
Не дремлет в кабинете министерства,
Финансовой политикой вершит,
Приумножает жизненные средтва,
Оплачивает все твои счета
Пока ты кофе пьешь или читаешь:
И что ж за все себе в отплату просит?
Любви да исполнения капризов. - Снейп провел палочкой вдоль по своему горлу, запрокинув голову. Он немного дрожал, кадык дернулся. Последняя фраза прозвучала глухо:
...Немного за такой тяжелый труд!
Актеры замерли в своих позах, потому что не знали, как воспринимать увиденное: ни на одной репетиции ничего подобного даже не намечалось. Зал тоже земер - по простому правилу эмпатии.
Снейп резко отвернулся. Прошли неимоверно долгие десять секунд.
Когда профессор развернулся к авансцене, глаза его были безжизненны, голос громок и тускл, а сам он напоминал механическую статую:
Долг подданного к властелину - это
Долг женщины по отношенью к мужу.
Когда она сварлива, зла, груба
И непокорна воле властелина - губы Снейпа зазмеились, глаза полыхнули:
Она мятежник, что достоин казни! - палочка его наметила, не завершив, убийственный жест, знакомый аврорату по думосливам и свидетельствам очевидцев.
Бунт никода не приводил к добру.
Здесь случилось совершенно странное: профессор Снейп поднес палочку к глазам, потом к виску, покачнулся и словно проснулся. Палочка выпала из пальцев. Он закрыл лицо руками и повалился на колени. Из-под его повисших волос понесся голос, полный подлинной муки:
Зачем же вы стремитсесь к полновластью,
Когда удел ваш - лишь повиноваться?
Ведь мы так деликатны, слабы, хрупки,
Так неспособны к жизненной борьбе… - из складок его мантии показалась белая маска, и никто из зала не догадлся бы о ее происхождении. Профессор приложил маску к лицу.
И наш душевный мир, и наше сердце
Должны быть отраженьем нас самих.
После этого он поднял свою палочку и встал.
И у меня характер резок был, - пошел он по сцене. -
Мне отвечать хотелось каждый раз
На дерзость - дерзостью, и на угрозу -
Угрозою. Теперь я точно знаю
Что бьемся мы соломинками.
... он остановился и простер руки над залом в жесте драматической мольбы:
Лучше
Смириться, преклонившись перед Силой
С покорностью. Когда мой муж захочет,
Я первым номером подам пример.
Он сложил руки на груди и опустил голову.
Зал не просто безмолвствовал - казалось, произошла катастрофа, размер которой столь чудовищен, что вызывает немоту.
Харгрид утер ручищей нос. Но, может быть, он утер скупую великанскую слезу. Его шмыг прозвучал как гром средь ясного неба.
И тут зал взорвался шквалом аплодисментов. Задний ряд орал. Передний ряд, полный приличной публики, тоже орал - но вовсем другое. Зажглись финальные огни и шутихи-трещотки, заготовленные Школой для этого случая. Кто-то восторженно выстрелил палочкорй в воздух. Вспыхнувшая всеми красками радуги люстра опасно зазвенела. Занавес, направляемый рукой Минервы, не смог закрыться сразу, словно его скрутило судорогой, и все это время профессор Снейп стоял, как изваяние, не двигаясь - у него внезапно кончились силы. Свет слепил его. Он видел, как Директор встал и стал раскланиваться, принимая профессорский грех по изувечению Шекспира на себя. Как тому жали руки. Наконец, занавес закрылся.
- Северус, ну вы даете! - восхищенно сказал профессор Флитвик.
- Этта... - подошел Хагрид, - я всегда того, говорил - талант. И про котика у нас в общем славно получилось...
- Господа, на поклон! - скомандовала профессор Вектор.
Северус Снейп отбросил маску и застегнул воротник. Трансфигурированная афиша расправилась, приняв свой прежний облик. Догадался Директор, в чем дело, или нет?... Когда обезвредят Министра? Было ли все зря? Впрочем, это теперь не его дело.
- Эту комедию нельзя испортить, - заливался голос Историка Магии. - Я даже полюбил Шекспира! Какой поистине добрый, замечательный вечер!
...Неизвестно, было ли в этом вечере добро, но сейчас, после полуночи, опустошая котел укрепляющего зелья, Северус Снейп знал одно: в нем не было и никакого зла.
Зло расцветет только завтра.