Врач плохой, врач хороший.
Делить врачей на «плохих» и «хороших»- глупо.
Насколько, предположим, плох «плохой»? Нет ли необходимости ранжировать это понятие?
Например:
1. Скорее плохой, чем хороший.2.Плохой, но не очень, 3.Просто плохой, 4.Очень плохой, но местами, 5. Тотально очень плохой 6.Отвратительный, 7.Маньяк-убийца, но душка, каких - поискать и т. д.
Желающие могут предложить свой вариант такой классификации
Встречаются ещё и безграмотные тупые сукины дети с купленными дипломами. Это - если бесплатно. Но стоит представителя этой группы врачей правильно и в полном объёме мотивировать- он тут же преображается в чуткого знаток своего дела с золотыми руками.
И вот ещё что: очень хороший врач легко превращается в очень плохого.
Это обязательно случиться, если, например, кардиохирурга -виртуоза заставить делать резекцию желудка.
Бывает ещё так, что очень хороший хирург несколько суток не спит, денно и нощно оперируя. Затем он улетает по сан. заданию в тьмутаракань на оглушительном вертолёте и кукует там пару суток, выхаживая больного и ожидая лётной погоды. Вернувшись , наконец, в свою родную больницу, этот хирург тут же встревает в сложную операцию и, конечно, забывает в брюшной полости ( грудной клетке, малом тазу, головном мозге) сущую безделицу- салфетку ( полотенце, простыню, «подошву» Ревердена ).
Хороший хирург тут же превращается во врача - убийцу.
Видел в истории болезни запись доктора , оставленную им перед сложной ночной операцией:
«Не выхожу из больницы третьи сутки. За всё это время спал только два часа. Поставил об этом в известность администрацию, прося замены. Меры приняты не были. Снимаю с себя ответственность за возможные ошибки при выполнении данной операции».
Самый распрекрасный лечащий врач, работающий в отделении, не может ( хотя и стремится к этому) проконтролировать и повлиять на работу ночных медсестёр, дежурных врачей, приглашенных консультантов. Все эти товарищи могут хамить, не обращать внимание на жалобы больного, пропустить возникшее осложнение, не назначить вовремя необходимое лекарство. Неизбежно, в конце концов, все ошибки этих мудаков, вменяются в вину до сели хорошему лечащему врачу.
То же самое можно сказать и о врачах поликлиник. Вся их хорошая работа может быть дискредитирована очередями на анализы, в диагностические кабинеты, на процедуры, бумажной волокитой. Раздражение больных всей этой тягомотиной выливается на головы хороших врачей,ведущих приём.
Да и как его разглядишь - хорошего врача?
Мой первый заведующий,о котором я здесь уже не раз писал, имел внешность пьяного орангутанга. Если бы такой позвонил вам в дверь и представился работником «Горгаза», вы бы его на порог не пустили и вызвали милицию.
Кроме этого, он был грубиян, сквернослов и запойный пьяница.
Но лечиться и оперироваться пациенты нашей области хотели только у него!
Противоположным этому доктору был заведующий одним из других хирургических отделений. Чистенький, как отмытое стекло, всегда отутюжен, аккуратен, вежлив и корректен. Морда - благообразная, движения - плавные.
Оперировал- как конь копытом. Ни одну операцию до конца сам не доводил. В ответственный момент мог сказать ассистентам:
- Продолжайте без меня! У меня - срочные дела в администрации.
Но больные и их родственники судят ведь «по вывеске»! Больные ходили за эти «конём с копытом» табунами. Родственники любили вести с этим доктором подробные беседы.
О том, что твориться в операционно они, естественно, не знали.
Часто говорят- хирург виртуоз, золотые руки.
Был у нас доктор, который руками мог- всё! Учась в мед. институте, он работал ещё и в Эрмитаже. Там он реставрировал различные ювелирные и миниатюрные экспонаты.
Собирал модели кораблей в бутылках, писал под микроскопом рубаи Хайяма на рисовом зернышке.
Оперировал - как ювелир: аккуратно, чисто, виртуозно. Шил ровными стежками, как швейная машина. Мог сшить «конец в конец» самые тонкие сосуды и нервы. Смотреть на его работу доставляло поистине эстетическое удовольствие.
Но вся эта красота в конце концов разваливалась , нагнаивалась, не работала. Был этот доктор абсолютным чемпионам по осложнениям.
Другой пример.
Работала у нас врач -акушер Октябрина.
Роды она и её бессменная помощница Соня Пинхасовна принимали с криками и бранью в адрес рожениц.
Как то главный врач, под горячую руку, вздрючил за это Октябрину, хотя и сам был большой любитель изящной словесности.
Октябрина и Пинхасовна обиделись и стали принимать роды через «будьте любезны» и «не затруднит ли Вас».
Пошли разрывы, затянувшиеся роды, кровотечения, участились случаи кесарево сечения.
Главный врач вновь провёл беседу с акушерами в свойственно ему манере.
Крики «Тужься, корова!» зазвучали в родильном зале с прежней силой . Осложнения прекратились.
Все роженицы считали за счастье «попасть на роды» к этой сладкой парочке.
Хорошим или плохим акушером была Октябрина?
Так что, хрен его знает, кто плох, а кто хорош.
Критерии зыбки, текучи и всегда- субъективны.
Ни внешний вид, ни умение говорить, ни регалии не гарантирую того, что вы имеете дело с хорошим врачом.
Я бы и отзывам о докторах не доверял.
Те, пациенты, кому повезло, могут петь врачу дифирамбы. Те, кому не повезло, ничего сказать уже не могут.
Насколько, предположим, плох «плохой»? Нет ли необходимости ранжировать это понятие?
Например:
1. Скорее плохой, чем хороший.2.Плохой, но не очень, 3.Просто плохой, 4.Очень плохой, но местами, 5. Тотально очень плохой 6.Отвратительный, 7.Маньяк-убийца, но душка, каких - поискать и т. д.
Желающие могут предложить свой вариант такой классификации
Встречаются ещё и безграмотные тупые сукины дети с купленными дипломами. Это - если бесплатно. Но стоит представителя этой группы врачей правильно и в полном объёме мотивировать- он тут же преображается в чуткого знаток своего дела с золотыми руками.
И вот ещё что: очень хороший врач легко превращается в очень плохого.
Это обязательно случиться, если, например, кардиохирурга -виртуоза заставить делать резекцию желудка.
Бывает ещё так, что очень хороший хирург несколько суток не спит, денно и нощно оперируя. Затем он улетает по сан. заданию в тьмутаракань на оглушительном вертолёте и кукует там пару суток, выхаживая больного и ожидая лётной погоды. Вернувшись , наконец, в свою родную больницу, этот хирург тут же встревает в сложную операцию и, конечно, забывает в брюшной полости ( грудной клетке, малом тазу, головном мозге) сущую безделицу- салфетку ( полотенце, простыню, «подошву» Ревердена ).
Хороший хирург тут же превращается во врача - убийцу.
Видел в истории болезни запись доктора , оставленную им перед сложной ночной операцией:
«Не выхожу из больницы третьи сутки. За всё это время спал только два часа. Поставил об этом в известность администрацию, прося замены. Меры приняты не были. Снимаю с себя ответственность за возможные ошибки при выполнении данной операции».
Самый распрекрасный лечащий врач, работающий в отделении, не может ( хотя и стремится к этому) проконтролировать и повлиять на работу ночных медсестёр, дежурных врачей, приглашенных консультантов. Все эти товарищи могут хамить, не обращать внимание на жалобы больного, пропустить возникшее осложнение, не назначить вовремя необходимое лекарство. Неизбежно, в конце концов, все ошибки этих мудаков, вменяются в вину до сели хорошему лечащему врачу.
То же самое можно сказать и о врачах поликлиник. Вся их хорошая работа может быть дискредитирована очередями на анализы, в диагностические кабинеты, на процедуры, бумажной волокитой. Раздражение больных всей этой тягомотиной выливается на головы хороших врачей,ведущих приём.
Да и как его разглядишь - хорошего врача?
Мой первый заведующий,о котором я здесь уже не раз писал, имел внешность пьяного орангутанга. Если бы такой позвонил вам в дверь и представился работником «Горгаза», вы бы его на порог не пустили и вызвали милицию.
Кроме этого, он был грубиян, сквернослов и запойный пьяница.
Но лечиться и оперироваться пациенты нашей области хотели только у него!
Противоположным этому доктору был заведующий одним из других хирургических отделений. Чистенький, как отмытое стекло, всегда отутюжен, аккуратен, вежлив и корректен. Морда - благообразная, движения - плавные.
Оперировал- как конь копытом. Ни одну операцию до конца сам не доводил. В ответственный момент мог сказать ассистентам:
- Продолжайте без меня! У меня - срочные дела в администрации.
Но больные и их родственники судят ведь «по вывеске»! Больные ходили за эти «конём с копытом» табунами. Родственники любили вести с этим доктором подробные беседы.
О том, что твориться в операционно они, естественно, не знали.
Часто говорят- хирург виртуоз, золотые руки.
Был у нас доктор, который руками мог- всё! Учась в мед. институте, он работал ещё и в Эрмитаже. Там он реставрировал различные ювелирные и миниатюрные экспонаты.
Собирал модели кораблей в бутылках, писал под микроскопом рубаи Хайяма на рисовом зернышке.
Оперировал - как ювелир: аккуратно, чисто, виртуозно. Шил ровными стежками, как швейная машина. Мог сшить «конец в конец» самые тонкие сосуды и нервы. Смотреть на его работу доставляло поистине эстетическое удовольствие.
Но вся эта красота в конце концов разваливалась , нагнаивалась, не работала. Был этот доктор абсолютным чемпионам по осложнениям.
Другой пример.
Работала у нас врач -акушер Октябрина.
Роды она и её бессменная помощница Соня Пинхасовна принимали с криками и бранью в адрес рожениц.
Как то главный врач, под горячую руку, вздрючил за это Октябрину, хотя и сам был большой любитель изящной словесности.
Октябрина и Пинхасовна обиделись и стали принимать роды через «будьте любезны» и «не затруднит ли Вас».
Пошли разрывы, затянувшиеся роды, кровотечения, участились случаи кесарево сечения.
Главный врач вновь провёл беседу с акушерами в свойственно ему манере.
Крики «Тужься, корова!» зазвучали в родильном зале с прежней силой . Осложнения прекратились.
Все роженицы считали за счастье «попасть на роды» к этой сладкой парочке.
Хорошим или плохим акушером была Октябрина?
Так что, хрен его знает, кто плох, а кто хорош.
Критерии зыбки, текучи и всегда- субъективны.
Ни внешний вид, ни умение говорить, ни регалии не гарантирую того, что вы имеете дело с хорошим врачом.
Я бы и отзывам о докторах не доверял.
Те, пациенты, кому повезло, могут петь врачу дифирамбы. Те, кому не повезло, ничего сказать уже не могут.