Это не я
Во Франции вышел в прокат фильм Леоса Каракса «Это не я», премьера которого состоялась на Каннском кинофестивале в мае. Хотя уверенно назвать его фильмом не получается: картина идет сорок минут, специально для нее режиссер снял всего несколько сцен, а остальное смонтировал из других материалов. Режиссер намекает, что эта картина - его автопортрет, который, впрочем, тоже не совсем реален.
Антон Долин
«Это не я», - уверяет зрителя фильм Леоса Каракса, где он сам сыграл главную роль. Продолжим вслед за Караксом: это и не фильм. Как минимум не фильм в привычном понимании.
Длится всего сорок минут - вроде не короткометражка, но и не полный метр. Задуман как сопровождение к экспозиции в центре Помпиду, но выставка сорвалась, а кино осталось. Получилось ли оно? Вопрос, на который невозможно ответить, ведь «Это не я» кишит неразрешимыми парадоксами.
Монтажный коллаж, но с несколькими специально отснятыми сценами и новыми для караксовской вселенной персонажами. Бессюжетный, но увлекательный. Увлекательный, но необъяснимый, каждый кадр впору расшифровывать со словарем. Полный нарциссизма, но и самоуничижения тоже. А впрочем, уклончивый, под стать названию.
С годами Каракс стал ближе к эстетике сюрреализма, и его фильм уже заголовком отсылает к формуле Магритта - картине с изображением трубки и подписью «Это не трубка». Как известно, речь шла не только о шутке. Бельгийский художник настаивал на отделении изображения - в любом случае условного и абстрактного - от предмета: живопись, в отличие от трубки, невозможно набить табаком и выкурить. Есть доля философии и в формуле «Это не я». Без лишнего умничанья Каракс объясняет при помощи одного только монтажа, что режиссер не равен своей биографии, личности, портрету (его лицо на экране мы увидим лишь однажды и ненадолго, под густым гримом, зато рассмотрим отдельно руку, отдельно ногу).
Каракс состоит из персонажей и сюжетов своих фильмов. В большой степени из романтика Алекса (его в первых трех лентах режиссера играл бессменный Дени Лаван), в не меньшей - из демона, Господина Дерьмо (в исполнении того же Лавана). Из белой собачки и черного кота. Из комиксов про Тинтина, у которого был похожий песик. Из «Происхождения мира» Курбе. Из родинки Мэрилин, песен Нины Симон, музыки Перголези и Шостаковича, образов Вертова и Хичкока, одноглазой луны Мельеса и прибывающего поезда Люмьеров, Судеб Годара - его голос, записанный с автоответчика, звучит за кадром, стиль его поздних новаторских фильмов то ли копируется, то ли цитируется, то ли пародируется - не понять.
Монументальность сложносоставного полотна и интенсивность информационного потока столь велики, что проще всего обойтись общими словами - обозвать «Это не я» поэтическим кино, которое собрано из разрозненных элементов по принципу свободных ассоциаций. Но как Караксу удается обойтись без банальностей и пафоса, а его фильму - оставаться интересным до конца? Его не подводит самоирония. В компании Господина Дерьмо он выгуливает собаку в парижском парке, а творчество... это автоматическое письмо во сне, случайный бред.
Но обманываться не стоит: режиссер прекрасно умеет анализировать собственный метод, несмотря на кокетство и шутливость. Камера Каролин Шампетье переключается на инфракрасный режим, путая привычные цвета, ловя тепло и не пугаясь темноты, - вот и лучшее описание стиля Каракса. «Я не снимаю субъективных планов, я снимаю дежавю», - объясняет монтажную пестроту голос автора за кадром. «Впрочем, один субъективный план снял», - и повторяет гипнотический портрет Жюльетт Бинош, своей музы и жены . Каракс не столько снимает истории любви, сколько превращает материю кинематографа в воплощенную визуальными средствами любовь.
Тут не одна лишь лирика, есть и политика. Недаром фраза «Это не я» вызывает в памяти«Доктора Гарина» Владимира Сорокина, где ее бесконечно повторял клон российского президента.
Начиная с хроники (неизвестно, подлинной ли), на которой запечатлен его отец, Каракс переходит к отцам символическим: Годару, Достоевскому и - внезапно - Гитлеру. А потом показывает идиллическую сценку. Молодая мама читает детям на ночь сказку о хорошем дяде Адольфе, отважно решившем при помощи ядовитого газа истребить всех плохих людей. Мальчик подходит к окну, за ним слышны взрывы. Склейка, и мы видим кадры бомбардировки Дрездена. Еще одна склейка - и вот уже разрушенные дома сегодня, прямо в Европе. Война идет, Каракс помнит об этом среди своих игр.
Что противопоставить окружающему мраку? Ярость одиночки. На экране возникает полузабытый герой - 26-летний нью-йоркский водопроводчик Исадор Гринбаум. В 1939 году он, еврей, вырвался на сцену заполненного Мэдисон-сквер-гарден во время нацистского митинга и вырвал кабель из микрофона, за что был жестоко избит. Следом к финальным кадрам караксовской ультраромантической «Полы Икс» монтируется документальная съемка, на которой активистки Femen проводят акцию в Париже с надписями «Fuck God» на своих телах. Одна из них, уточняет авторский титр, - «Оксана, украинка».
За Мирей Перье, Жюльетт Бинош, Катериной Голубевой, которых любил и снимал Каракс, его соавтором и музой стала дочь - Настя Голубева-Каракс (он снимал ее и в «Корпорации „Святые моторы“», и в «Аннетт»). В ткань фильма вплетены домашние съемки из архива режиссера, эмоциональная кульминация - Настя играет на фортепиано, буквально заряжая воздух электричеством, вплоть до молний и перекатов грома за окном. Эти кадры - в числе оригинальных, снятых специально для проекта, и самых запоминающихся. Среди них также прыжок таинственной ныряльщицы в бассейн и бесконечное кружение танцовщицы (литовская хореограф Лорета Юодкайте) в блестящем зеленом трико на парижском мосту. Чистая кинетика, магия кинематографического движения, перед которой бессильны любые интерпретаторы.
Последняя героиня «Это не я» - марионетка Аннетт, уже после финальных титров повторяющая знаменитый пробег Алекса из «Дурной крови» под «Modern Love» Боуи. Кукла будто освобождается от кукловодов и взлетает.