Неисправимый бандеровец и Леонид Ильич Брежнев.
Е. С. Грицяк (р.1926) член Организации Украинских Националистов (ОУН)
1942-1943. - В период нацистской оккупации учеба в двухгодичной средней торговой школе в г. Снятыне. Вступление в подпольную молодежную группу Организации украинских националистов (ОУН). Выпуск и распространение листовок в поддержку независимости Украины.
1944, 13 апреля - 1945. - Окончание нацистской оккупации. Арест. Предъявление обвинения в украинском национализме; в качестве меры наказания - направление в штрафные части Красной Армии. Рядовой 265-й отдельной штрафной роты 4-го Украинского фронта. Награждение боевыми медалями. Демобилизация после войны, проживание в родном селе Стецево.
1949. - Второй арест, обвинение в принадлежности к националистической организации во время оккупации. Приговор - высшая мера наказания, замененная 25-ю годами лишения свободы. Отбывание наказания в 8-м лаготделении Песчаного лагеря, г. Караганда, где содержалось большое количество националистов из Украины и Прибалтики. Работа на стройке Карагандинского пивзавода.
1956. - Освобождение из заключения по решению Комиссии по помилованию Президиума Верховного Совета СССР.
1959, январь. - Очередной (третий) арест, этапирование в Карагандинский изолятор КГБ. Обвинение в антисоветской деятельности, уклонении от работы, создании в Винницкой области организации украинских националистов. Приговор - отбывание 25-летнего заключения по приговору 1949 г.
1964. - Повторное освобождение ввиду неподтвержденности обвинений. Проживание в селе Усолье Снятынского района Ивано-Франковской области.
1977. - Поездка в Москву для интервью корреспонденту газеты "Чикаго Трибюн" о Норильском восстании 1953 г.
1978. - Написание воспоминаний о Норильском восстании, передача рукописи на Запад.
1980. - Выход в свет воспоминаний Е.С. Грицяка о Норильском восстании в издательстве "Факел" (США). Требование КГБ Ивано-Франковской области под угрозой ареста назвать канал передачи рукописи на Запад, отречься от нее и запретить ее распространение.
1981, октябрь. - Публикация на Западе открытого письма Е. Грицяка Л. Брежневу, в котором ставится вопрос о правомерности, в свете Хельсинкских соглашений, преследований за публикацию воспоминаний за рубежом. Ссылка на то, что Брежнев свои воспоминания "Малая земля" тоже опубликовал на Западе .
Письмо Брежневу.
Генеральному секретарю ЦК КПСС
Председателю Президиума Верховного Совета СССР
Леониду Ильичу Брежневу, товарищу по фронту, по перу, по единому советскому гражданству.
Открытое письмо по поводу нашего равноправия. Уважаемый товарищ, Леонид Ильич Брежнев!
"Это что за товарищ у меня объявился?" - мимоходом спросите Вы, прочитав мое к Вам обращение. И это совершенно естественно, ведь и я же сам скорее назвал бы себя Вашим антиподом, нежели товарищем: ибо по своей сути себя наше товарищество чисто формальное, а не настоящее.
А началось оно еще тогда, когда Вы возглавляли Политуправление 4-го Украинского фронта, а я в составе 265-й отдельной штрафной роты, того самого фронта, "искупал свою первую вину перед Отечеством".
Как видите, наши жизненные пути уже тогда не сходились, а после войны и службы в армии они разошлись еще больше. Вы пошли по линии служения родине на наивысших и наиответственнейших партийно-государственных постах, а я - по линии дальнейшего "искупления вины перед родиной" в так называемых "исправительно-трудовых лагерях".
Вас родина отмечала золотыми медалями и высочайшими полномочиями, меня - лагерным номерным знаком и лишением всех прав. Ваш путь широкий и светлый, мой - узкий и сумрачный.
Однако каждому человеку перед окончанием его пути (каким бы он ни был), хочется оглянуться назад, вспомнить главнейшие этапы и, если есть такая возможность, зафиксировать их на бумаге.
И мы оба это сделали: Вы написали всемирно известную трилогию воспоминаний, в которой зафиксировали важнейшие этапы Вашего светлого пути, а я сделал мало кому известную "Краткую запись воспоминаний", в которой отметил только один, но, по-моему, важнейший этап моего сумрачного пути.
И хотя мы писали свои воспоминания, исходя из противоположных позиций и на разном уровне, нас все таки объединяет то, что мы оба писали чистую правду об одном и том же, то есть, о советской действительности.
Иными словами, мы описали две различные стороны одной и той же медали. И поскольку мы писали в одинаковом жанре, я осмелился назвать Вас товарищем по перу.
Третье, и в юридическом смысле важнейшее, наше товарищество состоит в едином советском гражданстве.
Но тут следует отметить, что я родился не в Советском Союзе и советское гражданство получил вопреки моему желанию. Вот поэтому, да и не только поэтому, я уже дважды подавал официальное заявление в соответствующие органы советской власти с просьбой разрешить мне и моей семье выехать из СССР. Однако получил категорический отказ и остаюсь советским гражданином по настоящее время.
Но, несмотря на все это, мне все же приятно отметить, что все граждане Советского Союза перед законом равны, хотя в то же время горько сознавать, что советская власть не всегда этому закону подчиняется. А там, где есть возможность не подчиниться закону, либо обойти его, там его нет!
Возьмем для примера нас с Вами. Оба мы равноправные граждане Советского союза и как я уже отмечал, оба написали свои воспоминания. Вы описали свой путь, я - свой. И оба мы писали о том, что видели, сами пережили, и что глубоко запало в нашу память.
Вы опубликовали свои воспоминания в Советском Союзе и за рубежом, я - только за рубежом. Но Вас не вызывают, как меня, в КГБ, и не спрашивают, каким путем Вы передали за рубеж Ваши воспоминания, от Вас не требуют отречения от Вашего труда, Вам не грозят судом, на Вас не расставляют провокационные силки. Наоборот, Вас восхваляют и вами восхищаются.
Теперь я хочу спросить Вас, почему получается так, что два одинаковых действия двух равноправных граждан так неодинаково оцениваются? Почему Вы, товарищ Брежнев, подписав заключительный акт Хельсинкских соглашений, в которых, среди прочего, говорится, что граждане всех стран - участниц Соглашений имеют право получать и распространять информацию независимо от государственных границ, сами пользуетесь этим правом, а мне, через органы госбезопасности, угрожаете судом?
Вот пример: как-то ко мне домой в с. Устя пришел работник оперативного отдела Ивано-Франковского УКГБ майор Петренко и говорит: "Ну что, Евгений Степанович, вы, наверное, полагаете, что органы притихли и вам все так сойдет.
Нет, ошибаетесь, так вам не пройдет. Мы уже имеем все необходимые доказательства: вашу книжку, что вышла в США, мы уже имеем. Стилистическая экспертиза установила, что стиль ваш. И напрасно вы не хотели отдать нам копию вашей рукописи, побоявшись, что она может быть использована против вас, как вещественное доказательство. Вашу рукопись мы уже имеем, ну а вы имеете машинку, сопоставить не трудно.
Вот и все. А может, - продолжает он, - вы рассчитываете, что на Западе поднимут вопли из-за вас, и потому мы вас не тронем? И тут вы ошибаетесь. Мы теперь имеем две головные боли: это Афганистан и Польша, а на такие мелочи, как вы, мы уже не обращаем внимание."
Я никак не отрекался от своих воспоминаний, наоборот, я всегда говорил: "Да, я написал их и сам передал в печать. Они изданы с моего ведома и разрешения".
Поэтому все доказательства, что привел майор Петренко, я считаю совершенно излишними, и они меня нисколько не интересуют. Интересует меня совсем другое: почему меня собираются судить? Ведь вас никто не судит?!
10 октября 1981 года.
Грицяк Евгений Степанович.
с. Устье Снятинского района Ивано-Франковской области Украинской ССР."
1990 на приглашение Провода ОУН Грицяк побывал в США и Канаде, выступал во многих городах с рассказами о Норильское восстание.
1993 был приглашен администрацией Норильска на празднование 40-летия города. Был на открытии городского музея, посвященного, в основном, истории развития Горлага и восстанию в нем заключенных.
Грицяк был участником двух конференций Всеукраинского общества политических узников и репрессированных в Киеве и трех международных конференций "Сопротивление в ГУЛАГе".
1992 в киевском издательстве "Здоровье" вышла "Полная иллюстрированная книга йоги" в переводе Г. по английскому языку. Г. заканчивает перевод еще одной книги "Автобиография йога".
Грицяк.
1942-1943. - В период нацистской оккупации учеба в двухгодичной средней торговой школе в г. Снятыне. Вступление в подпольную молодежную группу Организации украинских националистов (ОУН). Выпуск и распространение листовок в поддержку независимости Украины.
1944, 13 апреля - 1945. - Окончание нацистской оккупации. Арест. Предъявление обвинения в украинском национализме; в качестве меры наказания - направление в штрафные части Красной Армии. Рядовой 265-й отдельной штрафной роты 4-го Украинского фронта. Награждение боевыми медалями. Демобилизация после войны, проживание в родном селе Стецево.
1949. - Второй арест, обвинение в принадлежности к националистической организации во время оккупации. Приговор - высшая мера наказания, замененная 25-ю годами лишения свободы. Отбывание наказания в 8-м лаготделении Песчаного лагеря, г. Караганда, где содержалось большое количество националистов из Украины и Прибалтики. Работа на стройке Карагандинского пивзавода.
1956. - Освобождение из заключения по решению Комиссии по помилованию Президиума Верховного Совета СССР.
1959, январь. - Очередной (третий) арест, этапирование в Карагандинский изолятор КГБ. Обвинение в антисоветской деятельности, уклонении от работы, создании в Винницкой области организации украинских националистов. Приговор - отбывание 25-летнего заключения по приговору 1949 г.
1964. - Повторное освобождение ввиду неподтвержденности обвинений. Проживание в селе Усолье Снятынского района Ивано-Франковской области.
1977. - Поездка в Москву для интервью корреспонденту газеты "Чикаго Трибюн" о Норильском восстании 1953 г.
1978. - Написание воспоминаний о Норильском восстании, передача рукописи на Запад.
1980. - Выход в свет воспоминаний Е.С. Грицяка о Норильском восстании в издательстве "Факел" (США). Требование КГБ Ивано-Франковской области под угрозой ареста назвать канал передачи рукописи на Запад, отречься от нее и запретить ее распространение.
1981, октябрь. - Публикация на Западе открытого письма Е. Грицяка Л. Брежневу, в котором ставится вопрос о правомерности, в свете Хельсинкских соглашений, преследований за публикацию воспоминаний за рубежом. Ссылка на то, что Брежнев свои воспоминания "Малая земля" тоже опубликовал на Западе .
Письмо Брежневу.
Генеральному секретарю ЦК КПСС
Председателю Президиума Верховного Совета СССР
Леониду Ильичу Брежневу, товарищу по фронту, по перу, по единому советскому гражданству.
Открытое письмо по поводу нашего равноправия. Уважаемый товарищ, Леонид Ильич Брежнев!
"Это что за товарищ у меня объявился?" - мимоходом спросите Вы, прочитав мое к Вам обращение. И это совершенно естественно, ведь и я же сам скорее назвал бы себя Вашим антиподом, нежели товарищем: ибо по своей сути себя наше товарищество чисто формальное, а не настоящее.
А началось оно еще тогда, когда Вы возглавляли Политуправление 4-го Украинского фронта, а я в составе 265-й отдельной штрафной роты, того самого фронта, "искупал свою первую вину перед Отечеством".
Как видите, наши жизненные пути уже тогда не сходились, а после войны и службы в армии они разошлись еще больше. Вы пошли по линии служения родине на наивысших и наиответственнейших партийно-государственных постах, а я - по линии дальнейшего "искупления вины перед родиной" в так называемых "исправительно-трудовых лагерях".
Вас родина отмечала золотыми медалями и высочайшими полномочиями, меня - лагерным номерным знаком и лишением всех прав. Ваш путь широкий и светлый, мой - узкий и сумрачный.
Однако каждому человеку перед окончанием его пути (каким бы он ни был), хочется оглянуться назад, вспомнить главнейшие этапы и, если есть такая возможность, зафиксировать их на бумаге.
И мы оба это сделали: Вы написали всемирно известную трилогию воспоминаний, в которой зафиксировали важнейшие этапы Вашего светлого пути, а я сделал мало кому известную "Краткую запись воспоминаний", в которой отметил только один, но, по-моему, важнейший этап моего сумрачного пути.
И хотя мы писали свои воспоминания, исходя из противоположных позиций и на разном уровне, нас все таки объединяет то, что мы оба писали чистую правду об одном и том же, то есть, о советской действительности.
Иными словами, мы описали две различные стороны одной и той же медали. И поскольку мы писали в одинаковом жанре, я осмелился назвать Вас товарищем по перу.
Третье, и в юридическом смысле важнейшее, наше товарищество состоит в едином советском гражданстве.
Но тут следует отметить, что я родился не в Советском Союзе и советское гражданство получил вопреки моему желанию. Вот поэтому, да и не только поэтому, я уже дважды подавал официальное заявление в соответствующие органы советской власти с просьбой разрешить мне и моей семье выехать из СССР. Однако получил категорический отказ и остаюсь советским гражданином по настоящее время.
Но, несмотря на все это, мне все же приятно отметить, что все граждане Советского Союза перед законом равны, хотя в то же время горько сознавать, что советская власть не всегда этому закону подчиняется. А там, где есть возможность не подчиниться закону, либо обойти его, там его нет!
Возьмем для примера нас с Вами. Оба мы равноправные граждане Советского союза и как я уже отмечал, оба написали свои воспоминания. Вы описали свой путь, я - свой. И оба мы писали о том, что видели, сами пережили, и что глубоко запало в нашу память.
Вы опубликовали свои воспоминания в Советском Союзе и за рубежом, я - только за рубежом. Но Вас не вызывают, как меня, в КГБ, и не спрашивают, каким путем Вы передали за рубеж Ваши воспоминания, от Вас не требуют отречения от Вашего труда, Вам не грозят судом, на Вас не расставляют провокационные силки. Наоборот, Вас восхваляют и вами восхищаются.
Теперь я хочу спросить Вас, почему получается так, что два одинаковых действия двух равноправных граждан так неодинаково оцениваются? Почему Вы, товарищ Брежнев, подписав заключительный акт Хельсинкских соглашений, в которых, среди прочего, говорится, что граждане всех стран - участниц Соглашений имеют право получать и распространять информацию независимо от государственных границ, сами пользуетесь этим правом, а мне, через органы госбезопасности, угрожаете судом?
Вот пример: как-то ко мне домой в с. Устя пришел работник оперативного отдела Ивано-Франковского УКГБ майор Петренко и говорит: "Ну что, Евгений Степанович, вы, наверное, полагаете, что органы притихли и вам все так сойдет.
Нет, ошибаетесь, так вам не пройдет. Мы уже имеем все необходимые доказательства: вашу книжку, что вышла в США, мы уже имеем. Стилистическая экспертиза установила, что стиль ваш. И напрасно вы не хотели отдать нам копию вашей рукописи, побоявшись, что она может быть использована против вас, как вещественное доказательство. Вашу рукопись мы уже имеем, ну а вы имеете машинку, сопоставить не трудно.
Вот и все. А может, - продолжает он, - вы рассчитываете, что на Западе поднимут вопли из-за вас, и потому мы вас не тронем? И тут вы ошибаетесь. Мы теперь имеем две головные боли: это Афганистан и Польша, а на такие мелочи, как вы, мы уже не обращаем внимание."
Я никак не отрекался от своих воспоминаний, наоборот, я всегда говорил: "Да, я написал их и сам передал в печать. Они изданы с моего ведома и разрешения".
Поэтому все доказательства, что привел майор Петренко, я считаю совершенно излишними, и они меня нисколько не интересуют. Интересует меня совсем другое: почему меня собираются судить? Ведь вас никто не судит?!
10 октября 1981 года.
Грицяк Евгений Степанович.
с. Устье Снятинского района Ивано-Франковской области Украинской ССР."
1990 на приглашение Провода ОУН Грицяк побывал в США и Канаде, выступал во многих городах с рассказами о Норильское восстание.
1993 был приглашен администрацией Норильска на празднование 40-летия города. Был на открытии городского музея, посвященного, в основном, истории развития Горлага и восстанию в нем заключенных.
Грицяк был участником двух конференций Всеукраинского общества политических узников и репрессированных в Киеве и трех международных конференций "Сопротивление в ГУЛАГе".
1992 в киевском издательстве "Здоровье" вышла "Полная иллюстрированная книга йоги" в переводе Г. по английскому языку. Г. заканчивает перевод еще одной книги "Автобиография йога".
Грицяк.