Расстрел перед строем. Не особисты.
"Утверждение наше около Смоленска ознаменовалось тотчас событием, не имевшим до того времени подобного себе в армии… Беспрестанное отступление от границы до Смоленска, как я уже говорил выше, возбудило ропот, но сверх того, оставляя большое пространство родной земли неприятелю, солдаты привыкли не только равнодушно смотреть на разорение своего родного края, но даже и сами тому способствовали, рассуждая: "Лучше самим взять, чем отдать неприятелю".
Они не считали для себя особенно важным преступлением, если по домам и оставленным усадьбам и брали что-либо, и вот источник мародерства, для которого на русском язык и названия не придумано.
Около Смоленска оно дошло до чрезвычайности, и главнокомандующий, скрипя сердце, решился самой строгой мерой положить тому преграду. Около 20 июля при собрании отрядов от каждой части войск расстреляли 7 человек на Покровской горе.
Говорили, что в числе их два человека, едва ли виновные на самом деле, подверглись той же участи. Они были уличены в грубостях военному полицеймейстеру, которому по своему понятию считали нимало не подчиненными, ибо военная полиция была еще новость для целой армии и как бы что-то ей чуждое.
Военные у нас привыкли смотреть на полицию презрительно, и этот взгляд был распространен начиная от солдата до высшего начальства." - из воспоминаний поручика гвардейской артиллерийской бригады Ивана Жиркевича.
Они не считали для себя особенно важным преступлением, если по домам и оставленным усадьбам и брали что-либо, и вот источник мародерства, для которого на русском язык и названия не придумано.
Около Смоленска оно дошло до чрезвычайности, и главнокомандующий, скрипя сердце, решился самой строгой мерой положить тому преграду. Около 20 июля при собрании отрядов от каждой части войск расстреляли 7 человек на Покровской горе.
Говорили, что в числе их два человека, едва ли виновные на самом деле, подверглись той же участи. Они были уличены в грубостях военному полицеймейстеру, которому по своему понятию считали нимало не подчиненными, ибо военная полиция была еще новость для целой армии и как бы что-то ей чуждое.
Военные у нас привыкли смотреть на полицию презрительно, и этот взгляд был распространен начиная от солдата до высшего начальства." - из воспоминаний поручика гвардейской артиллерийской бригады Ивана Жиркевича.