Oberleutnant Vasily
Бравый геоморфолог Василий любил выпить и закусить. Особенно обожал он уехать на электричке в далёкий уголок области, поставить там палатку и пить три дня. Приедет, костерок разведёт, из нательного кармана губную гармонь достанет. И давай играть, представляя себя солистом группы «Цемент». Напьётся как дровосек, до спальника доползёт и окуклится.
Июльским днём проснулся геоморфолог Василий и ничего не понял. Глаза что фонари, прямо сейчас вывалятся. Хотел потрогать, да никак. Глянул, а вместо рук у него ноги - ноги насекомого. Насилу выбрался из палатки. По сторонам посмотрел: «Мать честна! Крылья какие огроменные за спиной! Допился до чёртиков». Крылья были действительно большие, чёрные, с немецкой свастикой во всю ширь. «Это что же получается? Я теперь Luftwaffe-махаон? Оказия какая!» -подумал Василий и хотел было заплакать, но не получилось, строение глаз другое. Доковылял он до озера, хобот свой распустил, воды попил и полетел продавца искать. Только вчера спальник купил у какого-то барыги возле метро «Удельная».
Люди что-то орали, матерились и разбегались. Бородатый дед вальяжно восседал на раскладном стуле за прилавком со всевозможным соленьями. «Аааа, прилетел значит», - поприветствовал бабочку продавец. «Если бы мог тебе сказать, я бы сказал! Я бы такое сказал! Чёртов лепидоптеролог! Возвращай меня обратно давай, штопаный ты гандон!» Дед посмотрел, как бабочка безмолвно пошевелила усиком и расправила-заправила хобот. «Ну, значит так, хлебни вот этого и всё встанет на свои места», - открывая банку, произнёс барыга. Обрадовавшийся Василий запустил в банку с огуречным рассолом хоботок, отхлебнул и превратился в огурец. Постоял чуть-чуть, упал и укатился. «Опять банку перепутал», - подумал дед. - «Да и хер с ним».
Июльским днём проснулся геоморфолог Василий и ничего не понял. Глаза что фонари, прямо сейчас вывалятся. Хотел потрогать, да никак. Глянул, а вместо рук у него ноги - ноги насекомого. Насилу выбрался из палатки. По сторонам посмотрел: «Мать честна! Крылья какие огроменные за спиной! Допился до чёртиков». Крылья были действительно большие, чёрные, с немецкой свастикой во всю ширь. «Это что же получается? Я теперь Luftwaffe-махаон? Оказия какая!» -подумал Василий и хотел было заплакать, но не получилось, строение глаз другое. Доковылял он до озера, хобот свой распустил, воды попил и полетел продавца искать. Только вчера спальник купил у какого-то барыги возле метро «Удельная».
Люди что-то орали, матерились и разбегались. Бородатый дед вальяжно восседал на раскладном стуле за прилавком со всевозможным соленьями. «Аааа, прилетел значит», - поприветствовал бабочку продавец. «Если бы мог тебе сказать, я бы сказал! Я бы такое сказал! Чёртов лепидоптеролог! Возвращай меня обратно давай, штопаный ты гандон!» Дед посмотрел, как бабочка безмолвно пошевелила усиком и расправила-заправила хобот. «Ну, значит так, хлебни вот этого и всё встанет на свои места», - открывая банку, произнёс барыга. Обрадовавшийся Василий запустил в банку с огуречным рассолом хоботок, отхлебнул и превратился в огурец. Постоял чуть-чуть, упал и укатился. «Опять банку перепутал», - подумал дед. - «Да и хер с ним».