О наших и не наших (23)
23. Подытоживая квест
( предыд. глава, начало)
Пожалуй, мы достигли некоторого уровня понимания, за которым должно следовать уже не философское, а сугубо научное продолжение исследования украинской этноистории. Дальнейшее продвижение требует иных сравнительно-аналитических методов, и вполне может быть мы еще вернемся к нему, но уже не в жанре философического эссе. А посему есть необходимость подвести промежуточные итоги и сделать выводы.
Прежде всего, наше этно-психолого-историко-философское исследование позволило найти понятийный аппарат и общую модель для понимания одной из самых сложных и запутанных этнополитических ситуаций, какие только есть в мире. Без этой более просветленной «оптики» было бы трудно различить реальное этно-политическое устройство Украины. Пора заканчивать блуждание в трех с половиной «соснах» украинского леса между действительно братскими для русских левобережными этносами и чуждыми для нас, но родственными нашим братьям западными, правобережными соседями. Притом что все четыре субэтноса или поколения этносов составляют реальное историческое единство, хотя и не без противоположностей.
В то же время для белорусов братскими являются малороссийский и правобережный субэтносы (через общее Полесье - изначальную Белую Русь), а наиболее близкий русским новороссийский субэтнос остается двоюродным. Эти моменты объясняют разные позиции Минска и Москвы по отношению к украинским событиям.
По ходу исследования мы выяснили, что собственно изначальная Русь как союз восточно-славянских земель не была «киевской». Хазарская Куява стала Киевом, фронтирной столицей Руси точно так же, как шведский Ниеншанц обернулся российским Санкт-Петербургом. Если же брать территорию всей Украины, то ее этноисторические границы достаточно точно совпадают с территорией Скифии и других кочевых орд, но с границами Руси. Историческое название кочевой казацкой орды «Малая Тартария» намного более адекватно чем «Малая Русь», уместное лишь для черниговских и переяславских земель. Разве что пригодилось в качестве аванса на вырост младших русских субэтносов (малороссийского и новороссийского).
Наиболее сложным для распознавания оказался правобережный субэтнос, самый старший из трех активных поколений этносов. К русской культуре он имеет лишь опосредованное отношение через заимствованный у восточных славян язык и подчиненную часть сельского населения Полесья. И в целом основой этнического стереотипа поведения является постоянная мимикрия, заимствование и освоение культурных достижений соседних цивилизаций и народов, а также основанная на этой мимикрии манипуляция. Этот базовый этнический стереотип доминирующего третейского сословия сложился на Правобережье еще в древнескифские времена, и с тех пор менялись только имена кочевых народов, пытавшихся оседлать и приручить этих чемпионов хитрости. Но скинули без следа и обры, и хазары, а хитроумные посредники, контрабандисты, офени, а равно проповедники, кобзари и скоморохи продолжают делать свои извечные гешефты, периодически меняя вывески на разных языках. Собственно, по причине извечной мимикрии у правобережного этноса и своего названия нет - вечная окраина. Зато имеется собственный жаргон - искусственный язык, уравновешивающий влияние и зависимость от более развитой заимствованной культуры.
Возможно, самым важным выводом из проведенного анализа этноистории Украины от скифов до наших дней является принципиальное изменение внешних условий после полной победы Руси-России над господством кочевников в этой части света. Именно давление кочевых народов с востока, волнами накатывавших на запад, воспроизводило этно-политико-экономическую структуру всей западно-евразийской степи. Теперь, вот уже триста лет этот главный смещающий фактор этногенеза ликвидирован. На смену этно-историческому движению с востока на запад пришли и усилились другие волны - с севера к югу, волны русского этногенеза. Какое-то время эти волны сосуществовали на одном пространстве, как сталкиваются и интерферируют волны в проливе между морями и ветрами. И до сих пор в кризисные времена, когда теперь уже с запада вторгались или вторгаются новые кочевники, прежняя скифо-хазарско-половецкая ментальность и формы социальной активности возрождаются из-под спуда привнесенной цивилизации.
Тем не менее, и во времена Российской империи, и в советское время, особенно после двух мировых войн, центральной власти приходилось учитывать наличие этого особого посткочевнического менталитета этно-исторической общности. Фактически в советское время была легализована двойная этно-политическая структура, отражающее обе волны этногенеза - и постхахарскую с востока на запад, и русскую - с севера на юг. Тем самым сформировались две элиты, сосуществовавшие относительно мирно - одна в рамках республиканского подчинения, а другая - под эгидой советского ВПК и союзных ведомств с центром в Москве.
Смысл этой сталинской политики заключался не только в лозунге «разделяй и властвуй», но и в расширении пространства русского этногенеза за счет экспансии на традиционную территорию этногенеза скифо-хазарского. Кроме того, по заветам Макиавелли лучшим способом борьбы с «незалежными» элитами колонизируемых стран является вовсе не подавление или ограничение, а наоборот - отстранение от реальных, сложных дел при сохранении высокого статуса и ресурсов кормления, то есть подкуп и разложение. Эта коварная политика, судя по ее результатам в лице киевских националистических элит, действительно эффективна..
В постсоветское время «незалежности», то есть после вторжения «финансовых пиратов» эти две элиты - русская и украинская сохранили в целом свою ориентацию на Москву и Киев, причем Киев возродился в своей древнейшей ипостаси как фискальный центр Новой Хазарии. Соответственно, кризис 2014 года является очевидной попыткой современных «пиратов» устранить этот двойной контроль, вернув на территории Украины забытое уже состояние «кочевой орды» - с разрушительным набегом и дальнейшим прозябанием в статусе «ни мира, ни войны» (не будем забывать, что Троцкий тоже из этих хазарских мест родом). Для геополитических соперников России речь идет именно о том, чтобы остановить и повернуть вспять русский этногенез, лишить его завоеванных пространств, отбросить Русь-Россию на рубежи четырехсотлетней давности.
Однако, из этого же достаточно глубокого и детального анализа этно-истории украинских и южно-русских земель следует еще один вывод. Для противодействия коварным планам отбрасывания исторической России необходимо нанести поражение «партии войны» - и в мировом масштабе, и в украинской политике. Сохранение цивилизации и экономических транзакций, работа транзитных путей - это общий интерес России и Европы, который одновременно усиливает факторы русского этногенеза на Украине и подавляет факторы «скифо-хазарские». И наоборот, разрастание масштабов и расползание очагов гражданской войны, а тем более масштабное военное вторжение - будет работать в другую сторону, на усиление позиций потомков хазарской элиты.
В любом случае масштабы нынешнего кризиса на Украине таковы, что речь идет о смене не просто политического режима или поколения политиков, а о саморазрушении киевского центра того самого третейского «украинизаторского» сословия во главе правобережного субэтноса. Речь таким образом идет о кризисе идентичности не только нации, которая так и не сложилась, но об изменении этно-политической карты и структуры бывшей и, возможно, будущей Украины. Причем претенденты на замещение киевской элиты в качестве третейского сословия уже обозначились - с юга это «днепровские» с опорой на израильских бывших соотечественников, а с севера - это Минск, готовый активно участвовать в розыгрыше украинской карты, поддержав родственный субэтнос. В любом случае, намечается перераспределение влияния и политических весов между регионами, и даже изменение границ основных субэтносов и соответствующих им «провинций».
Прогнозировать развитие событий довольно сложно и рискованно, но главный тренд поступательного всемирно-исторического развития находится на стороне цивилизации, а не пиратов и кочевников. Взаимосвязанность мировых регионов как Европа, Россия, Китай неуклонно возрастает, разрушение и обрушение в средневековье Украины никому не выгодно, даже Америке, и может служить только угрозой в геополитическом торге. Так что шефство Минска над Киевом очень даже вероятно, но вовлечение в этно-политические процессы на Украине чревато кризисом и в самой Белоруссии.
Вообще, исследование белорусского этногенеза напрашивается и без этого, и оно будет еще более интересным и захватывающим, поскольку в эту этно-историю вовлечены не только Русь-Россия и Скифия-Украина, но и Польша, и балтийские этносы. Так что придется исследовать практически весь контекст истории Древней Руси и приблизиться к тайне происхождения славян.
Что касается тайны происхождения Польши и ее неизбывного противостояния Руси, то мы, похоже, уже приблизились к разгадке. Восточный ветер истории и кочевые волны в привольных степях Украины периодически выталкивали на запад, в Европу предыдущих хозяев Правобережья, то есть полуоседлых скифов, сарматов, аваров, мадьяр, болгар и так далее. Там они становились княжеским и шляхетским сословием над местными славянами. Сами же поляки из шляхтичей признают свое легендарное происхождение от сарматов. Тот факт, что именно польские короли и дворяне призвали к себе европейских евреев в качестве фискального сословия для совместного господства над славянскими селянами - очень даже неплохо объясняется именно такой структурой скифо-хазарской орды. Соответственно, польский гонор и панство является наследием кочевой скифо-сарматской орды, постоянно противостоявшей и конфликтовавшей со славянскими землями.
Короче, претензии поляков на цивилизаторскую миссию в отношении славян, и тем более в отношении России - несколько противоречат их собственной истории и мифологии. Речь Посполита - в некоторых этно-политических отношениях гораздо более Орда, чем Московия. А регулярные «разделы Польши», то есть кризисы этно-политической структуры имеют ту же самую природу, что и нынешний кризис идентичности на Украине: этногенезы цивилизованных оседлых народов противостоят этногенезу пиратских, кочевых орд. Хотя по итогам этих кризисов цивилизованность повышалась, и поляки получали шанс на строительство нормальной нации. Главное, чтобы не растеряли его и на этот раз.
Разумеется, еще более интригующим, чем даже белорусский этно-исторический сюжет, остается исследование этногенеза евреев, в том числе ашкеназов. Например, такой артефакт как «Славянская Книга Еноха», библейский апокриф, известный лишь на славянском языке, было бы любопытно рассмотреть в контексте хазаро-славянского взаимодействия и причерноморского этногенеза ашкеназов. Наверняка следы этого великого путешествия иудейской премудрости из Ассирии в Европу найдутся и среди других апокрифов и кабалистики. Однако нужно отдавать себе отчет в сугубой сложности такого рода тонкой и глубокой этно-исторической аналитики. Сначала нужно выложить на столе всю этно-историческую мозаику, прежде чем отслеживать по ней отдельные элементы, линии и оттенки цвета. И все же лиха беда начало!
И самое главное, чуть не забыл об обещанном в начале исследовании отличии народа от нации или этноса. Теоретическая формула может быть сколь угодно приближенной к реальному феномену, проявляющемуся в периоды острых кризисов. В этом случае у людей не хватает рациональных или просто сознательных правил, диктующих порядок действий или иерархию отношений. Тогда на первый план выходят интуитивные личности, черпающие вдохновение из этно-исторических образцов и архетипов. Эти возрожденные стереотипы поведения и символы власти могут вдохновлять людей, а могут и не встретить отклика. А еще, как сегодня на Украине, могут сталкиваться архетипы двух разных этногенезов, так что происходит самоидентификация и дифференциация людей.
Вот эти не повседневные глубинные отношения людей со своим духовным наследием формируют народ или различают разные народы. В то время как нация определяется правовыми отношениями и необходимых для них образованием, а этнос - повседневной иерархией функций и рутиной быта, включая споры и конфликты, разрешаемые в рамках этнической культуры.
Этносы могут существовать и без нации, но нации не могут существовать без этносов и противоречий между ними. Пока этносы и нации работают, народ отдыхает, точнее - созерцает события через призму исторического самосознания. И только когда нации как инструмент народов перестают работать или требуют перенастройки, народ как субъект и носители народного самосознания, как Минин и Пожарский, вступает в свои права.
Вот теперь аминь.
( предыд. глава, начало)
Пожалуй, мы достигли некоторого уровня понимания, за которым должно следовать уже не философское, а сугубо научное продолжение исследования украинской этноистории. Дальнейшее продвижение требует иных сравнительно-аналитических методов, и вполне может быть мы еще вернемся к нему, но уже не в жанре философического эссе. А посему есть необходимость подвести промежуточные итоги и сделать выводы.
Прежде всего, наше этно-психолого-историко-философское исследование позволило найти понятийный аппарат и общую модель для понимания одной из самых сложных и запутанных этнополитических ситуаций, какие только есть в мире. Без этой более просветленной «оптики» было бы трудно различить реальное этно-политическое устройство Украины. Пора заканчивать блуждание в трех с половиной «соснах» украинского леса между действительно братскими для русских левобережными этносами и чуждыми для нас, но родственными нашим братьям западными, правобережными соседями. Притом что все четыре субэтноса или поколения этносов составляют реальное историческое единство, хотя и не без противоположностей.
В то же время для белорусов братскими являются малороссийский и правобережный субэтносы (через общее Полесье - изначальную Белую Русь), а наиболее близкий русским новороссийский субэтнос остается двоюродным. Эти моменты объясняют разные позиции Минска и Москвы по отношению к украинским событиям.
По ходу исследования мы выяснили, что собственно изначальная Русь как союз восточно-славянских земель не была «киевской». Хазарская Куява стала Киевом, фронтирной столицей Руси точно так же, как шведский Ниеншанц обернулся российским Санкт-Петербургом. Если же брать территорию всей Украины, то ее этноисторические границы достаточно точно совпадают с территорией Скифии и других кочевых орд, но с границами Руси. Историческое название кочевой казацкой орды «Малая Тартария» намного более адекватно чем «Малая Русь», уместное лишь для черниговских и переяславских земель. Разве что пригодилось в качестве аванса на вырост младших русских субэтносов (малороссийского и новороссийского).
Наиболее сложным для распознавания оказался правобережный субэтнос, самый старший из трех активных поколений этносов. К русской культуре он имеет лишь опосредованное отношение через заимствованный у восточных славян язык и подчиненную часть сельского населения Полесья. И в целом основой этнического стереотипа поведения является постоянная мимикрия, заимствование и освоение культурных достижений соседних цивилизаций и народов, а также основанная на этой мимикрии манипуляция. Этот базовый этнический стереотип доминирующего третейского сословия сложился на Правобережье еще в древнескифские времена, и с тех пор менялись только имена кочевых народов, пытавшихся оседлать и приручить этих чемпионов хитрости. Но скинули без следа и обры, и хазары, а хитроумные посредники, контрабандисты, офени, а равно проповедники, кобзари и скоморохи продолжают делать свои извечные гешефты, периодически меняя вывески на разных языках. Собственно, по причине извечной мимикрии у правобережного этноса и своего названия нет - вечная окраина. Зато имеется собственный жаргон - искусственный язык, уравновешивающий влияние и зависимость от более развитой заимствованной культуры.
Возможно, самым важным выводом из проведенного анализа этноистории Украины от скифов до наших дней является принципиальное изменение внешних условий после полной победы Руси-России над господством кочевников в этой части света. Именно давление кочевых народов с востока, волнами накатывавших на запад, воспроизводило этно-политико-экономическую структуру всей западно-евразийской степи. Теперь, вот уже триста лет этот главный смещающий фактор этногенеза ликвидирован. На смену этно-историческому движению с востока на запад пришли и усилились другие волны - с севера к югу, волны русского этногенеза. Какое-то время эти волны сосуществовали на одном пространстве, как сталкиваются и интерферируют волны в проливе между морями и ветрами. И до сих пор в кризисные времена, когда теперь уже с запада вторгались или вторгаются новые кочевники, прежняя скифо-хазарско-половецкая ментальность и формы социальной активности возрождаются из-под спуда привнесенной цивилизации.
Тем не менее, и во времена Российской империи, и в советское время, особенно после двух мировых войн, центральной власти приходилось учитывать наличие этого особого посткочевнического менталитета этно-исторической общности. Фактически в советское время была легализована двойная этно-политическая структура, отражающее обе волны этногенеза - и постхахарскую с востока на запад, и русскую - с севера на юг. Тем самым сформировались две элиты, сосуществовавшие относительно мирно - одна в рамках республиканского подчинения, а другая - под эгидой советского ВПК и союзных ведомств с центром в Москве.
Смысл этой сталинской политики заключался не только в лозунге «разделяй и властвуй», но и в расширении пространства русского этногенеза за счет экспансии на традиционную территорию этногенеза скифо-хазарского. Кроме того, по заветам Макиавелли лучшим способом борьбы с «незалежными» элитами колонизируемых стран является вовсе не подавление или ограничение, а наоборот - отстранение от реальных, сложных дел при сохранении высокого статуса и ресурсов кормления, то есть подкуп и разложение. Эта коварная политика, судя по ее результатам в лице киевских националистических элит, действительно эффективна..
В постсоветское время «незалежности», то есть после вторжения «финансовых пиратов» эти две элиты - русская и украинская сохранили в целом свою ориентацию на Москву и Киев, причем Киев возродился в своей древнейшей ипостаси как фискальный центр Новой Хазарии. Соответственно, кризис 2014 года является очевидной попыткой современных «пиратов» устранить этот двойной контроль, вернув на территории Украины забытое уже состояние «кочевой орды» - с разрушительным набегом и дальнейшим прозябанием в статусе «ни мира, ни войны» (не будем забывать, что Троцкий тоже из этих хазарских мест родом). Для геополитических соперников России речь идет именно о том, чтобы остановить и повернуть вспять русский этногенез, лишить его завоеванных пространств, отбросить Русь-Россию на рубежи четырехсотлетней давности.
Однако, из этого же достаточно глубокого и детального анализа этно-истории украинских и южно-русских земель следует еще один вывод. Для противодействия коварным планам отбрасывания исторической России необходимо нанести поражение «партии войны» - и в мировом масштабе, и в украинской политике. Сохранение цивилизации и экономических транзакций, работа транзитных путей - это общий интерес России и Европы, который одновременно усиливает факторы русского этногенеза на Украине и подавляет факторы «скифо-хазарские». И наоборот, разрастание масштабов и расползание очагов гражданской войны, а тем более масштабное военное вторжение - будет работать в другую сторону, на усиление позиций потомков хазарской элиты.
В любом случае масштабы нынешнего кризиса на Украине таковы, что речь идет о смене не просто политического режима или поколения политиков, а о саморазрушении киевского центра того самого третейского «украинизаторского» сословия во главе правобережного субэтноса. Речь таким образом идет о кризисе идентичности не только нации, которая так и не сложилась, но об изменении этно-политической карты и структуры бывшей и, возможно, будущей Украины. Причем претенденты на замещение киевской элиты в качестве третейского сословия уже обозначились - с юга это «днепровские» с опорой на израильских бывших соотечественников, а с севера - это Минск, готовый активно участвовать в розыгрыше украинской карты, поддержав родственный субэтнос. В любом случае, намечается перераспределение влияния и политических весов между регионами, и даже изменение границ основных субэтносов и соответствующих им «провинций».
Прогнозировать развитие событий довольно сложно и рискованно, но главный тренд поступательного всемирно-исторического развития находится на стороне цивилизации, а не пиратов и кочевников. Взаимосвязанность мировых регионов как Европа, Россия, Китай неуклонно возрастает, разрушение и обрушение в средневековье Украины никому не выгодно, даже Америке, и может служить только угрозой в геополитическом торге. Так что шефство Минска над Киевом очень даже вероятно, но вовлечение в этно-политические процессы на Украине чревато кризисом и в самой Белоруссии.
Вообще, исследование белорусского этногенеза напрашивается и без этого, и оно будет еще более интересным и захватывающим, поскольку в эту этно-историю вовлечены не только Русь-Россия и Скифия-Украина, но и Польша, и балтийские этносы. Так что придется исследовать практически весь контекст истории Древней Руси и приблизиться к тайне происхождения славян.
Что касается тайны происхождения Польши и ее неизбывного противостояния Руси, то мы, похоже, уже приблизились к разгадке. Восточный ветер истории и кочевые волны в привольных степях Украины периодически выталкивали на запад, в Европу предыдущих хозяев Правобережья, то есть полуоседлых скифов, сарматов, аваров, мадьяр, болгар и так далее. Там они становились княжеским и шляхетским сословием над местными славянами. Сами же поляки из шляхтичей признают свое легендарное происхождение от сарматов. Тот факт, что именно польские короли и дворяне призвали к себе европейских евреев в качестве фискального сословия для совместного господства над славянскими селянами - очень даже неплохо объясняется именно такой структурой скифо-хазарской орды. Соответственно, польский гонор и панство является наследием кочевой скифо-сарматской орды, постоянно противостоявшей и конфликтовавшей со славянскими землями.
Короче, претензии поляков на цивилизаторскую миссию в отношении славян, и тем более в отношении России - несколько противоречат их собственной истории и мифологии. Речь Посполита - в некоторых этно-политических отношениях гораздо более Орда, чем Московия. А регулярные «разделы Польши», то есть кризисы этно-политической структуры имеют ту же самую природу, что и нынешний кризис идентичности на Украине: этногенезы цивилизованных оседлых народов противостоят этногенезу пиратских, кочевых орд. Хотя по итогам этих кризисов цивилизованность повышалась, и поляки получали шанс на строительство нормальной нации. Главное, чтобы не растеряли его и на этот раз.
Разумеется, еще более интригующим, чем даже белорусский этно-исторический сюжет, остается исследование этногенеза евреев, в том числе ашкеназов. Например, такой артефакт как «Славянская Книга Еноха», библейский апокриф, известный лишь на славянском языке, было бы любопытно рассмотреть в контексте хазаро-славянского взаимодействия и причерноморского этногенеза ашкеназов. Наверняка следы этого великого путешествия иудейской премудрости из Ассирии в Европу найдутся и среди других апокрифов и кабалистики. Однако нужно отдавать себе отчет в сугубой сложности такого рода тонкой и глубокой этно-исторической аналитики. Сначала нужно выложить на столе всю этно-историческую мозаику, прежде чем отслеживать по ней отдельные элементы, линии и оттенки цвета. И все же лиха беда начало!
И самое главное, чуть не забыл об обещанном в начале исследовании отличии народа от нации или этноса. Теоретическая формула может быть сколь угодно приближенной к реальному феномену, проявляющемуся в периоды острых кризисов. В этом случае у людей не хватает рациональных или просто сознательных правил, диктующих порядок действий или иерархию отношений. Тогда на первый план выходят интуитивные личности, черпающие вдохновение из этно-исторических образцов и архетипов. Эти возрожденные стереотипы поведения и символы власти могут вдохновлять людей, а могут и не встретить отклика. А еще, как сегодня на Украине, могут сталкиваться архетипы двух разных этногенезов, так что происходит самоидентификация и дифференциация людей.
Вот эти не повседневные глубинные отношения людей со своим духовным наследием формируют народ или различают разные народы. В то время как нация определяется правовыми отношениями и необходимых для них образованием, а этнос - повседневной иерархией функций и рутиной быта, включая споры и конфликты, разрешаемые в рамках этнической культуры.
Этносы могут существовать и без нации, но нации не могут существовать без этносов и противоречий между ними. Пока этносы и нации работают, народ отдыхает, точнее - созерцает события через призму исторического самосознания. И только когда нации как инструмент народов перестают работать или требуют перенастройки, народ как субъект и носители народного самосознания, как Минин и Пожарский, вступает в свои права.
Вот теперь аминь.