Сон
Конечно, это жалкое подобие сна.
Там все было ярче и событийней.
Такие вкусные сны достаются не часто.
Хотелось бы помнить их подробнее. Каждую деталь.
А помнится лишь канва, причем не вся.
Сначала была больница. Многоместная палата. Всем кроватным жителям было предписано подержать, зажав локтем, тампон с лекарством (как после внутривенной инъекции, которой, впрочем, не было). Минут двадцать. После чего зафиксировать результат проделанной работы путем пописанья в целях измерения неких важных для здоровья показателей. Потом все пошло веселее. Женская компания местами сменила пол и возраст. Все пошли гурьбой гулять и впитывать жизнь. Кроме других в группу впитывающих входила моя севастопольская одноклассница из числа лечившихся и муж, по естественным гендерным причинам в лечении не участвовавший. Гулянье состоялось прибрежно-приморское, незабываемое, цветное: под безупречно голубым небом с участием не менее голубых волн и чисто-белых воланов пены. Гигантская сквозная колоннада с портиком, для обозрения которого требовалось максимально задирать голову, солнце, классический памятник пред колоннадой, впоследствии оказавшийся живым, настоятельно требовали фоторегистрации. Фотоаппарат то имелся в наличии, то предательски исчезал. Гуляние сменилось гостеванием в доме, где толпилось много народа, и все заворожено ходили по комнатам, напоминающим уникальный музей крайней степени неповторимости. Комнат было от силы четыре. В предпоследней стены и потолок украшали ручной работы сине-голубые ковры, представляющие собой тематические тканевые аппликации. Сочетание фактуры, цвета, формы, сюжетов не оставляли сомнений, что такого рода шедевр больше никогда в жизни увидеть не представится. Я выпросила у мужа его фотоаппарат и ненасытно снимаю с острым чувством невоспроизводимости прекрасного. Особенно запомнился некий синеликий инопланетянин с дрессированным жуком сопоставимых с астронавтом размеров. В следующей комнате было что-то не менее занимательное на потолке, но вдруг оказалось, что там прячутся от толпы хозяева, безучастно и отстраненно возлежа с книжками на кровати. Пришлось начать делать книксены и пятиться, извиняясь за вторжение...
Там все было ярче и событийней.
Такие вкусные сны достаются не часто.
Хотелось бы помнить их подробнее. Каждую деталь.
А помнится лишь канва, причем не вся.
Сначала была больница. Многоместная палата. Всем кроватным жителям было предписано подержать, зажав локтем, тампон с лекарством (как после внутривенной инъекции, которой, впрочем, не было). Минут двадцать. После чего зафиксировать результат проделанной работы путем пописанья в целях измерения неких важных для здоровья показателей. Потом все пошло веселее. Женская компания местами сменила пол и возраст. Все пошли гурьбой гулять и впитывать жизнь. Кроме других в группу впитывающих входила моя севастопольская одноклассница из числа лечившихся и муж, по естественным гендерным причинам в лечении не участвовавший. Гулянье состоялось прибрежно-приморское, незабываемое, цветное: под безупречно голубым небом с участием не менее голубых волн и чисто-белых воланов пены. Гигантская сквозная колоннада с портиком, для обозрения которого требовалось максимально задирать голову, солнце, классический памятник пред колоннадой, впоследствии оказавшийся живым, настоятельно требовали фоторегистрации. Фотоаппарат то имелся в наличии, то предательски исчезал. Гуляние сменилось гостеванием в доме, где толпилось много народа, и все заворожено ходили по комнатам, напоминающим уникальный музей крайней степени неповторимости. Комнат было от силы четыре. В предпоследней стены и потолок украшали ручной работы сине-голубые ковры, представляющие собой тематические тканевые аппликации. Сочетание фактуры, цвета, формы, сюжетов не оставляли сомнений, что такого рода шедевр больше никогда в жизни увидеть не представится. Я выпросила у мужа его фотоаппарат и ненасытно снимаю с острым чувством невоспроизводимости прекрасного. Особенно запомнился некий синеликий инопланетянин с дрессированным жуком сопоставимых с астронавтом размеров. В следующей комнате было что-то не менее занимательное на потолке, но вдруг оказалось, что там прячутся от толпы хозяева, безучастно и отстраненно возлежа с книжками на кровати. Пришлось начать делать книксены и пятиться, извиняясь за вторжение...