сколько стоит жизнь волонтера?
Все чаще мне кажется, что мы не ценим их жизни
Многие крупные волонтерские организации получают подобные просьбы о помощи:
- "Спасите моих родителей. Мама и папа старенькие, они не могут сами дойти до бомбоубежища. Я дам вам адрес.
- Мы пока не можем. - терпеливо объясняю я. - Мы ждём коридор. Нам коридора не дают. Как только будет коридор, мы сделаем всё возможное".
У меня только один вопрос: почему волонтер должен рисковать своей жизнью, душевным здоровьем вывозить людей из зоны боевых действий(дождавшись полностью простреливаемых дорог и опасности простого нахождения на улице отвергнув выезд пока было не так жарко), или должен привозить продукты, гигиену и медикаменты людям которые решили остаться в зоне боевых действий? Еще в мае был разговор - какую роль играет население: живой щит для оккупантов и вечная головная боль для душевных волонтеров.
Да люди запутались, да не могут определиться кто прав-кто виноват, кто-то просто оказался заложником ситуации (пресловутые коровы или лежачий родственник).
Сердобольный волонтер всегда будет стремиться помочь...уговорить, снабдить чтобы выжили...
Но, где та грань, где наступает манипуляция бедственным положением и продолжением жизни где "все мне всё должны"?
мы разрешаем играть на обостренной потребности помогать и культивируем ложное чувство вины
Многие крупные волонтерские организации получают подобные просьбы о помощи:
- "Спасите моих родителей. Мама и папа старенькие, они не могут сами дойти до бомбоубежища. Я дам вам адрес.
- Мы пока не можем. - терпеливо объясняю я. - Мы ждём коридор. Нам коридора не дают. Как только будет коридор, мы сделаем всё возможное".
У меня только один вопрос: почему волонтер должен рисковать своей жизнью, душевным здоровьем вывозить людей из зоны боевых действий(дождавшись полностью простреливаемых дорог и опасности простого нахождения на улице отвергнув выезд пока было не так жарко), или должен привозить продукты, гигиену и медикаменты людям которые решили остаться в зоне боевых действий? Еще в мае был разговор - какую роль играет население: живой щит для оккупантов и вечная головная боль для душевных волонтеров.
Да люди запутались, да не могут определиться кто прав-кто виноват, кто-то просто оказался заложником ситуации (пресловутые коровы или лежачий родственник).
Сердобольный волонтер всегда будет стремиться помочь...уговорить, снабдить чтобы выжили...
Но, где та грань, где наступает манипуляция бедственным положением и продолжением жизни где "все мне всё должны"?
мы разрешаем играть на обостренной потребности помогать и культивируем ложное чувство вины