...
А потом ты просыпаешься и понимаешь, что всё, что окружало тебя последние полгода - просто сон. И начинаешь вспоминать.
Проще всего было поверить в то, что ты не один. Все эти люди, пусть и из картона, но очень убедительны, твоё подсознание постаралось на славу. Особенно та, длинноногая и смешливая, за пышным бумажным платьем которой еле виднелось тонкое, хрупкое и такое прекрасное тельце. Даже начав понимать её бумажность, ты всё равно не отступался. Ты и сейчас её хочешь вернуть, тщетно пытаясь уснуть обратно. Но не надейся, ты выспался на целую жизнь вперёд.
Нелегко было осознать, что весь этот город сделан чьими-то руками. Весь, со всеми этими картонными небоскрёбами, обёрнутыми блестящей фольгой, и дворцами с узорчатыми балконами из папье-маше. Проникнуться любовью и уважением к этим невероятным рукам и так и не поверить никогда, что этих руки - твои.
Сложно, очень сложно было смириться с тем, что все твои слова, высказанные в этих бумажных декорациях - они остались в тебе невостребованными. И сказать их сейчас некому, все адресаты остались во сне, остались грудой смятой бумаги на дне твоей черепной коробки. Как жить с этим? Как теперь жить, проснувшись, раздвинув шторы и увидев новое, настоящее завтра?
И ты делаешь единственное, что остаётся в данной ситуации. Ты берёшь ножницы и достаёшь с полки большую стопку бумаги. Сгребаешь со стола всё лишнее и приступаешь к работе. Впереди ещё долгий, долгий день.
Проще всего было поверить в то, что ты не один. Все эти люди, пусть и из картона, но очень убедительны, твоё подсознание постаралось на славу. Особенно та, длинноногая и смешливая, за пышным бумажным платьем которой еле виднелось тонкое, хрупкое и такое прекрасное тельце. Даже начав понимать её бумажность, ты всё равно не отступался. Ты и сейчас её хочешь вернуть, тщетно пытаясь уснуть обратно. Но не надейся, ты выспался на целую жизнь вперёд.
Нелегко было осознать, что весь этот город сделан чьими-то руками. Весь, со всеми этими картонными небоскрёбами, обёрнутыми блестящей фольгой, и дворцами с узорчатыми балконами из папье-маше. Проникнуться любовью и уважением к этим невероятным рукам и так и не поверить никогда, что этих руки - твои.
Сложно, очень сложно было смириться с тем, что все твои слова, высказанные в этих бумажных декорациях - они остались в тебе невостребованными. И сказать их сейчас некому, все адресаты остались во сне, остались грудой смятой бумаги на дне твоей черепной коробки. Как жить с этим? Как теперь жить, проснувшись, раздвинув шторы и увидев новое, настоящее завтра?
И ты делаешь единственное, что остаётся в данной ситуации. Ты берёшь ножницы и достаёшь с полки большую стопку бумаги. Сгребаешь со стола всё лишнее и приступаешь к работе. Впереди ещё долгий, долгий день.