О М. Елизарове
Захар Прилепин
В русской литературе было несколько писателей, обладавших аномальной физической силой - Лермонтов, Лев Толстой, Куприн.
В общем, я ещё одного знаю - это Михаил Елизаров.
Миша из той породы, что не только орехи колет в ладонях (это фигня), а, скажем, подсаживает на рельсы трамваи, вырывает приваренные решётки из окон горящего дома, переносит на плечах уставшую лошадь через бурный речей... что-то такое.
Бог наделил этого большого человека не только силой, но и: уникальным чувством юмора, мелодическим даром, удивительной внешностью - Михаил одновременно похож на белого индейца, на Бога индейца, на страшный сон индейца и на сладкий сон индианки.
С Елизаровым одно удовольствие выступать - непрестанно играя с залом, и никогда, ни один мускул на его русском лице не выдаёт, что он валяет дурака. Я покатываюсь со смеху.
Потом Елизаров говорит: а я не шутил, я очень серьёзно говорил, я - всерьёз.
И в чём-то он не лукавит.
Миша - конечно, огромный подарок русскому, не побоюсь сказать, почвенничеству и русской патриотической традиции.
Потому что писатель-патриот - он какой должен быть? Он должен быть человек скучный, лишённый чувства юмора, склочный, всколоченный, завистливый, вечно злой, обиженный, пишущий тошнотворные банальности про святую веру, берёзу и русскоговорящих коллег. Ещё он очень часто - тщедушный, с плохими зубами, не очень ухоженный.
Такого писателя-патриота очень любят литераторы-либералы, потому что на его фоне они чувствуют, какие они большие, настоящие, ухоженные; чувствуют, что они хозяева в русской литературе, а кругом шваль, моль.
Рядом с Елизаровым себя хозяином не поощущаешь. Миша сам хозяин. Он всегда отлично выгдядит, он, говорю, остроумен, и на любом диспуте превратит своего оппонента в чудака, не прибегая к физической силе (а мог бы и поломать), он, наконец, умеет в прозе все эти постмодернистские штуки - так как из них не умеет никто, но в отличие от наших оппонентов Елизаров прекрасно знает, что мир - реален, что есть и кровь, и почва, и судьба.
Если в двух словах - то Елизаров как раз тот случай, когда владея европейским культурным наследством и новейшими литературными технологиями - литератор осмысленно становится хранителем традиции. Впрочем, это в наших краях обычный путь - пушкинский, достоевский, путь Блока. Путь Лимонова и Мамлеева.
В русской литературе было несколько писателей, обладавших аномальной физической силой - Лермонтов, Лев Толстой, Куприн.
В общем, я ещё одного знаю - это Михаил Елизаров.
Миша из той породы, что не только орехи колет в ладонях (это фигня), а, скажем, подсаживает на рельсы трамваи, вырывает приваренные решётки из окон горящего дома, переносит на плечах уставшую лошадь через бурный речей... что-то такое.
Бог наделил этого большого человека не только силой, но и: уникальным чувством юмора, мелодическим даром, удивительной внешностью - Михаил одновременно похож на белого индейца, на Бога индейца, на страшный сон индейца и на сладкий сон индианки.
С Елизаровым одно удовольствие выступать - непрестанно играя с залом, и никогда, ни один мускул на его русском лице не выдаёт, что он валяет дурака. Я покатываюсь со смеху.
Потом Елизаров говорит: а я не шутил, я очень серьёзно говорил, я - всерьёз.
И в чём-то он не лукавит.
Миша - конечно, огромный подарок русскому, не побоюсь сказать, почвенничеству и русской патриотической традиции.
Потому что писатель-патриот - он какой должен быть? Он должен быть человек скучный, лишённый чувства юмора, склочный, всколоченный, завистливый, вечно злой, обиженный, пишущий тошнотворные банальности про святую веру, берёзу и русскоговорящих коллег. Ещё он очень часто - тщедушный, с плохими зубами, не очень ухоженный.
Такого писателя-патриота очень любят литераторы-либералы, потому что на его фоне они чувствуют, какие они большие, настоящие, ухоженные; чувствуют, что они хозяева в русской литературе, а кругом шваль, моль.
Рядом с Елизаровым себя хозяином не поощущаешь. Миша сам хозяин. Он всегда отлично выгдядит, он, говорю, остроумен, и на любом диспуте превратит своего оппонента в чудака, не прибегая к физической силе (а мог бы и поломать), он, наконец, умеет в прозе все эти постмодернистские штуки - так как из них не умеет никто, но в отличие от наших оппонентов Елизаров прекрасно знает, что мир - реален, что есть и кровь, и почва, и судьба.
Если в двух словах - то Елизаров как раз тот случай, когда владея европейским культурным наследством и новейшими литературными технологиями - литератор осмысленно становится хранителем традиции. Впрочем, это в наших краях обычный путь - пушкинский, достоевский, путь Блока. Путь Лимонова и Мамлеева.