В поисках утраченного времени
Новые здания мне всегда казались отвратительными. Наверное, наследие советского бэкграунда, когда вполне приличную петербургскую архитектуру взяли в кольцо панельных коробок и башен. Со временем я узнала, что этим занимались не только на советских широтах. Но отношение к новым сооружениям, как к чему-то второсортному (совершенно, конечно, несправедливое), осталось. Так что замок на Женевском озере прозвучал как-то в унисон. Там было все - донжоны, засыпанный ров, розы и плющ на стенах. Внутренний двор, где так и хочется спрыгнуть с коня. Лестница с часами высотой в два этажа. История утверждает, что деревянная башня на этом месте появилась еще в VI веке, это, значит, когда только с трудом разглядели на карте славян. А тут римляне или галлы уже соорудили какую-то крепостицу, ибо рельеф этого берега Лемана никаких оборонительных возможностей не дает. И жил там потом настоятель монастыря св. Маврикия. А название замка - то ли «осушенные земли», то ли «место, где посажен орешник». Святые отцы продали замок рыцарям. Стены росли, плющ зеленел, плескалась вода в озере. Рыцарей сменяли маркизы, а маркизов - итальянские графы. И «Марсель Пруст был тут».
«Мы сидели и курили, начинался новый день». Не курили, правда, а собирались выпить кофе. В полном одиночестве на берегу. Кроме странного человека за стойкой, которого, казалось, прибило сюда волнами озера, мы пока не встретили никого. Вообще, все было немного в духе «Алисы в стране чудес». Вот из ворот замка показалась официантка в передничке, тащившая серебряный поднос с завтраком. После ее исчезновения - человек, который помог передвинуть стол. Когда и он растворился в розовых кустах, из внутреннего двора выехал странный экипаж, предназначенный для перевозки садового инвентаря. Дама, управлявшая этим самодвижущимся аппаратом, оказалась моей тезкой и заговорила со мной по-русски. Теперь замок принадлежит ей. Ее родители-эмигранты несколько десятилетий назад купили старую постройку, и вот уже она с дочерьми занимается реставрацией замка и отелем.
Вечером под деревянными балками трапезного зала с блюд снимали потускневшие серебряные крышки, а камин раскрывал обугленную пасть величиной с небольшие футбольные ворота. Комнаты заставлены странной разномастной мебелью, где антиквариат соседствует с хламом времен герерала де Голля. На массивных потрескавшихся кроватях приходилось лежать как-то по диагонали - наверное, не были расчитаны на длинных варваров. Интернет с трудом бился в каменных стенах, телевизионные каналы - те немногие, которые удалось извлечь из телевизора, - сами переключались. Снилось мне там все время что-то странное. И каждую ночь - люди, которые давно умерли. Они были живы, я разговаривала с ними до самого утра.
