Слишком поздно, что бы умирать молодой.
Тут позолоченая осень, полупрозрачные деревья, а я с трудом надышиваюсь этим воздухом, примороженым таким, своим.
Я втыкаю на небо и не понимаю, где мои серебристые степи, земляничные поляны. Где край Меотиды, кермек и ганджа...
В теле клокочут какие-то выстрелы, ну неужели каждый день раз за разом работать, стараться, думать? Ну неужели дети, деньги, вещи? Ну неужели подметать, говорить, улыбаться?
А осень дышит в окно снаружи, зовёт в пойму в последний разок.
Очень лень заниматься детьми с их новыми проблемами, очень лень понимать, что я не только уже не буду свободной молодой брюнеткой, а что я изначально саму возможность этого поставила под большой вопрос. Лень собака, дом, магазин, люди.
Хочется одновременно раствориться в этом всём до конца и понять в чем смысл. В чём дзен этой хуйни.
Не встать раньше солнца, не забить ни на что и никуда никогда не уехать.
Я втыкаю на небо и не понимаю, где мои серебристые степи, земляничные поляны. Где край Меотиды, кермек и ганджа...
В теле клокочут какие-то выстрелы, ну неужели каждый день раз за разом работать, стараться, думать? Ну неужели дети, деньги, вещи? Ну неужели подметать, говорить, улыбаться?
А осень дышит в окно снаружи, зовёт в пойму в последний разок.
Очень лень заниматься детьми с их новыми проблемами, очень лень понимать, что я не только уже не буду свободной молодой брюнеткой, а что я изначально саму возможность этого поставила под большой вопрос. Лень собака, дом, магазин, люди.
Хочется одновременно раствориться в этом всём до конца и понять в чем смысл. В чём дзен этой хуйни.
Не встать раньше солнца, не забить ни на что и никуда никогда не уехать.