Сыщик (Шекли Р.)
При входе Марвина он поспешно обернулся и сказал:
- Давно пора. Я вас ждал.
- Серьезно? - не поверил Марвин.
- Ну, не то чтобы уж совсем, - признался марсианин. - Но я установил,
что такое начало беседы достаточно эффектно и создает атмосферу доверия.
- Зачем же вы губите эту атмосферу, открывая ее секрет?
- Все мы далеки от совершенства, - пожал плечами марсианин. - Я всего
лишь простой труженик - сыщик. Урф Урдорф. Садитесь. Кажется, мы напали
на след вашей меховой шубки.
- Какой меховой шубки? - удивился Марвин.
- Вы разве не мадам Риппер де Лоу - травести, - которую вчера вечером
ограбили в отеле Красные Пески"?
- Конечно, нет. Я Марвин Флинн. Потерял тело.
- Да, да, разумеется, - энергично закивал сыщик Урдорф. - Давайте-ка
по порядку. Вы случайно не помните, где находились, когда впервые
заметили пропажу тела? Не спрятали его кто-нибудь из ваших друзей, желая
подшутить над вами? А может, вы его сами куда-нибудь заткнули или
отправили отдохнуть?
- Вообще-то оно не то чтобы пропало, - сказал Марвин. - По-настоящему
- его украли.
- Так бы и говорили с самого начала, - обиделся Урдорф. - Теперь дело
предстает в совершенно ином свете. Я всего лишь сыщик; никогда не
выдавал себя за чтеца чужих мыслей.
- Очень жаль, - сказал Марвин.
- Мне тоже жаль, - сказал сыщик Урдорф. - Это я о вашем теле. Должно
быть, для вас это был форменный удар.
- Да, так оно и было.
- Представляю, каково вам теперь.
- Спасибо, - поблагодарил Марвин.
Несколько минут посидели в дружелюбном молчании. Первым заговорил
Марвин.
- Ну?
- Прошу прощения? - ответил сыщик.
- Я говорю ну"?
- А-а! Извините, первый раз я вас не расслышал.
- Это ничего.
- Спасибо.
- Ради бога, пожалуйста.
Вновь наступило молчание. Затем Марвин опять сказал: Ну?", а Урдорф
ответил: Прошу прощения? - Я хочу, чтобы мне его вернули, - сказал
Марвин.
- Кого?
- Мое тело.
- Что, что? Ах да, ваше тело. Гм, еще бы вы не хотели, - под-хратил
сыщик с понимающей улыбкой. - Но это, конечно, не так-то легко, правда?
- Откуда мне знать, - ответил Марвин.
- Да, знать вам, пожалуй, неоткуда, - согласился Урдорф. - Но смею
вас уверить, это не так-то легко.
- Понимаю, - сказал Марвин.
- Я вот и надеялся, что вы поймете.
Произнеся эти слова, Урдорф погрузился в молчание.
Молчание длилось приблизительно секунд двадцать пять плюс-минус
секунда или две: к концу этого периода терпение у Марвина лопнуло, и он
закричал:
- Черт вас возьми, намерены вы шевельнуть пальцем, чтобы вернуть мне
тело, или же будете просиживать свою толстую задницу, не говоря ни
единого путного слова?
- Конечно, я намерен вернуть вам тело, - сказал сыщик. - Или, во
всяком случае, попытаться. И незачем меня оскорблять. Я в конце концов
не машина с готовыми ответами на перфокартах. Я разумное существо, такое
же, как и вы. У меня свои надежды и страхи. И свой метод ведения беседы.
Вам он может казаться не очень действенным, но я нахожу его в высшей
степени целесообразным.
- Это действительно так? - смягчился Марвин.
- Право же, так, - в кротком голосе сыщика не было и следа затаенной
обиды.
Казалось, вот-вот наступит очередное молчание, поэтому Мар-вин
спросил:
- Как по-вашему, есть ли надежда, что я.., что мы вернем мое тело?
- Есть, и большая, - ответил сыщик Урдорф. - Я, откровенно говоря,
рискну зайти довольно далеко и заявить, что уверен в успехе. Моя
уверенность базируется не на изучении вашего конкретного случая, о
котором мне известно очень немногое, а на простейших статистических
выкладках.
- А выкладки свидетельствуют в нашу пользу? - осведомился Марвин.
- Вне всякого сомнения! Судите сами: я квалифицированный сыщик,
владею всеми новейшими методами, мне присвоен высший индекс
оперативности - АА-А. И все же, несмотря на это, за пять лет полицейской
службы я еще ни разу не раскрыл преступления.
- Ни единого?
- Ни единого, - решительно подтвердил Урдорф. - Люботытно, не правда
ли?
- Да, наверное, - сказал Марвин. - Но ведь это значит...
- Это значит, - перебил его сыщик, - что полоса неудач, самая
редкостная из всех мне известных, по статистическому ожиданию должна
вот-вот кончиться.
Марвин смешался, а это ощущение непривычно для марсианского тела. Он
спросил:
- А что, если полоса все же не кончится?
- Не будьте суеверным, - ответил сыщик. - Теория вероятностей на
нашей стороне; в этом вы убедитесь даже при самом поверхностном анализе
создавшегося положения. Я завалил сто пятьдесят семь дел подряд. Ваше
сто пятьдесят восьмое. На что бы вы поставили, если бы были заядлым
спорщиком?
- На то, что и дальше будет так продолжаться, - сказал Мар-вин.
- Я тоже, - признался сыщик с виноватой улыбкой. - Но тогда, заключая
пари, мы исходили бы из эмоций, а не из разумного расчета. - Урдорф
мечтательно поднял глаза к потолку. - Сто пятьдесят восемь неудач!
Фантастическая цифра! Такая полоса неминуемо должна кончиться! Скорее
всего я теперь могу сидеть у себя в кабинете сложа руки, а преступник
сам найдет ко мне дорогу.
- Да, сэр, - вежливо согласился Марвин. - Но вы, надеюсь, не станете
пробовать именно такой метод.
- Да нет, - сказал Урдорф. - Его я испробовал в деле номер сто
пятьдесят шесть. Нет, ваше дело я буду расследовать активно. Тем более
что здесь налицо преступление сексуальное, а такие вещи меня особенно
интересуют.
- Извините? - пролепетал Марвин.
- Вам совершенно не в чем извиняться, - заверил его сыщик. - Не
следует испытывать чувство неловкости или вины только оттого, что вы
стали жертвой сексуального преступления, пусть даже народная мудрость
многих цивилизаций считает, будто в таких случаях на жертву ложится
позорное пятно, исходя из презумпции ее сознательного или
подсознательного соучастия.
- Нет, нет, я не извинялся, - сказал Марвин. - Я просто...
- Вполне понимаю, - прервал его сыщик. - Но не стыдитесь, расскажите
мне самые чудовищные, омерзительные подробности.
Считайте меня безликой официальной инстанцией, а не разумным
существом с половыми признаками, страхами, желаниями, вывихами,
поползновениями...
- Я все пытаюсь вам втолковать, - сказал Марвин, - что сексуальное
преступление здесь ни при чем.
- Все так говорят, - задумчиво произнес сыщик. - Поразительно, до
чего неохотно приемлет неприемлемое человеческий разум.
- Вот что, - сказал Марвин, - если бы вы дали себе труд ознакомиться
с фактами, то заметили бы, что речь идет о наглом мошенничестве. Мотивы
преступления - деньги и самоувековечение.
- Это-то я знаю, - ответил сыщик. - И если бы не процессы сублимации,
так бы мы и считали.
- Какими же еще мотивами мог руководствоваться преступник?
- Самыми очевидными, - сказал Урдорф. - Классический синдром. Видите
ли, этот малый действовал под влиянием особого импульса, который принято
обозначать особым термином. Преступление совершено в тяжелом состоянии
давнего проективного нарциссова комплекса.
- Не понимаю, - пробормотал Марвин.
- С таким явлением малоосведомленные люди, как привило, не
сталкиваются, - утешил его сыщик. - А что это значит?
- Я не могу углубляться в дебри этиологии. А если вкратце, то синдром
вызывает смещение себялюбия. Попросту говоря, больной влюбляется в
другого, но не как в другого. Скорее он влюбляется в другого, как в
самого себя.
- Ладно, - смирился Марвин. - Поможет это нам найти того, кто украл у
меня тело?
- Вообще-то нет, - сказал сыщик. - Но это нам поможет его понять.