(no subject)
Толстый слой белой краски на подоконнике, через окно видны колонны старой советской больницы. Много ворон на ветвях старых деревьев и серое небо. И такой родной, понятный, свой его запах.
В этой кухне он провел детство, до сих пор висят детские рисунки на старых желтых обоях. На белой батарее я не раз грела озябшие ноги. Люблю эту кухню, этот город и этого человека с ясными глазами насквозь.
Солнце после обеда ползет из окна через всю квартиру, перебегает через священную родительскую кровать и теряется в глубине коридора и ботинках. Легко касается грустного зонта и исчезает.
Наверно из угла до сих пор веет холодом, и голой не уютно. Нужно завернуться в красный плед, сотканный из воспоминаний.
В той квартире не первый год чужие голоса, детские, его голос.
Я не люблю. Или люблю? Часто думаю и скучаю по той квартире с высокими окнами и шкафами старинных отношений...
В этой кухне он провел детство, до сих пор висят детские рисунки на старых желтых обоях. На белой батарее я не раз грела озябшие ноги. Люблю эту кухню, этот город и этого человека с ясными глазами насквозь.
Солнце после обеда ползет из окна через всю квартиру, перебегает через священную родительскую кровать и теряется в глубине коридора и ботинках. Легко касается грустного зонта и исчезает.
Наверно из угла до сих пор веет холодом, и голой не уютно. Нужно завернуться в красный плед, сотканный из воспоминаний.
В той квартире не первый год чужие голоса, детские, его голос.
Я не люблю. Или люблю? Часто думаю и скучаю по той квартире с высокими окнами и шкафами старинных отношений...