Зимний узел (3)
3. Почему Украина снова в фокусе всеобщего предвоенного ажиотажа?
(начало)
Самый общий политико-философский ответ - потому что эта глубоко расколотая территория соединяет несколько глобальных регионов, а внутри этого политического объекта формируется равнодействующая влияний глобальных игроков. Коренное изменение конфигурации глобального центра, стартовавшее год назад после поражения «пиратов», не могло не привести к переформатированию таких внутренне расколотых лимитрофов как Украина или Казахстан.
Однако Украина намного ближе территориально к самым сильным игрокам, ее внутренняя конфигурация сильнее влияет на самые развитые глобальные регионы и их ведущие державы. Отсутствие своей политической субъектности и национальной политический элиты делает эту глобально-транзитную территорию объектом внешнего управления всех крупных игроков, формирующих в ходе конкуренции и смены коалиций общий вектор хаотичного движения (но не развития).
Очень удобно для глобальных игроков выяснять отношения на окраинном полигоне, не подвергая риску свои домены. Единственный глобальный игрок, для которого такие риски не просто важны, но могут вырасти до экзистенциальных - это Россия. Это стимулирует остальных игроков повышать ставки именно на этом поле игры. И чем более усиливается Россия, тем больше мотивов у глобальных игроков сыграть на этом поле, чтобы выторговать у Кремля политические ресурсы глобального уровня. Даже если основная борьба идет между другими сильными игроками, дополнительный политический ресурс от нейтрального, по сути, игрока - не то, что не помешает, а крайне нужен.
Отсутствие политической субъектности не означает отсутствия политической и экономической ценности этого политического пространства. Главной ценностью всегда был и остается перекресток нескольких транзитных путей между соседними глобальными регионами. Контроль над этими путями осуществляют или перехватывают международные коалиции олигархов разного масштаба. При этом ценность транзитной территории сохраняется при отсутствии границ между ментально обособленными регионами, и при возможности хоть какого-то централизованного управления. Что и является главным парадоксом лоскутной единой «державы», не способной даже путем распасться.
Испокон веков ведущим управляющим сословием в здешних местах была и есть космополитичная торгово-финансовая олигархия. Олигарх может быть лидером (магнатом) в своем регионе, как Ахметов в Донецке или Порошенко в Виннице, и одновременно младшим участником наднациональной олигархической сети как коллективного политического субъекта. Однако на национальном уровне такой магнат является инструментом наднационального субъекта, а не субъектом.
Взаимодействие нескольких инструментов разных внешних игроков не является национальной политикой. Поэтому украинские политические сюжеты можно и нужно анализировать только как часть международной политики, абсолютно чистой от каких-то локальных мотивов. Здесь у всех хата с краю. Сложность анализа обусловлена не влиянием «громады», а переплетением двух разномасштабных уровней международной политики, в которых транзитный и демографический потенциал страны имеет значение. Это - глобальный политический уровень взаимодействия главных игроков (условно - великих держав, но в контексте текущей эпохи - это коалиции финансово-политических субъектов с опорой на великие державы). И уровнем ниже - торгово-политический контур глобальной политики, подчиненный финансово-политическому.
Поэтому для понимания политического смысла феерически фарсовых украинских событий января-2022 нужно попытаться эти два слоя международной политики, спроецированной на Украине, между собой эти слои разделить и проанализировать, начав с более простого.
Продолжение будет
(начало)
Самый общий политико-философский ответ - потому что эта глубоко расколотая территория соединяет несколько глобальных регионов, а внутри этого политического объекта формируется равнодействующая влияний глобальных игроков. Коренное изменение конфигурации глобального центра, стартовавшее год назад после поражения «пиратов», не могло не привести к переформатированию таких внутренне расколотых лимитрофов как Украина или Казахстан.
Однако Украина намного ближе территориально к самым сильным игрокам, ее внутренняя конфигурация сильнее влияет на самые развитые глобальные регионы и их ведущие державы. Отсутствие своей политической субъектности и национальной политический элиты делает эту глобально-транзитную территорию объектом внешнего управления всех крупных игроков, формирующих в ходе конкуренции и смены коалиций общий вектор хаотичного движения (но не развития).
Очень удобно для глобальных игроков выяснять отношения на окраинном полигоне, не подвергая риску свои домены. Единственный глобальный игрок, для которого такие риски не просто важны, но могут вырасти до экзистенциальных - это Россия. Это стимулирует остальных игроков повышать ставки именно на этом поле игры. И чем более усиливается Россия, тем больше мотивов у глобальных игроков сыграть на этом поле, чтобы выторговать у Кремля политические ресурсы глобального уровня. Даже если основная борьба идет между другими сильными игроками, дополнительный политический ресурс от нейтрального, по сути, игрока - не то, что не помешает, а крайне нужен.
Отсутствие политической субъектности не означает отсутствия политической и экономической ценности этого политического пространства. Главной ценностью всегда был и остается перекресток нескольких транзитных путей между соседними глобальными регионами. Контроль над этими путями осуществляют или перехватывают международные коалиции олигархов разного масштаба. При этом ценность транзитной территории сохраняется при отсутствии границ между ментально обособленными регионами, и при возможности хоть какого-то централизованного управления. Что и является главным парадоксом лоскутной единой «державы», не способной даже путем распасться.
Испокон веков ведущим управляющим сословием в здешних местах была и есть космополитичная торгово-финансовая олигархия. Олигарх может быть лидером (магнатом) в своем регионе, как Ахметов в Донецке или Порошенко в Виннице, и одновременно младшим участником наднациональной олигархической сети как коллективного политического субъекта. Однако на национальном уровне такой магнат является инструментом наднационального субъекта, а не субъектом.
Взаимодействие нескольких инструментов разных внешних игроков не является национальной политикой. Поэтому украинские политические сюжеты можно и нужно анализировать только как часть международной политики, абсолютно чистой от каких-то локальных мотивов. Здесь у всех хата с краю. Сложность анализа обусловлена не влиянием «громады», а переплетением двух разномасштабных уровней международной политики, в которых транзитный и демографический потенциал страны имеет значение. Это - глобальный политический уровень взаимодействия главных игроков (условно - великих держав, но в контексте текущей эпохи - это коалиции финансово-политических субъектов с опорой на великие державы). И уровнем ниже - торгово-политический контур глобальной политики, подчиненный финансово-политическому.
Поэтому для понимания политического смысла феерически фарсовых украинских событий января-2022 нужно попытаться эти два слоя международной политики, спроецированной на Украине, между собой эти слои разделить и проанализировать, начав с более простого.
Продолжение будет