Центрифуга.
Июнь 1998, Москва
Людям, проложившим дорогу в космос посвящается.
----------------------------------------------------------------------------------------------
Центрифуга.
Шикарный водитель. Пока он заправлял машину - успеваю повисеть на турнике. Возвращаюсь
бегом и открываю дверцу машины вместе с ним. А это значит - Татьяна Александровна
ругаться не будет. Наверняка она уже начала нервничать.
Выезжаем за МКАД. По ужасной, избитой дороге, среди грузовиков, в пыли подъезжаем
к страшному, грязному, бетонному забору. Колючая проволока. Полное впечатление,
что это склад какого-то рынка. Через низкую дверь в кирпичной будке протискиваемся
за забор. Входим в здание. Внутри прохладно. Высокие потолки, повороты, повороты.
Людей нет. Такое впечатление, что их здесь вообще нет, они здесь просто не предусмотрены.
Но после очередного поворота, неожиданно впереди появляются две женщины в белых
халатах. Молодая и постарше. Здороваемся. Пожилая женщина протягивает мне руку.
Я приятно удивлен и мягко пожимаю ее. Указывая рукой на лестницу, она приглашает
меня подняться. Киваю головой и следую за молодой женщиной. Остальные поднимаются
сзади. Тишина, только шорох подошв. Проходим мимо двери, за которой виден огромный
цилиндрический зал в центре которого - центрифуга. Стены и сама центрифуга бледно-зеленого,
почти салатового цвета. Проходим дальше в холл, меня просят сходить в туалет.
На улице очень жарко и поэтому мой мочевой пузырь уже давно пуст, и наполняться
не собирается, но замечаю на подоконнике туалетную бумагу и решаю не терять такой
возможности. У раковины висит идеально чистое полотенце. Меня здесь ждали. Приятно.
Вхожу в комнату и сажусь рядом с той пожилой женщиной врачом. Сзади меня две
женщины - лаборантки. Стоят молча, словно два самурая с мечами. Врач заполняет
анкету, спрашивая кто я, где работаю и кем. Потом рассказывает, что это начало
тестов на центрифуге в первый день которых мне предстоит испытать перегрузки
4g и 6g грудь-спина, во второй 8g, и в третий 3g и 5g голова-таз. "... сейчас
вы поступаете в распоряжение наших лаборанток. Снимите рубашку и садитесь пожалуйста
сюда." Выполняю. Как только сел, две женщины принялись за работу. Протирают
меня спиртом, приклеивают электроды. Делают они это удивительно проворно, быстро
и четко, несмотря на кучу проводов. Как будто у каждой по десять рук. Несмотря
на это, движения их плавны, как под водой. Впечатление усиливает полная тишина.
Ощущение нереальности происходящего.
Поверх проводов одевают зеленую офицерскую рубашку с коротким рукавом, а на
голову старый парашютный шлем. Подводят к приборам и делают пробную запись. Как
они управляются с таким огромным количеством проводов? Уголком глаза замечаю
на вешалке еще рубашки, среди которых две шелковые, желтые. Эти наверное для
крутых. Смотрю на выползающую из прибора бумажную ленту, на которой мое сердце
оставило странные кривые с острыми зубцами.
Врач снимает со стены микрофон и просит зайти кого-то. Входит женщина, берет
мои кроссовки и уносит мыть. Поражает четкость работы всех. Удивительно, что
всем этим гигантским механизмом из людей, здания и машин управляет женщина. Снова
фраза в микрофон: "Техническое вращение центрифуги". "Техническое вращение центрифуги"
- эхом разносит голос невидимого человека по всем комнатам этого огромного организма.
Пытаюсь одновременно слушать врача, который объясняет мне суть эксперимента и
уловить что происходит за стенами этой комнаты. Но там - тишина. Приносят вымытые
кроссовки.
Увешенного проводами, меня выводят из комнаты. Татьяна Александровна провожает
взглядом и желает удачи.
Вхожу в зал центрифуги. Огромное цилиндрическое помещение диаметром - метров
тридцать. Стены салатового цвета - гладкие. Лишь слева и сзади, почти у потолка
они стеклянные. За стеклом угадываются силуэты людей и приборов. В центре зала
огромная болванка центрифуги. Что то среднее между аппаратом планетария и гигантским
торпедным аппаратом. Центрифуга такого же цвета, что и стены, что делает ее чем
то единым со всем залом. Похоже это сердце всего этого огромного здания. Меня
направляют к лестнице ведущей к утолщению на конце болванки центрифуги. Поднимаюсь
по железным ступеням. Вспоминаются кадры хроники, где Гагарин шел к своей ракете.
Наверху уже ждут двое в белых халатах. Мужчина и женщина. Внутри капсулы тесно.
Медленно, спиной назад, очень плавно и осторожно что бы ничего не задеть, "вплываю"
в капсулу и ложусь. От куда у меня эта плавность движений? Наверное насмотрелся
кадров из космоса. Но здесь это кстати. Внутри капсулы помимо меня и приборов,
чудом помещаются еще два человека. Женщина соединяет провода, которые до этого
я держал в руке, с приборами. Мужчина подгоняет под меня кресло и пристегивает
к нему ремнями. Теперь я единое целое с этим огромным сооружением. В кресле
сижу в положении, как будто сидел на стуле, а потом его вместе со мной положили
на спинку. Перед глазами, примерно на расстоянии полуметра, черная панель в виде
половинки обода колеса велосипеда, если смотреть от втулки. Края этого полукольца
- у меня на границе зрения справа и слева. По всей панели горят зеленые огни.
Выше них - красные. Они не горят. В центре панели прямо перед глазами, пластырем
наклеен белый крест. Над панелью, на уровне моего лба - глаз кинокамеры. Подумалось,
если на перегрузке в 6g , которая мне предстоит, ее сорвет с крепления, она проломит
мне голову. Успокаивает то, что если уж эта штуковина все еще здесь и после 8g,
все будет нормально. Внутри капсулы тесно. Кресло - на массивном вращающемся
кронштейне, на котором еще укреплены стойки с приборами. Многие из них мне не
видны, но от меня к ним идут провода. Стены внутри бежевые. освещены электрическим
светом, источник которого мне также не виден.
На место мужчины и женщины входит врач и повторяет, что я должен делать во
время эксперимента. Моя задача, по команде "Начало вращения" напрячь мышцы ног
и живота, и удерживать напряжение в течении всего процесса вращения. Так же я
должен следить за дыханием. В левой руке у меня ручка с двумя кнопками. Одну
я автоматически нажимаю, когда беру ручку в свою кисть, она называется тангента.
Вторая на конце ручки, прямо под большим пальцем. Первая нужна для того, чтобы
контролировать - в сознании ли я. Вторую я должен нажимать, кода на панели загораются
красные огни. Эта же кнопка служит для общения с внешним миром. Два нажатия -
"Да", одно нажатие - "Нет".
Врач уходит. Я предоставлен самому себе, лишь краем глаза замечаю, что за открытым
пока люком, на площадке перед капсулой стоит мужчина. Осматриваюсь. Все мне определенно
нравится.
Голос из динамика где то слева: "Запись фона". "Внимание, запись фона" - повторяет
металлический голос раздающейся во всех помещениях этого здания. Я слышу его
через открытый люк. Замечательно! Как в кино.
Включается компрессор, и мое правое плечо сдавливаем манжета. Расслабляюсь.
Мочку левого уха тоже сдавливает. Это как раз тот датчик, для которого мое ухо
оказалось слишком миниатюрным. Его долго подгоняли, причем человек, который делал
это управлялся женщиной, судя по голосу из динамика, находящейся где то далеко,
я даже не знаю где. Там, с помощью всех этих проводов, она знает обо мне сейчас
больше, чем я сам, будучи здесь. Приятно, я почти не один.
«Запись фона закончена» - доносится до меня всемогущий голос из открытого люка,
и его закрывают. Пропадают все звуки. Но не на долго. Из динамика просят нажать
тангенту. Выполняю. Затем второй кнопкой гашу красные огни. Пока это тренировка.
Но вот команда: «Пуск центрифуги». Легкая вибрация. Меня чуть - чуть тянет
влево силой Кориолиса. Это быстро проходит, как и вибрация. Команда «Начало вращения»
Это для меня. Напрягаю все, что можно напрячь и сосредотачиваюсь на кресте. Перегрузка
нарастает. Спокойный женский голос из динамика: «1g, все хорошо». Начали загораться
красные огни. Гашу их кнопкой. «2g, все хорошо.» «Никакого шума! Вот это подшипники!»,
- проносится в голове.«3g, все хорошо.» Дышать становится трудно. Такое впечатление,
что на солнечное сплетение положили гирю. Мышцы напряжены. Слежу за дыханием.
«4g, все хорошо, вышли на площадку.»Хорошо. Эмоции пропадают. Снова это потрясающее
состояние, когда нет не мыслей не переживаний. Есть только мир вокруг, и твоя
работа. Почему я люблю это состояние, когда я бесчувственный наблюдатель, пилот?
Не знаю. Я напряжен. Слежу за дыханием, гашу красные огни. Манжета сдавливает
предплечье… Отпускает. Голос из динамика: «Минута прошла. Все хорошо.» Ok. Напряжение,
дыхание, огни. Снова манжета. Такое впечатление, что огни я гашу автоматически.
Вернее даже не так. Их гасит кто-то другой. Он же следит за дыханием и за напряжением
в ногах. Я же только наблюдаю. Холодно и бесстрастно. И не так тоже… Меня просто
нет. Есть другой - Пилот. Не к нему ли я стремлюсь каждую секунду своей жизни?
Не знаю. «Вторая минута прошла. Спуск.» Красные огни больше не загораются.«Можно
не смотреть на крест». Перевожу взгляд на внутренности кабины. «2g, все хорошо».
Вибрация. Меня тянет влево. Остановка с легким толчком. Расслабляюсь.
У-у-у! Видать я переборщил с напряжением. Голени зудят как после хорошего бега.
Может быть, даже, я их немного потянул. Открывают люк. Свежий воздух, ура. В
капсуле жарко. Прошу включить вентиляцию. В динамике голос: «Запись данных».
«Внимание, запись данных», - повторяет все тот же вездесущий голос из открытого
люка. Интересно, слышен ли он на другой стороне вселенной? Снова трещит компрессор
и манжета сдавливает руку. Потом эта серьга. Голос: «Запись окончена. 5 минут
перерыв». В капсулу входит врач и мужчина в белом халате. Мужчина спрашивает
все ли хорошо с креслом и нужно ли что-то исправить. Прошу изменить регулировку
кресла. Мне кажется, что ноги висят и потому их нужно так напрягать. Он начинает
возиться с креслом. Одновременно с этим, врач говорит, что все было отлично,
только напрягался я слишком сильно. Да, пожалуй… По ее лицу и голосу понимаю,
что действительно все хорошо.
«Перерыв закончен» Перед тем как закрыть люк, медсестра протирает мое лицо влажной
ваткой. Приятно. Но люк закрыть не успевают, в него влетает большая черная муха
и начинает кружить в воздушном пространстве капсулы. Мужчина с возмущенным лицом
лезет ее прогонять. Муха вылетает, но как только мужчина пытается снова закрыть
люк, муха тут как тут. Улыбаюсь. Кто то еще хочет на меня посмотреть, и не только
через глаз кинокамеры. Борьба с мухой затягивается. В конце концов говорю: «Оставьте
ее. Вдвоем веселей», - и остаюсь в кабине вдвоем с мухой, которая сразу же куда-то
делась.
Из динамика спрашивают: «Готов?» Ответ - два нажатия. Тангента уже нажата. Все
повторяется, только после 4g отсчет продолжается. 5g - я работаю. 6g - площадка.
Не чувствуется, что это страшнее четверки. Напрягаюсь уже не так сильно. Мне
удобно. Замечаю, что дышать легче, если дышать больше животом. Щеки тянет назад.
Похоже, что гашу красные огни, не дав им разгореться. Что это? Обострение реакции,
или следствие того, что они загораются более-менее периодично? Скорее второе.
А вот уже и спуск.
За окном что-то мелькает, и через мгновение центрифуга останавливается. На лбу
у меня пот, но чувствую себя превосходно. Улыбка - как отражение чувства удовлетворенности,
переполняющего меня.
Открывается люк. Дальше запись данных, после чего меня отвязывают. Поднимаюсь
- что то много народу. Двое внутри и еще трое снаружи. Все смотрят с беспокойством.
Готовые поймать, уже тянут руки. Неужели приборы показали, что со мной что-то
не ладно? Я отлично себя чувствую! Жестом руки прошу не помогать мне - я сам
вылезу. Женщина, испугавшись моей самостоятельности, но все же боящиеся обидеть
излишним вниманием, просит наступить именно сюда и никуда больше. Плавно вылезаю
из кабины. У людей такие лица, как будто я только что родился, выйдя из чрева
своей матери: все улыбаются, но все же протягивают руки с желанием помочь. Улыбка
ко мне наверное приклеилась. О! Действительно не все так просто. Меня мотает
как на пароходе в легкую качку. Приходится шире расставлять ноги. Одной из женщин
все же позволяю поддерживать себя под локоть. Спускаюсь с трапа и оборачиваюсь
чтобы еще раз взглянуть на центрифугу. Огромное орудие с шеей дракона, она по
прежнему величественна и спокойна. Да же не похоже, что несколько минут назад
она вращалась с бешенной скоростью. Довольный, под улыбающемся взглядом Татьяны
Александровны, вхожу в кабинет врача. С меня снимают датчики, а тем временем
я заполняю еще одну анкету. Врач помогает с той же заботой, что и женщина, поддерживавшая
меня за руку. Все закончилось.
Потом пьем чай с печеньем и сахаром. Это здешняя традиция.
Прощаюсь. Врач снова протягивает мне руку. Ловлю себя на том, что хочу попрощаться
с ней, как это делают на Кавказе. Там, если ты уважаешь человека, ты жмешь ему
руку, а второй рукой придерживаешь его за плечо. А иногда обнимаешься, коснувшись
друг друга висками. Очень теплый, открытый жест. Мне он очень нравится. Уже делаю
движение, что бы обнять врача, совершенно искренний позыв, но вовремя спохватываюсь.
Возможно она никогда не была на Кавказе. Но все равно, она замечательная.
Мир прекрасен.
--------------------------------------------------------------------------------------------
Людям, проложившим дорогу в космос посвящается.
----------------------------------------------------------------------------------------------
Центрифуга.
Шикарный водитель. Пока он заправлял машину - успеваю повисеть на турнике. Возвращаюсь
бегом и открываю дверцу машины вместе с ним. А это значит - Татьяна Александровна
ругаться не будет. Наверняка она уже начала нервничать.
Выезжаем за МКАД. По ужасной, избитой дороге, среди грузовиков, в пыли подъезжаем
к страшному, грязному, бетонному забору. Колючая проволока. Полное впечатление,
что это склад какого-то рынка. Через низкую дверь в кирпичной будке протискиваемся
за забор. Входим в здание. Внутри прохладно. Высокие потолки, повороты, повороты.
Людей нет. Такое впечатление, что их здесь вообще нет, они здесь просто не предусмотрены.
Но после очередного поворота, неожиданно впереди появляются две женщины в белых
халатах. Молодая и постарше. Здороваемся. Пожилая женщина протягивает мне руку.
Я приятно удивлен и мягко пожимаю ее. Указывая рукой на лестницу, она приглашает
меня подняться. Киваю головой и следую за молодой женщиной. Остальные поднимаются
сзади. Тишина, только шорох подошв. Проходим мимо двери, за которой виден огромный
цилиндрический зал в центре которого - центрифуга. Стены и сама центрифуга бледно-зеленого,
почти салатового цвета. Проходим дальше в холл, меня просят сходить в туалет.
На улице очень жарко и поэтому мой мочевой пузырь уже давно пуст, и наполняться
не собирается, но замечаю на подоконнике туалетную бумагу и решаю не терять такой
возможности. У раковины висит идеально чистое полотенце. Меня здесь ждали. Приятно.
Вхожу в комнату и сажусь рядом с той пожилой женщиной врачом. Сзади меня две
женщины - лаборантки. Стоят молча, словно два самурая с мечами. Врач заполняет
анкету, спрашивая кто я, где работаю и кем. Потом рассказывает, что это начало
тестов на центрифуге в первый день которых мне предстоит испытать перегрузки
4g и 6g грудь-спина, во второй 8g, и в третий 3g и 5g голова-таз. "... сейчас
вы поступаете в распоряжение наших лаборанток. Снимите рубашку и садитесь пожалуйста
сюда." Выполняю. Как только сел, две женщины принялись за работу. Протирают
меня спиртом, приклеивают электроды. Делают они это удивительно проворно, быстро
и четко, несмотря на кучу проводов. Как будто у каждой по десять рук. Несмотря
на это, движения их плавны, как под водой. Впечатление усиливает полная тишина.
Ощущение нереальности происходящего.
Поверх проводов одевают зеленую офицерскую рубашку с коротким рукавом, а на
голову старый парашютный шлем. Подводят к приборам и делают пробную запись. Как
они управляются с таким огромным количеством проводов? Уголком глаза замечаю
на вешалке еще рубашки, среди которых две шелковые, желтые. Эти наверное для
крутых. Смотрю на выползающую из прибора бумажную ленту, на которой мое сердце
оставило странные кривые с острыми зубцами.
Врач снимает со стены микрофон и просит зайти кого-то. Входит женщина, берет
мои кроссовки и уносит мыть. Поражает четкость работы всех. Удивительно, что
всем этим гигантским механизмом из людей, здания и машин управляет женщина. Снова
фраза в микрофон: "Техническое вращение центрифуги". "Техническое вращение центрифуги"
- эхом разносит голос невидимого человека по всем комнатам этого огромного организма.
Пытаюсь одновременно слушать врача, который объясняет мне суть эксперимента и
уловить что происходит за стенами этой комнаты. Но там - тишина. Приносят вымытые
кроссовки.
Увешенного проводами, меня выводят из комнаты. Татьяна Александровна провожает
взглядом и желает удачи.
Вхожу в зал центрифуги. Огромное цилиндрическое помещение диаметром - метров
тридцать. Стены салатового цвета - гладкие. Лишь слева и сзади, почти у потолка
они стеклянные. За стеклом угадываются силуэты людей и приборов. В центре зала
огромная болванка центрифуги. Что то среднее между аппаратом планетария и гигантским
торпедным аппаратом. Центрифуга такого же цвета, что и стены, что делает ее чем
то единым со всем залом. Похоже это сердце всего этого огромного здания. Меня
направляют к лестнице ведущей к утолщению на конце болванки центрифуги. Поднимаюсь
по железным ступеням. Вспоминаются кадры хроники, где Гагарин шел к своей ракете.
Наверху уже ждут двое в белых халатах. Мужчина и женщина. Внутри капсулы тесно.
Медленно, спиной назад, очень плавно и осторожно что бы ничего не задеть, "вплываю"
в капсулу и ложусь. От куда у меня эта плавность движений? Наверное насмотрелся
кадров из космоса. Но здесь это кстати. Внутри капсулы помимо меня и приборов,
чудом помещаются еще два человека. Женщина соединяет провода, которые до этого
я держал в руке, с приборами. Мужчина подгоняет под меня кресло и пристегивает
к нему ремнями. Теперь я единое целое с этим огромным сооружением. В кресле
сижу в положении, как будто сидел на стуле, а потом его вместе со мной положили
на спинку. Перед глазами, примерно на расстоянии полуметра, черная панель в виде
половинки обода колеса велосипеда, если смотреть от втулки. Края этого полукольца
- у меня на границе зрения справа и слева. По всей панели горят зеленые огни.
Выше них - красные. Они не горят. В центре панели прямо перед глазами, пластырем
наклеен белый крест. Над панелью, на уровне моего лба - глаз кинокамеры. Подумалось,
если на перегрузке в 6g , которая мне предстоит, ее сорвет с крепления, она проломит
мне голову. Успокаивает то, что если уж эта штуковина все еще здесь и после 8g,
все будет нормально. Внутри капсулы тесно. Кресло - на массивном вращающемся
кронштейне, на котором еще укреплены стойки с приборами. Многие из них мне не
видны, но от меня к ним идут провода. Стены внутри бежевые. освещены электрическим
светом, источник которого мне также не виден.
На место мужчины и женщины входит врач и повторяет, что я должен делать во
время эксперимента. Моя задача, по команде "Начало вращения" напрячь мышцы ног
и живота, и удерживать напряжение в течении всего процесса вращения. Так же я
должен следить за дыханием. В левой руке у меня ручка с двумя кнопками. Одну
я автоматически нажимаю, когда беру ручку в свою кисть, она называется тангента.
Вторая на конце ручки, прямо под большим пальцем. Первая нужна для того, чтобы
контролировать - в сознании ли я. Вторую я должен нажимать, кода на панели загораются
красные огни. Эта же кнопка служит для общения с внешним миром. Два нажатия -
"Да", одно нажатие - "Нет".
Врач уходит. Я предоставлен самому себе, лишь краем глаза замечаю, что за открытым
пока люком, на площадке перед капсулой стоит мужчина. Осматриваюсь. Все мне определенно
нравится.
Голос из динамика где то слева: "Запись фона". "Внимание, запись фона" - повторяет
металлический голос раздающейся во всех помещениях этого здания. Я слышу его
через открытый люк. Замечательно! Как в кино.
Включается компрессор, и мое правое плечо сдавливаем манжета. Расслабляюсь.
Мочку левого уха тоже сдавливает. Это как раз тот датчик, для которого мое ухо
оказалось слишком миниатюрным. Его долго подгоняли, причем человек, который делал
это управлялся женщиной, судя по голосу из динамика, находящейся где то далеко,
я даже не знаю где. Там, с помощью всех этих проводов, она знает обо мне сейчас
больше, чем я сам, будучи здесь. Приятно, я почти не один.
«Запись фона закончена» - доносится до меня всемогущий голос из открытого люка,
и его закрывают. Пропадают все звуки. Но не на долго. Из динамика просят нажать
тангенту. Выполняю. Затем второй кнопкой гашу красные огни. Пока это тренировка.
Но вот команда: «Пуск центрифуги». Легкая вибрация. Меня чуть - чуть тянет
влево силой Кориолиса. Это быстро проходит, как и вибрация. Команда «Начало вращения»
Это для меня. Напрягаю все, что можно напрячь и сосредотачиваюсь на кресте. Перегрузка
нарастает. Спокойный женский голос из динамика: «1g, все хорошо». Начали загораться
красные огни. Гашу их кнопкой. «2g, все хорошо.» «Никакого шума! Вот это подшипники!»,
- проносится в голове.«3g, все хорошо.» Дышать становится трудно. Такое впечатление,
что на солнечное сплетение положили гирю. Мышцы напряжены. Слежу за дыханием.
«4g, все хорошо, вышли на площадку.»Хорошо. Эмоции пропадают. Снова это потрясающее
состояние, когда нет не мыслей не переживаний. Есть только мир вокруг, и твоя
работа. Почему я люблю это состояние, когда я бесчувственный наблюдатель, пилот?
Не знаю. Я напряжен. Слежу за дыханием, гашу красные огни. Манжета сдавливает
предплечье… Отпускает. Голос из динамика: «Минута прошла. Все хорошо.» Ok. Напряжение,
дыхание, огни. Снова манжета. Такое впечатление, что огни я гашу автоматически.
Вернее даже не так. Их гасит кто-то другой. Он же следит за дыханием и за напряжением
в ногах. Я же только наблюдаю. Холодно и бесстрастно. И не так тоже… Меня просто
нет. Есть другой - Пилот. Не к нему ли я стремлюсь каждую секунду своей жизни?
Не знаю. «Вторая минута прошла. Спуск.» Красные огни больше не загораются.«Можно
не смотреть на крест». Перевожу взгляд на внутренности кабины. «2g, все хорошо».
Вибрация. Меня тянет влево. Остановка с легким толчком. Расслабляюсь.
У-у-у! Видать я переборщил с напряжением. Голени зудят как после хорошего бега.
Может быть, даже, я их немного потянул. Открывают люк. Свежий воздух, ура. В
капсуле жарко. Прошу включить вентиляцию. В динамике голос: «Запись данных».
«Внимание, запись данных», - повторяет все тот же вездесущий голос из открытого
люка. Интересно, слышен ли он на другой стороне вселенной? Снова трещит компрессор
и манжета сдавливает руку. Потом эта серьга. Голос: «Запись окончена. 5 минут
перерыв». В капсулу входит врач и мужчина в белом халате. Мужчина спрашивает
все ли хорошо с креслом и нужно ли что-то исправить. Прошу изменить регулировку
кресла. Мне кажется, что ноги висят и потому их нужно так напрягать. Он начинает
возиться с креслом. Одновременно с этим, врач говорит, что все было отлично,
только напрягался я слишком сильно. Да, пожалуй… По ее лицу и голосу понимаю,
что действительно все хорошо.
«Перерыв закончен» Перед тем как закрыть люк, медсестра протирает мое лицо влажной
ваткой. Приятно. Но люк закрыть не успевают, в него влетает большая черная муха
и начинает кружить в воздушном пространстве капсулы. Мужчина с возмущенным лицом
лезет ее прогонять. Муха вылетает, но как только мужчина пытается снова закрыть
люк, муха тут как тут. Улыбаюсь. Кто то еще хочет на меня посмотреть, и не только
через глаз кинокамеры. Борьба с мухой затягивается. В конце концов говорю: «Оставьте
ее. Вдвоем веселей», - и остаюсь в кабине вдвоем с мухой, которая сразу же куда-то
делась.
Из динамика спрашивают: «Готов?» Ответ - два нажатия. Тангента уже нажата. Все
повторяется, только после 4g отсчет продолжается. 5g - я работаю. 6g - площадка.
Не чувствуется, что это страшнее четверки. Напрягаюсь уже не так сильно. Мне
удобно. Замечаю, что дышать легче, если дышать больше животом. Щеки тянет назад.
Похоже, что гашу красные огни, не дав им разгореться. Что это? Обострение реакции,
или следствие того, что они загораются более-менее периодично? Скорее второе.
А вот уже и спуск.
За окном что-то мелькает, и через мгновение центрифуга останавливается. На лбу
у меня пот, но чувствую себя превосходно. Улыбка - как отражение чувства удовлетворенности,
переполняющего меня.
Открывается люк. Дальше запись данных, после чего меня отвязывают. Поднимаюсь
- что то много народу. Двое внутри и еще трое снаружи. Все смотрят с беспокойством.
Готовые поймать, уже тянут руки. Неужели приборы показали, что со мной что-то
не ладно? Я отлично себя чувствую! Жестом руки прошу не помогать мне - я сам
вылезу. Женщина, испугавшись моей самостоятельности, но все же боящиеся обидеть
излишним вниманием, просит наступить именно сюда и никуда больше. Плавно вылезаю
из кабины. У людей такие лица, как будто я только что родился, выйдя из чрева
своей матери: все улыбаются, но все же протягивают руки с желанием помочь. Улыбка
ко мне наверное приклеилась. О! Действительно не все так просто. Меня мотает
как на пароходе в легкую качку. Приходится шире расставлять ноги. Одной из женщин
все же позволяю поддерживать себя под локоть. Спускаюсь с трапа и оборачиваюсь
чтобы еще раз взглянуть на центрифугу. Огромное орудие с шеей дракона, она по
прежнему величественна и спокойна. Да же не похоже, что несколько минут назад
она вращалась с бешенной скоростью. Довольный, под улыбающемся взглядом Татьяны
Александровны, вхожу в кабинет врача. С меня снимают датчики, а тем временем
я заполняю еще одну анкету. Врач помогает с той же заботой, что и женщина, поддерживавшая
меня за руку. Все закончилось.
Потом пьем чай с печеньем и сахаром. Это здешняя традиция.
Прощаюсь. Врач снова протягивает мне руку. Ловлю себя на том, что хочу попрощаться
с ней, как это делают на Кавказе. Там, если ты уважаешь человека, ты жмешь ему
руку, а второй рукой придерживаешь его за плечо. А иногда обнимаешься, коснувшись
друг друга висками. Очень теплый, открытый жест. Мне он очень нравится. Уже делаю
движение, что бы обнять врача, совершенно искренний позыв, но вовремя спохватываюсь.
Возможно она никогда не была на Кавказе. Но все равно, она замечательная.
Мир прекрасен.
--------------------------------------------------------------------------------------------