После Бала (33)
33. Успокоительное
( начало, предыд.глава)
Долгая 24 глава, как выяснилось, почти полностью состоит из отсылок к сюжетам предыдущих глав. Только так Автору удалось компактно обозначить многие знаковые события пяти лет, и это только к середине главы. Такой внешний сюжет, состоящий из информационных повторений драматических событий ‑ соответствует гегелевскому повторению Надлома российской истории в его завершающей четверти. Напомню, что в этом году мы прошли середину 20 стадии этого Надлома. При этом само разбиение любого исторического процесса на 32 стадии мы извлекли из структуры 32 глав Романа.
На резонный вопрос, почему же 20 стадия российской истории оказалась вдруг в 24 главе, а не в 20-й, ответ тоже давно уже был дан. Роман повествует, прежде всего, о судьбе новой гуманитарной науки, а политические процессы являются только внешним контекстом для этой главной линии. После 2012 года в этом надполитическом процессе началась третья большая стадия Гармонизации, поэтому 24 глава и последующие будут более долгими, чем «надломные» главы, сильнее сопряженные с политикой.
Предыдущая отсылка к надломной 15 главе напомнило нам о повторении тоски и беспокойства мастеров культуры на 15 стадии российской истории ‑ «нэповской» конца 1920 годов. Следующий абзац содержит такую же отсылку туда же:
Маргарита вцепилась в больничный халат, прижалась к нему и сама начала бормотать в тоске и слезах:
‑ Боже, почему же тебе не помогает лекарство?
Вопросительное слово обязывает нас найти отсылку с лекарством в тексте Романа, снова в самом конце 15 главы:
Но врач быстро успокоил всех встревоженных, скорбных главою, и они стали засыпать. Позднее всех забылся Иван, когда над рекой уже светало. После лекарства, напоившего все его тело, успокоение пришло к нему, как волна, накрывшая его. Тело его облегчилось, а голову обдувала теплым ветерком дрема...
Было еще одно упоминание лекарств в 22 главе, но там речь шла о больной ноге Воланда, а не голове мастера, поэтому параллель работает только с 15 главой. Часть знаков из этой главы уже проявились в информполе, как и положено в виде споров о том, придется ли «сдавать валюту». Кто-то из руководства госбанков уже успел напугать граждан своими нежданными уверениями в безопасности валютных вкладов. Опять же на политической сцене снова появился со своим коронным бенефисом «скупой рыцарь» по фамилии на Ку…, как Куролесов. И вообще участники политического театра по очереди и хором убеждали граждан поделиться с государством, хотя бы будущей пенсией.
Похоже, что в этой параллели сюжетов двух глав есть намек на некоторое успокоение не только возродившегося философско-публицистического сообщества (мастера), но и «полосатой» право-левой оппозиции (Бенгальского), а также озабоченных кознями иностранцев церковников (Босого). Но произойдет это, разумеется, чуть позже - уже после приема лекарства:
‑ Ничего, ничего, ничего, ‑ шептал Коровьев, извиваясь возле мастера, ничего, ничего... Еще стаканчик, и я с вами за компанию.
И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик. Мастера усадили на место, и лицо больного приняло спокойное выражение.
В свое время конец 15 стадии российской истории, он же «великий перелом», случился сразу после острой фазы Великой депрессии в САСШ. Внутри 19 стадии Реставрации тоже двойственная 15 стадия закончилась сразу после ноябрьских выборов 1992 года в США, когда наступила какая-то определенность на глобальном уровне. Так, и в этом году 15 стадия внутри завершающей четверти Надлома российской истории - это стадия неопределенности, куда качнется политика в США. И завершение этого периода тоже наступит после политических итогов судьбоносных ноябрьских выборов в США - кто там кого, глобалисты Трампа или наоборот.
Можно заметить, что успокоение право-левой «полосатой» оппозиционной компании (ЛДПР+КПРФ) уже происходит по итогам сентябрьской выборной кампании. Причем роль в этом успокоении политических администраторов из Кремля, олицетворяемых Коровьевым, многими недооценивается. Впрочем, на патриотических публицистов и политических философов итоги этой выборной кампании тоже повлияли успокаивающе. В конце концов, нынешние мастера политической культуры переживали вовсе не за проигрыш единороссов, а было за державу обидно. Но если политическая администрация шепотом подмигивает: «и я с вами за компанию», тогда все в порядке.
Иносказательный стаканчик нами тоже не раз был опознан. Вообще в 24 главе слова: стакан (лафитный), стопка, рукопись ‑ проходят главным рефреном. Так что стаканчик ‑ это электронная рукопись, небольшая по сравнению с предыдущими. Причем рукопись философская (в лунном свете). Параллельное участие политического администратора Коровьева указывает на некое политико-философское эссе, каким-то образом успокоившее компанию политических наблюдателей и публицистов. Надо бы их будет спросить, встречались им такие тексты? Или может, до конца 15 стадии еще будут?
Нужно, конечно, признать, что параллель с успокоением право-левой оппозиции на рубеже 1920-30 годов не так чтобы успокаивает. Хотя подход власти к мастерам культуры был, скорее, подкупающим ‑ все блага, тиражи, награды в обмен на лояльность. Впрочем, повторение сюжета в четвертой четверти Надлома будет фарсовым, в виде активного обсуждения страхов, слухов о неминуемых репрессиях, но без них самих. Хотя от показательных процессов с условными наказаниями никто не застрахован. Все-таки время опять, если не предвоенное, то старательно таковым изображаемое силами всех державных властителей ‑ в том числе для скорейшего успокоения оппозиции.
Вышеприведенная концовка 15 главы, на которую намекает вопрос о лекарстве, может намекать также и на известную формулу «сон разума». Если философию (мастера) и молодую гуманитарную науку (Ивана), как и оппозицию, и церковь ‑ как-то усыпить, убаюкать, то далее ‑ на рубеже 16 стадии события происходят «как во сне», под влиянием иррациональных бессознательных мотивов и внешних сил. Во всяком случае, 1930-е годы в России на поверхности политики выглядели весьма иррационально. При их фарсовом повторении в скором будущем речь пойдет скорее о таких же иррациональных спорах, суждениях по поводу истории и текущей политики. Все же в 24 главе мастер не уснет, как русская философия в 1930-е годы, а только успокоится.
Кстати, после проявления итогов американских выборов, примерно тогда же завершится и последняя знаковая выборная кампания у нас в Приморье. Если провести параллель с завершением 15 стадии внутри процесса Реставрации (учреждения РФ), то это будет своего рода аналог «суда над КПСС», в данном случае ‑ определение судьбы «ЕР». Примерно с тем же двойственным результатом ‑ в пользу региональных элит, но с учетом пожеланий федерального центра.
Он заснул, и последнее, что он слышал наяву, было предрассветное щебетание птиц в лесу. Но они вскоре умолкли, и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением...
Насчет двойного оцепления русской Голгофы в 1930-е годы ‑ спорить трудно. Внутреннее кольцо оцепления ‑ придворная кентурия, личная гвардия ставленника глобалистов товарища Сталина. Внешнее кольцо оцепления ‑ фашистские режимы Европы и Азии. Нынешнее повторение двойного кордона хотя и фарсовое, на холодном уровне информационной войны, но тоже изрядно русофобское. Возможно даже, генерал Крысобой из этого окружения самый симпатичный и симпатизирующий, но выполнит любой приказ в защиту своего круга.
Продолжение следует
( начало, предыд.глава)
Долгая 24 глава, как выяснилось, почти полностью состоит из отсылок к сюжетам предыдущих глав. Только так Автору удалось компактно обозначить многие знаковые события пяти лет, и это только к середине главы. Такой внешний сюжет, состоящий из информационных повторений драматических событий ‑ соответствует гегелевскому повторению Надлома российской истории в его завершающей четверти. Напомню, что в этом году мы прошли середину 20 стадии этого Надлома. При этом само разбиение любого исторического процесса на 32 стадии мы извлекли из структуры 32 глав Романа.
На резонный вопрос, почему же 20 стадия российской истории оказалась вдруг в 24 главе, а не в 20-й, ответ тоже давно уже был дан. Роман повествует, прежде всего, о судьбе новой гуманитарной науки, а политические процессы являются только внешним контекстом для этой главной линии. После 2012 года в этом надполитическом процессе началась третья большая стадия Гармонизации, поэтому 24 глава и последующие будут более долгими, чем «надломные» главы, сильнее сопряженные с политикой.
Предыдущая отсылка к надломной 15 главе напомнило нам о повторении тоски и беспокойства мастеров культуры на 15 стадии российской истории ‑ «нэповской» конца 1920 годов. Следующий абзац содержит такую же отсылку туда же:
Маргарита вцепилась в больничный халат, прижалась к нему и сама начала бормотать в тоске и слезах:
‑ Боже, почему же тебе не помогает лекарство?
Вопросительное слово обязывает нас найти отсылку с лекарством в тексте Романа, снова в самом конце 15 главы:
Но врач быстро успокоил всех встревоженных, скорбных главою, и они стали засыпать. Позднее всех забылся Иван, когда над рекой уже светало. После лекарства, напоившего все его тело, успокоение пришло к нему, как волна, накрывшая его. Тело его облегчилось, а голову обдувала теплым ветерком дрема...
Было еще одно упоминание лекарств в 22 главе, но там речь шла о больной ноге Воланда, а не голове мастера, поэтому параллель работает только с 15 главой. Часть знаков из этой главы уже проявились в информполе, как и положено в виде споров о том, придется ли «сдавать валюту». Кто-то из руководства госбанков уже успел напугать граждан своими нежданными уверениями в безопасности валютных вкладов. Опять же на политической сцене снова появился со своим коронным бенефисом «скупой рыцарь» по фамилии на Ку…, как Куролесов. И вообще участники политического театра по очереди и хором убеждали граждан поделиться с государством, хотя бы будущей пенсией.
Похоже, что в этой параллели сюжетов двух глав есть намек на некоторое успокоение не только возродившегося философско-публицистического сообщества (мастера), но и «полосатой» право-левой оппозиции (Бенгальского), а также озабоченных кознями иностранцев церковников (Босого). Но произойдет это, разумеется, чуть позже - уже после приема лекарства:
‑ Ничего, ничего, ничего, ‑ шептал Коровьев, извиваясь возле мастера, ничего, ничего... Еще стаканчик, и я с вами за компанию.
И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик. Мастера усадили на место, и лицо больного приняло спокойное выражение.
В свое время конец 15 стадии российской истории, он же «великий перелом», случился сразу после острой фазы Великой депрессии в САСШ. Внутри 19 стадии Реставрации тоже двойственная 15 стадия закончилась сразу после ноябрьских выборов 1992 года в США, когда наступила какая-то определенность на глобальном уровне. Так, и в этом году 15 стадия внутри завершающей четверти Надлома российской истории - это стадия неопределенности, куда качнется политика в США. И завершение этого периода тоже наступит после политических итогов судьбоносных ноябрьских выборов в США - кто там кого, глобалисты Трампа или наоборот.
Можно заметить, что успокоение право-левой «полосатой» оппозиционной компании (ЛДПР+КПРФ) уже происходит по итогам сентябрьской выборной кампании. Причем роль в этом успокоении политических администраторов из Кремля, олицетворяемых Коровьевым, многими недооценивается. Впрочем, на патриотических публицистов и политических философов итоги этой выборной кампании тоже повлияли успокаивающе. В конце концов, нынешние мастера политической культуры переживали вовсе не за проигрыш единороссов, а было за державу обидно. Но если политическая администрация шепотом подмигивает: «и я с вами за компанию», тогда все в порядке.
Иносказательный стаканчик нами тоже не раз был опознан. Вообще в 24 главе слова: стакан (лафитный), стопка, рукопись ‑ проходят главным рефреном. Так что стаканчик ‑ это электронная рукопись, небольшая по сравнению с предыдущими. Причем рукопись философская (в лунном свете). Параллельное участие политического администратора Коровьева указывает на некое политико-философское эссе, каким-то образом успокоившее компанию политических наблюдателей и публицистов. Надо бы их будет спросить, встречались им такие тексты? Или может, до конца 15 стадии еще будут?
Нужно, конечно, признать, что параллель с успокоением право-левой оппозиции на рубеже 1920-30 годов не так чтобы успокаивает. Хотя подход власти к мастерам культуры был, скорее, подкупающим ‑ все блага, тиражи, награды в обмен на лояльность. Впрочем, повторение сюжета в четвертой четверти Надлома будет фарсовым, в виде активного обсуждения страхов, слухов о неминуемых репрессиях, но без них самих. Хотя от показательных процессов с условными наказаниями никто не застрахован. Все-таки время опять, если не предвоенное, то старательно таковым изображаемое силами всех державных властителей ‑ в том числе для скорейшего успокоения оппозиции.
Вышеприведенная концовка 15 главы, на которую намекает вопрос о лекарстве, может намекать также и на известную формулу «сон разума». Если философию (мастера) и молодую гуманитарную науку (Ивана), как и оппозицию, и церковь ‑ как-то усыпить, убаюкать, то далее ‑ на рубеже 16 стадии события происходят «как во сне», под влиянием иррациональных бессознательных мотивов и внешних сил. Во всяком случае, 1930-е годы в России на поверхности политики выглядели весьма иррационально. При их фарсовом повторении в скором будущем речь пойдет скорее о таких же иррациональных спорах, суждениях по поводу истории и текущей политики. Все же в 24 главе мастер не уснет, как русская философия в 1930-е годы, а только успокоится.
Кстати, после проявления итогов американских выборов, примерно тогда же завершится и последняя знаковая выборная кампания у нас в Приморье. Если провести параллель с завершением 15 стадии внутри процесса Реставрации (учреждения РФ), то это будет своего рода аналог «суда над КПСС», в данном случае ‑ определение судьбы «ЕР». Примерно с тем же двойственным результатом ‑ в пользу региональных элит, но с учетом пожеланий федерального центра.
Он заснул, и последнее, что он слышал наяву, было предрассветное щебетание птиц в лесу. Но они вскоре умолкли, и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением...
Насчет двойного оцепления русской Голгофы в 1930-е годы ‑ спорить трудно. Внутреннее кольцо оцепления ‑ придворная кентурия, личная гвардия ставленника глобалистов товарища Сталина. Внешнее кольцо оцепления ‑ фашистские режимы Европы и Азии. Нынешнее повторение двойного кордона хотя и фарсовое, на холодном уровне информационной войны, но тоже изрядно русофобское. Возможно даже, генерал Крысобой из этого окружения самый симпатичный и симпатизирующий, но выполнит любой приказ в защиту своего круга.
Продолжение следует