Письмо из Владимира
Здравствуй, бабушка! Давненько мы с тобой не общались. Внуки, как ты, наверное, давно уже поняла, весьма безалаберные существа. Им не до бабушек, когда вокруг столько искушений. Искушения мягко шелестят мимо новыми шинами, развеваются платьями от сильного ветра и отражают солнечные зайчики в витринах магазинов. Бабушки в такие моменты уходят в тень, покрываются серой дымкой и даже как-то уменьшаются в размерах. Умнеют внуки чуть позже. Когда вспоминают о своих корнях. Решил, наконец, поумнеть и я. Ну а чтобы это доказать, пишу тебе это письмо. Так и не придумал толковую тему для первой беседы, поэтому просто расскажу о своей поездке в город Владимир. Не самый достойный повод, но с чего-то же надо начинать.
Не знаю, бабушка, были ли у тебя знакомые с именем Владимир. Наверняка были, тут в России в кого ни ткни палкой, каждый третий окажется Владимиром. Можно даже ткнуть палкой в президента, и тот по странному стечению обстоятельств окажется Владимиром. Что ни говори, а Владимиров вокруг как грязи. На месте Владимиров я бы не обижался. Нас, Сергеев, немногим меньше. Городу повезло с названием, что ни говори. Не удивительно, что расписание на железнодорожном вокзале Владимира напоминает список учеников моего класса в школе. Владимир - Ковров. Владимир - Гороховец. Владимир - Тума. Ну, этот эстонец, наверное.
Не знаю, почему я поехал в этот город. Думаю, просто хотелось вырваться на время из шумной и пыльной Москвы. Сейчас-то я понимаю, что в шумной и пыльной Москве и своих Владимиров хватает. Одного из них как раз недавно установили рядом с Кремлем. Сергеев, кстати, на территории, охраняемой ЮНЕСКО, не устанавливают. Нам, Сергеям, есть над чем работать.
Подозреваю, в этот день Владимир не выспался. Или накануне получил нагоняй от тещи. Город неприветливо щурился из-за серой дымки, недовольно гудел проезжающими мимо автобусами и наотрез отказывался продать мне яичницу. В это сложно поверить, но ни в одном из попадавшихся по пути кафе в меню ее не было. Как будто все курицы ушли на фронт, или птицефабрики поразила бубонная чума, или РПЦ объявила, что глазунья оскорбляет чувства верующих. Наконец, после долгих поисков, я вытянул счастливый билет и, окрыленный, готов был обнять официантку, увидев заветное слово в меню. Официантка тут же подрезала мне крылья. Яичница продается только до 12-ти часов, не терпящим возражений тоном строго объявила она. На часах было семь минут первого. Так официантка лишилась растроганных и теплых мужских объятий.
Признаюсь честно, бабушка, я был огорчен. Конечно не так огорчен, как тогда, когда ты накормила меня супом из крапивы. Ну вот скажи серьезно, ты на самом деле тогда не подшутила надо мной, и суп из крапивы существует? Вот почти в таких же расстроенных чувствах, как после того супа, я пошел любоваться на главную достопримечательность Владимира - Золотые Ворота. Чувства были настолько расстроенные, что идущие навстречу прохожие, завидев меня, переходили на другую сторону улицы. Думаю, они всё могли прочесть на моем лице. И то, что я не ел яичницу, и то, что когда-то я ел крапиву.
К сожалению, через эти ворота давно уже никто не въезжает в город. Через них не проносят редкие дары послы, и не проносят на щитах раненых героев. Я в детстве мечтал стать либо редким даром, либо раненым героем, именно поэтому такие аналогии возникли у меня в голове. Но моя карьера не удалась, поэтому я просто ходил вокруг и пытался понять, как можно подойти поближе и потрогать памятник моей неудачливой рукой. На втором круге я заметил пешеходный переход, а водители были настолько любезны, что не стали давить меня на нем. Внутри Золотых Ворот меня встретил музей, в котором за стеклами лежали разные штуки, приспособленные для убийства людей, от копий и топоров, до автомата Калашникова. А за самым большим стеклом всем желающим показывали, как город жгли татаро-монголы. Вспыхивали красные лампочки, звуки изображали плачущих младенцев, голодных котов и прочие ужасы. В общем, катастрофа. Не радиоактивный пепел, конечно, но, думаю, ведущему Дмитрию Киселеву все равно понравилось бы.
Тебе, бабушка, во Владимире тоже понравилось бы. Я уверен в этом. Ты все же верующая, в отличие от меня, нехристя. И, как ты видишь по этим фотографиям, которые я шлю тебе, крестов во Владимире много. Играть в крестики-нолики за нолики во Владимире бесполезно, точно проиграешь. Бабушка, я почти почувствовал твою оплеуху, но что с нехристя взять?
Ближе к обеду Владимир смягчился и подобрел. Разулыбался солнечной улыбкой. Яичницей все еще не поделился, но по всему было видно, что настроен уже не так враждебно. Ради фотографии, которую ты держишь в руках, он даже разогнал всех туристов с пешеходной улицы. Ну и я для убедительности взмахнул пару раз секирой, которую машинально прихватил из музея. Но это больше для виду, ты же знаешь, я пацифист.
Кстати, о туристах. На смену татаро-монголам пришли китайцы. Теперь они покоряют город, стреляя вокруг своими фотоаппаратами. Ты только не пугайся, бабушка, китайцы, они совсем безобидные. По крайней мере не жгут город, а это, согласись, уже дорогого стоит. Я как истинный патриот тоже подстрелил несколько китайцев своим фотоаппаратом. Как все же здорово стрелять друг в друга цифровой фототехникой, а не тем, что приносит боль и страдания.
Около Успенского собора удалось снять красивый рекламный кадр. Хотел продать его автопроизводителю. Но забыл марку автомобиля. Не знаю, почему одних людей бог наделяет талантом, а других деньгами. Меня вот не наделил даже памятью.
Впрочем, сейчас, бабушка, я тебя порадую. Я хоть и нехристь, как ты говорила, но чувство прекрасного мне не чуждо. И я признаю, что в мире есть идеальные творения. Я-то, как ты знаешь, к идеальным творениям не отношусь. Я, как ты знаешь, вообще безобразный внук. А вот церковь Покрова на Нерли идеальна. Ради нее стоит сесть в космолет, центрифугу, пароварку и преодолеть расстояния и время. Но на самом деле достаточно проехать на автобусе двадцать минут, выехать из города, и оказаться рядом с ней.
В этот момент где-то кричал новорожденный ребенок. Где-то полковник кричал на салаг. И одновременно внутри меня тоже что-то кричало. Салаги, кричало это что-то, это охрененно красиво! И ты, пучеглазый сморщенный младенец, прикрикнуло оно, заткнись и любуйся!
Я знаю, бабушка, ты читаешь эти строки и все еще переживаешь, поел ли я. Я поел, бабушка. Не яичницу, конечно. На яичницу Владимир не расщедрился, и я это ему запомню. Это ты, бабушка, не допустила бы такой оплошности. Я прекрасно помню, что ты вставала в пять утра, чтобы вся скотина была накормлена. Что уж говорить о внуках. Внуки вообще безалаберные существа. Ну да ты наверняка это уже поняла и увидела. Сверху вообще все можно разглядеть лучше. Я надеюсь, бабушка, тебе оттуда все хорошо видно. В том числе, как твоя нехристь разыскивает яичницу. Надеюсь, в этот момент ты улыбалась.