Ум, секс, литература
Игорь Яркевич - автор таких произведений как «Ум, секс, литература», «Мы женимся на Лейле Соколовой» и «Как я и как меня» в 2011 году стал лауреатом премии «Нонконформизм».
Русский литературный постмодернизм, как нам кажется, сформировали четыре автора - выражаясь выспренно, четыре столпа - Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Егор Радов и Игорь Яркевич. Но судьбы их сложились по-разному. И литературные судьбы, и личные. Пелевин и Сорокин чутко и гибко реагировали и продолжают реагировать на перемены в мире и стране. Они постоянно находят новые темы и формы, соответствуют каждодневным настроениям. Радов и Яркевич до последнего писали так, как писали в конце 90-х - начале нулевых. И тот путь, и этот не плох и не хорош - так они чувствовали, так дышали. В 2009 году не стало Радова, а в прошлом - Яркевича.
Рассказы Яркевича чрезвычайно остроумны. Их трудно читать без улыбки. Но это грустная улыбка. И умная. Да, он не гнался за злободневностью, но очень точно выражал наше время. Он тонко чувствовал особенности русской души и русской культуры. Вот его откровенно научно-фантастический рассказ (да! есть у него и такой) «Мой инопланетянин» - яркий пример этого. Инопланетянин помогает землянину лучше понять эту самую русскую душу и эту самую русскую литературу.
Вот что писали мы в аннотации о его прозе: «Острый гротеск. Буффонада. Непревзойденный юмор, часто черный, иногда мрачный, но всегда неожиданный. Ирония и самоирония, полное отсутствие пафоса и политкорректности, свобода во всем - от сюжетов и поворотов до слов и выражений. Сарказм, секс, подноготная русской жизни и литературы, изнанка русской судьбы и души.
В одном из интервью он сказал: «То, что я пишу, - не страшно, а смешно. Я не могу победить зло пафосом, но я могу его победить иронией и самоиронией. Впрочем, не только я».
«Неуспешному писателю часто бывает стыдно. Я это хорошо знаю. Я сам неуспешный писатель. Мне самому часто бывает стыдно… Многим я представляюсь мужчиной, априори лишенным чувства стыда. Но я уже устал повторять, что мне часто бывает стыдно. Очень часто! И очень стыдно! И стыдно почти за все. Мне не стыдно только за одно. За то, что я - неуспешный писатель.
Я люблю неуспешных писателей.
И не только потому, что я сам - неуспешный писатель.
Я их люблю просто так. Как любят цветы. Как любят водку или минет.
Раньше нас, неуспешных писателей, было больше. Теперь нас все меньше. Нас почти не стало совсем. Все неуспешные писатели стали олигархами. Или работают в «Газпроме». Или в риелторских конторах.
Или стали успешными писателями.
Из неуспешных писателей остался только я».
Он, конечно, лукавит. Перед нами чистый образец иронии и самоиронии.
https://www.ng.ru/ng_exlibris/2021-06-23/9_1083_yarkevich.html
Из интервью:
Кто: Последний Русский Писатель. Родился в 1962 году в Москве.
Образование: Московский историко-архивный институт
О себе: Издатели часто путают меня с моими персонажами.
О порнографии: Не может быть никакой порнографии в литературе вообще. Порно - это скучный жанр, уже жевали десять раз, а единственной целью является работа половых органов. Мне не нужна генитальная работа, мне нужны мой мозг и какая-то другая внутренняя энергия для работы. Я видел один порнофильм, 2-3 порножурнала, я сразу понял, как они работают, и я больше не заинтересован в этом.
О литературе: Для меня литература - это некое гетто, в котором нужно как-то поднимать восстание. Потому что энергия бунта - лучшая энергия в мире.
О нецензурной лексике: У меня нет слов, требующих цензуры. Все зависит от личного опыта. Я не считаю это табуированной лексикой. Для меня это просто слова.
О стиле: Я сторонник своего собственного имиджа, своих текстовых решений и своего собственного стиля. В общем, стиль - это метафизическая категория: вы не выбираете его, он выбирает вас. Что касается ругательств, то это, наверное, какая-то глобальная лингвистическая трагедия восточнославянского мира. Сколько времени это займет, честно говоря, мне все равно. Я нашел стиль, язык и интонацию, которые подходят мне.
О XXI веке: Называя мой последний роман «Разум, секс и литература», я подумал, что это три столпа, которые мы должны взять с собой в XXI век.
«К Яркевичу можно было в полном объеме применить словосочетание "неоцененный современниками", потому что он был абсолютно выдающимся явлением, но на него должно было работать общество, которое бы пестовало это явление, продюсировало бы его. […] У него самого не было времени на это. По большому счету, Яркевич стоит в одном ряду с Сорокиным и Пелевиным, а, может быть, в каких-то проявлениях своей революционности и андеграундности превышает эти такие брендовые и состоявшиеся имена»
"Жизнь идет, и надо делать выбор. Иначе нельзя никак! Вот он приблизительно какой: Толстой или Достоевский, мама или папа, день или ночь, правда или ложь, любовь или секс, чай или кофе, весна или осень, кошка или собака, кролик или зайчик, гора или долина, река или море, солнце или луна, мясо или рыба, кетчуп или соевый соус, финик или хурма, истерика или депрессия, давить в себе хуй или не давить, хуй или нос, пизда или подмышка, ебаться или не ебаться, а если ебаться, то с кем - с мужчиной или с женщиной, с мальчиком или с девочкой, генерал Власов или маршал Жуков, Цветаева или Ахматова, "Вишневый сад" или "Три сестры", Чехов или Бунин, "Доктор Живаго" или надежный врач, Пастернак или советская власть, брюки или джинсы, Пруст, или Джойс, или все-таки Кафка, съесть все самому или поделиться с другом, проза или поэзия, водка или пиво, свитер или костюм, кино или театр, Кунцево или район Рублевского шоссе, быть говном для власти или говном у власти, говно или моча, Мадонна или Ростропович, МХАТ или Большой, ум или честь, кровь или грязь, грязь или ложь, секс или спорт, душа или тело, преступление или наказание, зоопарк или сумасшедший дом, здоровье или болезнь, война или мир, цыган или еврей, отцы или дети, онанизм или половой акт, европейский кинематограф или американский, Ельцин или Сталин, Москва или Санкт-Петербург, Гоголь или Пушкин, конец века или конец света, послать на хуй или терпеть, литература или реальный скучный мир.
А выбор уже сделан. Сделан самой жизнью - Достоевский (хотя Толстой лучше), и мама и папа, и день и ночь, ложь, любовь, кофе, весна, собака, зайчик, долина, море, солнце, рыба, соевый соус, хурма, истерика, хуй в себе не давить, хуй, пизда, ебаться, ебаться с женщиной, детей не трогать, генерал Власов - он романтичнее, обе хороши, "Вишневый сад", Чехов, надежный врач, их невозможно разделить - они друг без друга не смогут, брюки, все-таки Джойс, самому, проза водка, смотря где, кино, район Рублевского шоссе - там воздух чище, говном для власти, говно, Мадонна, оба в жопу, ум, кровь, грязь, секс, тело, преступление - оно короче, зоопарк, только здоровье, мир, без обоих нельзя, и дети и отцы, одно другому не мешает, синтез, Ельцин, Москва, Гоголь (но и без Пушкина не обойтись), конец века, терпеливо послать, литература."
Яркевич Игорь
Ум, секс, литература
Русский литературный постмодернизм, как нам кажется, сформировали четыре автора - выражаясь выспренно, четыре столпа - Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Егор Радов и Игорь Яркевич. Но судьбы их сложились по-разному. И литературные судьбы, и личные. Пелевин и Сорокин чутко и гибко реагировали и продолжают реагировать на перемены в мире и стране. Они постоянно находят новые темы и формы, соответствуют каждодневным настроениям. Радов и Яркевич до последнего писали так, как писали в конце 90-х - начале нулевых. И тот путь, и этот не плох и не хорош - так они чувствовали, так дышали. В 2009 году не стало Радова, а в прошлом - Яркевича.
Рассказы Яркевича чрезвычайно остроумны. Их трудно читать без улыбки. Но это грустная улыбка. И умная. Да, он не гнался за злободневностью, но очень точно выражал наше время. Он тонко чувствовал особенности русской души и русской культуры. Вот его откровенно научно-фантастический рассказ (да! есть у него и такой) «Мой инопланетянин» - яркий пример этого. Инопланетянин помогает землянину лучше понять эту самую русскую душу и эту самую русскую литературу.
Вот что писали мы в аннотации о его прозе: «Острый гротеск. Буффонада. Непревзойденный юмор, часто черный, иногда мрачный, но всегда неожиданный. Ирония и самоирония, полное отсутствие пафоса и политкорректности, свобода во всем - от сюжетов и поворотов до слов и выражений. Сарказм, секс, подноготная русской жизни и литературы, изнанка русской судьбы и души.
В одном из интервью он сказал: «То, что я пишу, - не страшно, а смешно. Я не могу победить зло пафосом, но я могу его победить иронией и самоиронией. Впрочем, не только я».
«Неуспешному писателю часто бывает стыдно. Я это хорошо знаю. Я сам неуспешный писатель. Мне самому часто бывает стыдно… Многим я представляюсь мужчиной, априори лишенным чувства стыда. Но я уже устал повторять, что мне часто бывает стыдно. Очень часто! И очень стыдно! И стыдно почти за все. Мне не стыдно только за одно. За то, что я - неуспешный писатель.
Я люблю неуспешных писателей.
И не только потому, что я сам - неуспешный писатель.
Я их люблю просто так. Как любят цветы. Как любят водку или минет.
Раньше нас, неуспешных писателей, было больше. Теперь нас все меньше. Нас почти не стало совсем. Все неуспешные писатели стали олигархами. Или работают в «Газпроме». Или в риелторских конторах.
Или стали успешными писателями.
Из неуспешных писателей остался только я».
Он, конечно, лукавит. Перед нами чистый образец иронии и самоиронии.
https://www.ng.ru/ng_exlibris/2021-06-23/9_1083_yarkevich.html
Из интервью:
Кто: Последний Русский Писатель. Родился в 1962 году в Москве.
Образование: Московский историко-архивный институт
О себе: Издатели часто путают меня с моими персонажами.
О порнографии: Не может быть никакой порнографии в литературе вообще. Порно - это скучный жанр, уже жевали десять раз, а единственной целью является работа половых органов. Мне не нужна генитальная работа, мне нужны мой мозг и какая-то другая внутренняя энергия для работы. Я видел один порнофильм, 2-3 порножурнала, я сразу понял, как они работают, и я больше не заинтересован в этом.
О литературе: Для меня литература - это некое гетто, в котором нужно как-то поднимать восстание. Потому что энергия бунта - лучшая энергия в мире.
О нецензурной лексике: У меня нет слов, требующих цензуры. Все зависит от личного опыта. Я не считаю это табуированной лексикой. Для меня это просто слова.
О стиле: Я сторонник своего собственного имиджа, своих текстовых решений и своего собственного стиля. В общем, стиль - это метафизическая категория: вы не выбираете его, он выбирает вас. Что касается ругательств, то это, наверное, какая-то глобальная лингвистическая трагедия восточнославянского мира. Сколько времени это займет, честно говоря, мне все равно. Я нашел стиль, язык и интонацию, которые подходят мне.
О XXI веке: Называя мой последний роман «Разум, секс и литература», я подумал, что это три столпа, которые мы должны взять с собой в XXI век.
«К Яркевичу можно было в полном объеме применить словосочетание "неоцененный современниками", потому что он был абсолютно выдающимся явлением, но на него должно было работать общество, которое бы пестовало это явление, продюсировало бы его. […] У него самого не было времени на это. По большому счету, Яркевич стоит в одном ряду с Сорокиным и Пелевиным, а, может быть, в каких-то проявлениях своей революционности и андеграундности превышает эти такие брендовые и состоявшиеся имена»
"Жизнь идет, и надо делать выбор. Иначе нельзя никак! Вот он приблизительно какой: Толстой или Достоевский, мама или папа, день или ночь, правда или ложь, любовь или секс, чай или кофе, весна или осень, кошка или собака, кролик или зайчик, гора или долина, река или море, солнце или луна, мясо или рыба, кетчуп или соевый соус, финик или хурма, истерика или депрессия, давить в себе хуй или не давить, хуй или нос, пизда или подмышка, ебаться или не ебаться, а если ебаться, то с кем - с мужчиной или с женщиной, с мальчиком или с девочкой, генерал Власов или маршал Жуков, Цветаева или Ахматова, "Вишневый сад" или "Три сестры", Чехов или Бунин, "Доктор Живаго" или надежный врач, Пастернак или советская власть, брюки или джинсы, Пруст, или Джойс, или все-таки Кафка, съесть все самому или поделиться с другом, проза или поэзия, водка или пиво, свитер или костюм, кино или театр, Кунцево или район Рублевского шоссе, быть говном для власти или говном у власти, говно или моча, Мадонна или Ростропович, МХАТ или Большой, ум или честь, кровь или грязь, грязь или ложь, секс или спорт, душа или тело, преступление или наказание, зоопарк или сумасшедший дом, здоровье или болезнь, война или мир, цыган или еврей, отцы или дети, онанизм или половой акт, европейский кинематограф или американский, Ельцин или Сталин, Москва или Санкт-Петербург, Гоголь или Пушкин, конец века или конец света, послать на хуй или терпеть, литература или реальный скучный мир.
А выбор уже сделан. Сделан самой жизнью - Достоевский (хотя Толстой лучше), и мама и папа, и день и ночь, ложь, любовь, кофе, весна, собака, зайчик, долина, море, солнце, рыба, соевый соус, хурма, истерика, хуй в себе не давить, хуй, пизда, ебаться, ебаться с женщиной, детей не трогать, генерал Власов - он романтичнее, обе хороши, "Вишневый сад", Чехов, надежный врач, их невозможно разделить - они друг без друга не смогут, брюки, все-таки Джойс, самому, проза водка, смотря где, кино, район Рублевского шоссе - там воздух чище, говном для власти, говно, Мадонна, оба в жопу, ум, кровь, грязь, секс, тело, преступление - оно короче, зоопарк, только здоровье, мир, без обоих нельзя, и дети и отцы, одно другому не мешает, синтез, Ельцин, Москва, Гоголь (но и без Пушкина не обойтись), конец века, терпеливо послать, литература."
Яркевич Игорь
Ум, секс, литература