Велосипеды
С велосипедами у меня всегда не ладилось. Почти как с девушками, пока мне не исполнилось восемнадцать. И даже чуть больше. Чуть больше не ладилось, а не чуть больше, чем восемнадцать. Достаточно сказать, что все шрамы на моем теле - от велосипедов. Девушки, конечно, тоже старались, но тут посоперничать они не смогли. И даже в боях с соседскими мальчишками, которые смело можно было показывать в рамках турниров MMA, я пострадал меньше, чем во время расслабленной и приятной езды на велосипеде.
Но я на велосипеды зла не держу. Раз за разом я пытаюсь найти с ними общий язык. Собственно как и с девушками. Я прекрасно понимаю, что и те, и другие созданы радовать глаз. И этот самый глаз и те, и другие легко могут выцарапать.
Нюрнберг. Германия.
Берлин. Германия.
Женева. Швейцария.
Первый раз велосипед напал на меня, когда мне было шесть или семь лет. Я решил проводить бабушку, которая приходила нас навестить. При съезде с горки на моей "лёвушке" отказали тормоза. Я бороздил носом асфальт и что-то говорил. Наверное, "ой" или "ай". Тогда я еще не умел материться. Но понимал, что я мужик. Поэтому бабушке соврал, что все в порядке, просто это изначально был такой план - проводить ее до этой горки. Шрамы на пальцах правой руки остались до сих пор.
Вашингтон. США.
Брюгге. Бельгия.
Нью-Йорк. США.
Примерно посередине своего школьного воспитания велосипед от меня убежал. Я приехал на своем "Салюте" в магазин и оставил его около крыльца. А когда вышел, велосипеда и след простыл. Меня не так давно приняли в пионеры. Я сразу понял, что через меня буржуазный мир в очередной раз решил навредить уже немолодой, но по-прежнему Советской республике. Это была травма пусть не физическая, но моральная. Первого агента империализма я увидел еще посещая детский сад. Сплюстнутый в автобусной толпе нос, уши и даже рот не помешали мне заметить, как один из пассажиров положил себе в карман всю мелочь, которую передавали за проезд. В общем, шрам от похищения велосипеда тоже остался. На сердце.
Амстердам. Нидерланды.
Еще Амстердам. Нидерланды
Берлинская стена. Германия.
В старших классах у меня был уже "Урал". Красный, как кровь. Мужская рама, все как полагается. Возможно, он полагал, что покрасили его недостаточно, поэтому решил отведать крови натуральной. Моей, то есть. Во время поездки вилка надломилась, и я, продолжая держать руль в руках, рухнул вниз. Материться я уже умел, но, кажется, не успел. Встал, все еще сжимая руль в руках. В боку красовалась здоровенная борозда, как мне тогда показалось, глубиной в сантиметр. Идти домой было боязно из-за порванной рубашки. Но, пораскинув кровью вокруг, я пришел к выводу, что другого пути нет. Поэтому, неуклюже взяв своего красного вампира одной рукой, заковылял к дому. Мама потом объясняла, что рубашка - это ерунда, но я ей не верил. Рубашки - это святое. Шрам на боку отсвечивает до сих пор.
Нью-Йорк. США.
Париж. Франция.
По дороге на гран-при Формулы 1. Австрия.
Свой четвертый велосипед я купил уже в Москве. У нас пока сложные взаимоотношения. Он меня уже сбрасывал с седла, когда я пытался проехать в узкие ворота. Но и спасал от быстронесущейся маршрутки на перекрестке. Сейчас он лежит в разобранном виде на шкафу и ждет окончания зимы. Ну а я... пожалуй, я скучаю. Давненько не получал новых шрамов.