Супруги Орловы
1Супруги Орловы, Гришка и Матрёна, "молодые и здоровые люди", любящие супруги, проживают в душном и сыром подвале старого и грязного доходного дома купца Петунникова в Нижнем. Гришка - хороший сапожник, жена помогает ему в работе, которой они занимаются в том же подвале; они проводят сутки напролёт вместе, почти безвылазно. Матрёна - женщина с полным белым телом, невысокого роста (такой женский тип уже встречался в рассказах Горького). Она женщина недалёкая, не то чтобы тупая, но совершенно не склонная к отвлеченным размышлениям, не амбициозная, "живёт своим мужем". Гришка - мужчина с резкими чертами лица и характера, "сильный, горячий и красивый", вспыльчивый, но отходчивый. Его, как и многих горьковских героев, снедают скука и экзистенциальная тоска:
Работища да скучища.
Научился я мастерству... это вот зачем? Али, кроме меня, мало сапожников?
Сижу я в яме и шью... Потом помру.
Зачем это нужно, чтоб я жил, шил и помер, а?
Никаких общих интересов, кроме еды, у Орловых нет, поэтому они мало общаются, больше молчат, иногда поют или переругиваются. Детей у них нет: был ребёнок, но, прожив года полтора, помер. "Оба они недолго горевали о нём, успокоившись в надежде иметь другого". Но Матрёна так и не понесла, как она считает, из-за сильных побоев от мужа; она его в этом (очень мягко) укоряет. Если провести аналогию с современностью, то можно сказать, что супруги находятся на самоизоляции в довольно тяжёлых условиях: мрачный, тесный и вонючий подвал (ведро с экскрементами стоит тут же и опорожняется не каждый день), никаких развлечений (газет, книг, радио, ТВ, интернета) нет:
Постоянно один у другого на глазах, они привыкли друг к другу, знали все слова и жесты один другого. День шёл за днём и не вносил в их жизнь почти ничего, что развлекало бы их. Иногда, по праздникам, они ходили в гости к таким же нищим духом, как сами, иногда к ним приходили гости, пили, пели, нередко - дрались. А потом снова один за другим тянулись бесцветные дни, как звенья невидимой цепи, отягчавшей жизнь этих людей работой, скукой и бессмысленным раздражением друг против друга.
Нервного Гришку такая жизнь угнетает особенно сильно:
я разве до женитьбы такой был? Это, ежели по совести говорить, так ты меня сосёшь и жизнь мне теснишь... У, жаба!
Понимаешь, Мотря, иной раз глаза бы мои на тебя не смотрели! Вроде как бы объелся я тобой. И подступит мне в ту пору под сердце этакое зло - разорвал бы я тебя, да и себя заодно.
Жена ты мне, а - что в тебе занятного? Баба, как баба, со всем бабьим набором... Знаю я всё в тебе; как ты чихнёшь завтра - и то знаю, потому ты уж тысячу раз, может, при мне чихала... Какая же поэтому у меня может быть жизнь и какой интерес? Нет интересу. Ну, я и иду в трактир, потому что там весело.
В трактир Гришка ходит по выходным: раньше ходил реже, в последнее время - регулярно. Каждый такой поход традиционно предваряется скандалом, с которого и начинается рассказ:
- Стой! Стой, пропойца, дьявол! - низким контральто кричала женщина.
- Пусти! - отвечал ей тенор мужчины.
- Не пущу я тебя, изверга!
- Вр-рёшь! пустишь!
- Убей, не пущу!
Скандал всегда завершается избиением. Гришка бьёт жену сильно, жестоко, до крови. Потом остывает во дворе, дожидается темноты и идёт в трактир:
Он сидит, охваченный глухой и тяжёлой злобой, которая давит ему грудь, затрудняя дыхание, ноздри его хищно вздрагивают, а губы искривляются, обнажая два ряда крепких и крупных жёлтых зубов. В нём растёт что-то бесформенное и тёмное, красные, мутные пятна плавают пред его глазами, тоска и жажда водки сосёт его внутренности. Он знает, что, когда он выпьет, ему будет легче, но пока ещё светло, и ему стыдно идти в кабак в таком оборванном и истерзанном виде по улице, где все знают его, Григория Орлова.
Он не хочет выходить на всеобщее посмешище, но и пойти домой, чтобы одеться и умыться, тоже не может. Там, на полу, лежит избитая жена, а она ему теперь всячески противна.
Она там стонет, чувствует, что она мученица и что она права пред ним, - он знает это. Он знает и то, что она действительно права, а он виноват, - это ещё более усиливает его ненависть к ней, потому что рядом с этим сознанием в душе его кипит злобное тёмное чувство и оно сильнее сознания.
Матрёна каждый раз безуспешно пытается удержать Гришку, не смотря на то, что будет жестоко избита, хотя "в пьяном виде он и весёлый и ласковый", а опохмелиться она ему наливает легко и радостно, особенно при хорошем его поведении. Тут не всё просто:
Побои озлобляли её, зло же доставляло ей великое наслаждение, возбуждая всю её душу, и она, вместо того, чтобы двумя словами угасить его ревность, ещё более подзадоривала его, улыбаясь ему в лицо многозначительными улыбками. Он бесился и бил её, беспощадно бил.
А ночью, когда она, вся изломанная и измятая, стоная, лежала на постели рядом с ним, он искоса смотрел на неё и тяжело вздыхал. Ему было скверно, совесть мучила его, он понимал, что его ревность не имеет оснований и что он напрасно избил её.
- Ну, будет уж, - сконфуженно говорил он. - Али я виноват? И ты тоже хороша.. Вместо того, чтоб меня уговорить, - подзадориваешь. Зачем это тебе надобно?
Она молчала, но - она знала зачем, знала, что теперь её, избитую и оскорблённую, ожидают его ласки, страстные и нежные ласки примирения. За это она готова была ежедневно платить болью в избитых боках. И она плакала уже от одной только радости ожидания, прежде чем муж успевал прикоснуться к ней.
Горький в этом рассказе изображает пару с явными психическими отклонениями. Это чувствуют и соседи по двору:
Как посмотрю я на вас - пара вы с Гришкой! Батогами бы вас лупить надо каждый день - раз поутру и раз вечером - вот что! Были бы тогда оба не такие ежи...
Впрочем, со временем и эти ненормальные отношения, превратясь в рутину, потеряли "прелесть новизны". Гришка чувствовал, что спивается. Матрена всё чаще и чаще "чувствовала к мужу дикую и холодную ненависть, возбуждавшую в ней чёрные думы, и всё менее жалела она этого человека, три года тому назад так обогатившего её жизнь весёлым смехом, ласками, любовными речами."
Спасением в их жизнь является холера.
2Действие рассказа происходит в 1892 году, когда в России началась эпидемия холеры. Всего в 1892 г. в России было поражено 77 губерний и областей страны, заболело 604 406 и умерло 295 744 человека.
http://decabristy-online.ru/research/issl2-prav-monografii/epid/
Во время этой эпидемии, как и раньше, вспыхивали холерные бунты, которые нередко заканчивались убийством врачей и разгромом лечебниц.
https://rg.ru/2019/03/11/rodina-holera.html
Среди народа ходили слухи, что врачи не лечат, а разносят заразу (правительство избавляется от лишних ртов), а также хоронят людей живьём. Последний слух мог быть вызван тем, что (как пишет Википедия):
Потеря жидкости при тяжёлой холере приводит к тому, что быстро, в течение получаса от момента смерти, развиваются выраженные посмертные сокращения мышц. У трупа сгибаются или разгибаются руки и ноги. Он может переворачиваться на бок, даже садиться.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Пятая холерная эпидемия
Тому, что написано в Википедии, слепо верить, разумеется, не следует. Так в статье о рассказе Горького "Челкаш" (https://ru.wikipedia.org/wiki/Челкаш) указано, что герои-крепостные:
Челкаш - бывший крепостной крестьянин, босяк-контрабандист. Главный герой.
Гаврила - крепостной крестьянин, деревенский парень, ищущий заработок. Главный герой.
В раздувании истерии не обошлось и без участия жёлтой прессы. Хотя, справедливости ради, должно отметить, что с начала длящейся ныне пандемии коронавируса раздуванием истерии и запугиванием населения занимаются вполне официальные органы власти. А в результате её "гениальных" действий (которыми она мне чем-то напоминает Матрёну из этого рассказа) убыль населения в 2020 году составила 483,8 тысяч человек по сравнению с 26,3 тысячами годом ранее:
http://rvs.su/statia/demografiya-v-rossii-yama-krizis-katastrofa-dalshe-apokalipsis
http://www.gks.ru/bgd/free/B20_00/Main.htm
При том, что на 19.02.2021 по данным сайта https://стопкоронавирус.рф/ от коронавируса в России умерло 82396 человек. Хотя и это число вызывает сомнения, представители администрации уже и его готовы растянуть во столько раз, во сколько нужно:
https://www.finanz.ru/novosti/aktsii/skorost-vymiraniya-rossii-dostigla-rekorda-za-14-let-1029922754
Пока герои рассказа непосредственно не столкнулись с холерой, она их совершенно не занимала и упоминается лишь один раз в лирических раздумьях героя:
Вот, говорят, холера... Ну и что же? Жил Григорий Орлов, шил сапоги - и помер от холеры. В чём же тут сила?
Однажды к ним в подвал с профосмотром приходит молодой медик в сопровождении полицейского (судя по всему читанному, в царской России представители власти с неприкосновенностью жилища особо не заморачивались: заходили, куда хотели, и везде чувствовали себя как дома). На следующее утро скрутило гармониста. И тут судьба Орловых делает крутой поворот: они устраиваются санитарами в холерный барак.
Горький не пытается использовать недавние события для того, чтобы разжигать неприязнь к власти. Напротив, слухи о том, что власть намеренно морит народ, в рассказе названы бабьими бреднями. Автор через своих героев рассказывает о том, сколько средств власти и самоотверженного труда врачей прилагается для того, чтобы сберечь народ от холеры. Автор поступает как просвещенный и порядочный человек. Правда, такой важный вопрос, как движение трупов после смерти, Гришке объясняет не авторитетный врач, а такой же санитар: трупы "расправляются" для могилы.
Что интересно, Горький не даёт здесь "концентрированную" картину эпидемии. Его герои с окраины жизни, разумеется, не могут (и не стремятся) видеть всей картины целиком. Такой подход особенно заметен в "Самгине": революционные события как-будто проходят стороной, мимо главного героя. И это очень правдоподобно: обыватель не стремится оказаться в гуще событий, он стремится убежать туда, где ничего не происходит, отсидеться в тишине и покое.
Супруги Орловы работают в холерном бараке очень старательно. А Гришка - тот даже самоотверженно и с воодушевлением. Его простая маленькая работа приобретает в его глазах всемирное значение, от осознания своей значимости душа горит и поёт:
Горит у меня душа... Хочется ей простора... чтобы мог я развернуться во всю мою силу... Эхма! силу я в себе чувствую - необоримую! То есть если б эта, например, холера да преобразилась в человека,- в богатыря... хоть в самого Илью Муромца, - сцепился бы я с ней! Иди на смертный бой! Ты сила, и я, Орлов, сила, - ну, кто кого? Придушил бы я её и сам бы лёг... Крест надо мной в поле и надпись: "Григорий Андреев Орлов... Освободил Россию от холеры". Больше ничего не надо...
Но это уже последние отблески пламени. Как и раньше, запала горячего, но быстро остывающего Гришки хватает ненадолго: с привычкой творческая работа превращается в рутину, Гришка начинает обращать внимание на косые взгляды и пакости коллег-санитаров, его воодушевление угасает и тоска возвращается.
Между тем, отношения между супругами становятся всё лучше и доходят до такой небывалой нежности, что Гришку от неё под конец даже коробит.
3Но взрыва ничего не предвещало.
Не смотря на все старания Гришки, умирает Чижик. Матрёна не разделяет скорби мужа. По всем статьям от равнодушия жены сорваться следовало Гришке, но сорвалась Матрёна.
Да, всё, что происходит в этой части, вполне последовательно: измученная, искалеченная жена, которая из-за побоев подонка-мужа никогда не сможет родить, даёт ему отпор, уходит от него и начинает новую жизнь, а подонок-муж окончательно спивается.
Но всё это совсем не вяжется с тональностью рассказа до срыва. Кажется, что здесь трагизм нужен был автору для того, чтобы оправдать провокацию Матрены. А она, по сути, Гришку спровоцировала. Тот ожидаемо взорвался, нажрался, надерзил всем, кому смог, и был послан к черту. Так одному восторженному, самоотверженному, но неуравновешенному Гришке предпочли группу средненьких и подловатых коллег-санитаров. Посредственность победила.
Его охватило расслабляющее сознание своего бессилия перед смертью.
Победила энтропия.
А ведь будь на то воля автора, всё вышло бы иначе: Матрёна забеременела бы, они с мужем облились бы очищающими потоками слёз и под одобрительные апплодисменты докторов, под руки с улыбчивыми санитарами вошли бы в новую жизнь в уютном домике с красивыми занавесочками на окнах.
Не такова была воля автора, но Горький пишет, что он их спас. От чего же?
Роковым образом они должны были сблизиться друг с другом, и - оба молодые, трудоспособные, сильные - зажили бы серой жизнью полусытой бедности, кулацкой жизнью, всецело поглощённой погоней за грошом, но от этого конца их спасло то, что Гришка называл своим "беспокойством в сердце" и что не могло помириться с буднями.
Так значит, Гришка не погиб, а спасся? Что же он спас и от чего спасся? Спас искорку голубого пламени в груди и способность мечтать? Спасся от мещанской серости, воплощённой в Матрёне, с которой превратился бы или в зверя или в овощ?
А Матрёна, его бывшая подмастерье, пока он подливает себе ядовитого топлива в грязном трактире, чтобы не угасло голубое пламя, теперь учит детей. Чему-то она их научит?