Про валторниста со снайперской винтовкой. Часть первая
Годов Борис Евграфович. 90 лет. Уроженец Ивановской области. Сын священника. Валторнист. Десантник-парашютист. Санинструктор. Снайпер. Разведчик. Зимняя война. Освобождение Бессарабии. Великая Отечественная. Неоднократно ходил в немецкий тыл, лично брал «языков». Войну закончил 11 мая 1945 года, пройдя военными дорогами не меньше 12.000 километров. Шесть ранений, контузия. Орден Красной Звезды. Две медали «За боевые заслуги», орден Славы 3-й степени, орден Отечественной войны 1 степени. После войны работал в НИИ-17, выполнял оборонные заказы Родины. В свободное время - художник. Написал не менее 100 картин.
Часть вторая - здесь.
Давайте начнём прямо с вашего детства, где и когда вы родились?
- Родился в 1920 году, 25 августа, в городе Вичуга, Ивановской области и там прожил по 1935 год. В 1935 году я ушёл в армию воспитанником музыкального полка. У меня сложилось так: отец подсказал мне, вернее он сам устроил, чтоб я уехал. Он был дьяк, у него связи были, он мне говорит: уезжай, у нас уже две семьи посадили наших, говорить про это мне не хочется. Через знакомого капельмейстера отцу удалось договориться: он сказал - я устрою тебя, уезжай, и нигде никогда не пиши, никогда не сознавайся, что ты из рода священников. Мать - рабочая, отец - рабочий, всё. И так уехал в Ленинград в 1935 году, там был по 1938, и в 1938 перебрался в 204 десантную бригаду, в Борисполь.
Как так получилось, это же были довольно новые войска - десантные?
- Ну они там с 1935 года, в 1936 бригада уже была и участвовала в вылетах, десантировалась. Были Белорусская, Ленинградская и Киевская - три десантных бригады.
Это был ваш выбор или вас просто распределили?
- Нет, у нас так было: в полку, где я служил , а это был 31-й стрелковый Туркестанский полк (г. Кингисепп, Ленинградский военный округ), один батальон отправили на учения. Полковой оркестр был очень приличный и нас послали туда.
На каком музыкальном инструменте вы играли?
- Я валторнист сам, валторна. А капельмейстер у них, в 204 ВДБ, молодой лейтенант был. Я подошёл к нему и говорю: к вам можно перейти? Он говорит - с удовольствием примем, переходите. Поговорили - поговорили, вот, думаю, может не закончится ничем, а уже через месяц мне отец прислал бумажку, письмо. Пишет, что литер на тебя на месяц прислали из 204 ВДБ. Я сразу доложил, и меня отпустили. Я приехал домой, погулял этот месяц и уехал в 204 ВДБ, а в 1939 году уже принял присягу. В 1939 же был месяц на Финской войне, на Лодейном поле, Сортавала там последняя станция.
Там удалось повоевать?
- Там войны такой уж не было, финны занимали острова, а мы на берегу. Мы должны были освобождать эти острова, не точно помню, я был там сигналистом при штабе. Были попытки этот остров Максимансаари или Путкисаари взять, не помню. У финнов там автоматчики были, не давали подняться, наступление срывалось, или, может, не очень хотели, необходимости такой не было, по-моему. А потом Жуков приезжал, перед праздником 23-го. И приказал разбомбить острова и закончить войну, чтоб здесь не было ни войск, ничего. Здесь нет необходимости воевать. Прилетели самолёты, разбомбили всё здорово и ушли. Мы зашли туда - ни пленных, ни мёртвых, никого. Все оттуда вытащили, вынесли, пустые острова. И потом уже приказ был, закончилась война. Не знаю, после 23-го какой день-то был последний. И все, мы поехали по Белоруссии. За Финскую войну мы получили по 400 рублей, дали каждому солдату как вознаграждение. После Финской было у нас освобождение Бессарабии.
400 рублей это на тот момент много было? Что можно было на 400 рублей купить?
- Много. Я купил себе за 405 рублей часики, только вышли в Ленинграде вот такие кирпичиком, но пока я доехал, они встали у меня. Встали, а лётчики узнали, что у меня часы есть, новые, но неисправные. Ну и кто-то пришёл, давай, говорит, я куплю, деньги отдам, то же самое, что я заплатил, а я вот возьму их. Ну он взял, отремонтировал, конечно.
Хочу уточнить, вы в каком звании на тот момент находились?
- Я закончил школу младших командиров, был замполитом, должен был занимать место в роте боевого обеспечения, куда входили санвзвод, музвзвод, химвзвод, потом сапёрный взвод. Большая рота была, все было вместе. Там замполит нужен был, я дал согласие. А поскольку я музыкант, стал и санитаром, в то время у нас в школе обязательно было две профессии, одну основную изучали, одну вспомогательную. Только две профессии, у нас не как в других школах. Я стал санинструктором.
Какое вам было оружие по штату положено?
- По штату? У меня была снайперская винтовка по штату, потому что я занимался на снайперских курсах ещё в школе. А я и до этого, еще когда был пацаном, стрелял и без прицела. Понимаете, каждое лето я уезжал на стрельбища, и мне можно было стрелять из чего угодно сколько угодно. Стрелял очень хорошо, я и после войны занимался здесь, в Москве, стрельбой. Выручал даже некоторых. Командир взвода говорил мне: зайди, там место будет, постреляй за одного. Но я стрелял действительно хорошо - девятки, десятки у меня вылетали просто отличнейшим образом.
Можете сейчас что-то припомнить про эту винтовку, что за винтовка была, с каким прицелом?
- СВТ это была. Самозарядная винтовка, на 10 патронов был магазин. Потом я её оставил в штабе, когда мы отходили от Новоград-Волынска. Это место было на Новоград-Волынском шоссе, когда началась война - бригаду выбросили и на машинах выехала на Новоград-Волынское шоссе, это шоссе идёт на Житомир. Там надо было немцев задерживать, по возможности задерживать, чтоб отрезать тылы.
Давайте вот на этом поподробнее остановимся. Как вы узнали, что война началась? Где в этот момент находились?
- Как мы узнали, что война началась? Я находился в этот момент у родни одного товарища, лейтенанта. Погиб он, с парашютом прыгал и запутался, что-то не получилось, он разбился, мы его хоронили. Хоронили его в Киеве и остались там на ночь. Ночевали, думали - погуляем в воскресенье и поедем в Борисполь. А ночью сигналы пошли, сигналы, это ещё не бомбили, ни одной бомбы ещё на Киев не сбросили утром. А уже сигналы были везде, посты, машины ездят. Не знали, что такое случилось, но капельмейстер говорит - все, поднимайтесь, у него квартира была большая, нас там было двадцать с чем-то человек, на полу спали. Вставайте и пошли, мы быстро вышли, а у нас голубые петлички. Посты стоят, милицейские, армейские, нас пропускают без всякого, на место службы.
Где бригада находилась в этот момент?
- В Борисполе, 30 километров от Киева.
Там аэропорт сейчас?
- Да, сейчас там аэропорт центральный. Там был особый, самый лучший был в Европе аэродром по дальности площадки. У нас полоса была в 5 километров, в Европе не было нигде такого в то время. 5 километров! У нас такие были машины ТБ-3, они пашут-пашут-пашут…
Много места надо, чтобы разогнаться при взлёте?
- Да. Хотели строить ещё 1,5 километра в этом же году, в 1941. Пришли машины, пришло все, но война прервала.
Касательно прыжковой подготовки - насколько она серьёзной была?
- Прыжковая подготовка там очень серьёзная была. Понимаете, там все было по-своему, не как вот штабные школы. Тогда десантную единицу считали, что она такая единственная боевая единица. Она сама себя должна обеспечить, сохранить! Самое главное - сохранить. В любом случае - самооборона. На самооборону натаскивали, обучали. Падение тренировали, чтоб ты падал и не ушибся, ничего не поранил, подготовка почти что два года длилась, постоянно занимались.
Сколько у вас прыжков?
- У меня прыжков немного, мы не делали как сейчас - по тысяче прыжков делают. У меня было 24 прыжка. 24-й прыжок был - это мы выбрасывались в Бессарабию, и больше у меня не было прыжков.
С какой высоты обычно прыгали?
- 1200-1400 метров. От 1000 до 2000. Самолёт высоко не поднимался.
Что обычно входило в ваше стандартное снаряжение для прыжка?
- Если простой прыжок, то только парашют. Техника прыжка отрабатывалась.
Запасного не было парашюта?
- Да, был запасной. Обязательно на всех, все десантники были с запасным парашютом.
Укладывали сами?
- Да, сами. Свой парашют укладываешь сам. Помощник, который помогает мне укладывать - если я укладываю, я расписываюсь, если он укладывает - он расписывается, я ему помогаю. У нас такие столы были, сараи были укладочные, большие! Ну, 6000 человек.
На начало войны как бы вы оценили степень подготовки бригады? Как воинская единица - сильная была часть?
- У нас? Редчайше сильная. Редчайше подготовлена, мощно.
Можно ли сказать, что это были войска специального назначения? Которые нельзя поставить о один ряд с пехотой?
- Никак нельзя поставить. Понимаете, в то время - 1941 год, вся бригада получала автоматическое оружие и самозарядные винтовки СВТ и АВС, 10 патронов уже тррр! и все. А здесь - по патрону пум, пум, пум. И автоматы.
ППШ много было?
- У нас все до единого с автоматическим оружием! У нас не было винтовки, ни одной, даже и солдаты не имели понятия, что такое за трёхлинейка старая. ППШ, ППД, пулемёты были все новые, токаревские пулеметы были, симоновские пулеметы были, на колёсиках маленьких, скорострельные.
А из более тяжёлого оружия, миномёты?
- Ротные миномёты были, были, по-моему ещё батальонные, но в основном ротные.
Мы пару раз находили такую штуку, как миномёт-лопата.
- Да, миномёт-лопата.
Были такие у вас?
- Да.
Доводилось их применять?
- Кто имел их - конечно. В 41-м году применяли. Вот ракеты новые построили вот сейчас, ими стреляют, а тогдашний миномёт-лопата - ты всадил из него раз и видишь, куда мина полетела и где разорвалась. Но радиус действия маленький, около километра, наверное, даже меньше. Бригада была оснащена очень хорошо, все были обучены очень хорошо. Физически все подготовлены безупречно!
То есть это элитные войска?
- Самые настоящие элитные войска. Самые, самые настоящие. За четыре года там - мы служили четыре года, вырабатывали людей-автоматов, все делалось по минутам, по часам, все чтоб было. Я не знаю, не сберегли бригады такие вот, их распускали, бросали туда, туда, туда… они же такие были боевые, они могли многое делать.
Немец прорывался по Житомирскому шоссе, два батальона вышло что ли, и мы за два часа их обрезали, всех уничтожили, и там была такая паника, такой мы огонь создали. Это было море огня, представляешь? Но это море нельзя было поддерживать долго, понимаешь? Надо с собой возить боеприпасы, колоссальнейшие боеприпасы.
Где бы ни получалось воевать - вражеский огонь погашается мгновенно, как бы они не старались. Представляешь, тысяча человек открывает огонь. Они к этому тоже не были приспособлены, нет у них таких возможностей, как у нас. И мы в прорывы ходили, с такой силой прорывали, что боже мой! Огонь когда открывается, количество одних автоматов огромное. Только патроны подноси, только патроны. Мешок у каждого сзади - так полмешка патронов. Патроны собирали: у кого-то кончились на пулемётах - давай, половину отдавай.
Что вы можете сказать про национальный состав бригады?
- По национальности? Украина, конечно, были люди с Украины, но в основном-то русские. Это отборные войска, отбирали из областей. Нам объясняли: главное сохранить человека, сохранить солдата. Беречь его. Если нет надобности - тебя не пустят на убой. Таких вещей у нас не было - «до последнего стоять». Сохранить состав, который у тебя есть - это было как закон.
Уверены всегда были, что если пошли в наступление, взять деревушку - это сходу все получалось. Но я скажу - сходу в 1941 году так получалось из-за того, что немец нигде не встречал никакого сопротивления. А когда с нами сталкивались, ну хоть сто человек нападают на них, они обалдевают - такая сила огня идёт, что боже мой. Головы не поднять.
Вы можете припомнить свой первый бой в Великой Отечественной?
- Первый бой? Это вот на дороге мы были, я был санинструктором. При последней бомбёжке меня контузило и в штабе вообще хотели отправить в тыл, но поскольку я санинструктор и в нашей медсанчасти уже знал всех, все уже были свои - и доктора, и все, и начальник, я пришёл к комиссии. Есть возможность остаться? Есть.
Вы сказали, что хотите остаться?
- Да. И остался. Почему? Знаете почему - чтоб не отрываться от этой единицы десантной, потому что я знаю полки, я прошёл немножко с ними, мы все в полку знакомы с 1935 года, на всех соревнованиях вместе, у всех на глазах все проходило. Вот первый бой так и выстояли. Житомирский прорыв… Новгород-Волынское шоссе идёт от большого города, я позабыл, как называется, и идёт через границу на Житомир. Здесь на середине перерезали его. Немцы оказались отрезаны. Их как отрезали, так всех там и побили, загорелось там все, целая дорога была огня. Первый выстрел… у меня была снайперская винтовка, там не надо было никакой особой сноровки. Раз! Есть! Когда немецкие солдаты бежали - они не могли понять, куда надо бежать было, там рожь, с той стороны место открытое и пулемёты. Я видел - они поднимали руки.
Немцы сдавались?
- Да.
Когда вы стреляли - видели, как падают убитые?
- Ну а как же.
А вот людям, которые ничего об этом не знают, расскажите о том, насколько это страшно вообще.
- Никакого страха нет. Просто «пук!» и он всё. Как будто сам упал и никто не прыгал, не орал. Главное, я не слышал никаких воплей как сейчас в фильмах: уууу, галдят, все испачканы. Все было чистенько, все было хорошо. С каждого моего выстрела он убит или ранен. Тут же, мгновенно, выстрел, он - «тык, брык». Я со снайперской винтовкой потом в обороне сидел. Убивать я убивал, точно знаю, стрелял без промаха, был уверен, что у меня промаха никакого не может быть.
У вас, как у снайпера, были на войне какие-то преимущества перед другими солдатами?
- Нет, в то время никаких преимуществ. Где положен снайпер - там и был. Но я не снайпер, я же был санинструктор, это моя была винтовка просто.
После десантных войск попал на 2,5 года в дивизионную разведку. Две дивизии подходили к Москве. Немец встал, стягивал войска на Тулу. И вот подошли две дивизии сибирские. Все говорят - сибиряки, сибиряки… вот я и был в одной дивизии. 413 сибирская дивизия, сам состав основной это 2-3 года прослужившие срочную службу дальневосточники. Если бы сохранили дивизию, это была бы очень хорошая, боевая и ценная сила, но все получилось по-другому. Дивизия в 17 эшелонах подошла к Сталиногорску, первый полк высадился там, уже немцы знали, что идут сибиряки и листовки бросали.
Сдаваться предлагали?
- Да, дескать, зачем кровь проливать, война кончится через месяц. Полк высадился и сразу под обстрел попал. Ждали, они, конечно. Ждали, безусловно, у них данные были хорошие. И попали мы под дивизию такую… это дивизия была «Великая Германия», вот сейчас везде пишут - полк, нет, там была дивизия, но вся она никогда не воевала, только один полк.
Вы знали что это за солдаты - «Великая Германия»?
- Ну вот мы узнали уже когда полк погиб почти что весь, обложили его огнём миномётным, у них там миномёты были, просто мастерски владели им. И танками давили в обход. Наши стали огонь открывать все меньше и меньше, немец уже знал, что здесь полк небоеспособен и прямо пошёл напрямую, прямиком прошёл. Я не знаю, там в плен, наверное, попали многие, я в одном месте только видел, как сдавались. Всё. Артиллерия погибла вся. И вот что я скажу сейчас - за все полтора месяца почти что не было подвоза боеприпасов.
Как обходились?
- Был с собой комплект, дивизии, полки имеют комплект боевой, ну и они не знаю каким-то образом, там же не каждый день в бою, если деревню заняли, за неё и держатся неделю. Немец наступает 20-30 человек - пишут, что рота наступала. 2-3 танка издалека подходят. В этом полку своих танков было 20 штук.
Какие были танки?
- Т-III. Своих 20 танков в полку. И там Гудериан ещё 400 танками сзади шёл. И они имели право вызвать авиацию. Был где-то аэродром, который им подчинялся. Пикировщики Ю-87 часто прямо вылетают из одного места, три захода делают, всё разносят. Про авиацию мы потом узнали от пленных.
Бои были большие. Немец свои силы сохранял, а из нас выжимал всё, что мог. В день по 3-4-5-6 атак. Но близко не подходили. Не прорывались ни разу. Или не могли. Это в последнее время они стали по ротам - роту целую пустят, там примерно видишь, что рота, что много. А потом нет, потом выстрелов меньше, меньше.
Ещё артполк был. В дивизии в каждой есть артполк, там пушки 150-миллиметровые, 120-ти. Мощная артиллерия. Артполк бил по танкам, выпустил основной свой запас раньше срока. Дали автомашину со снарядами, сказали, пришла машина. Вместо больших - маленькие, представляете. 76 мм. Не тот калибр. Все пушки 76- мм были наполовину раздавлены, наполовину побиты. Артиллерия наша вся осталась там, потому что вывозить её нельзя. Там конная была тяга. 1914 года пушки, я помню, смотрел. Деревянное колесо здоровое, 120-мм пушки, мощные, хорошие. Но видишь, как получилось: там стали окружать, здесь. Вышли с боем. Я собрал свою группу и выходил. Никогда не тыркался, находил лёгкое место и людей выводил. Но полк артиллерийский, по-моему, почти весь там погиб.
Сколько у вас было человек в группе, которую вы выводили?
- В подчинении у меня было 11 человек, а вся отдельная разведывательная группа штаба дивизии - 29 человек по-моему. Командовал ей майор, начальник разведотдела.
На этот момент ваши обязанности как разведчика в чем заключались?
- Вот мы были там отдельно, мы на передовой не были. Там жмут на деревню на одну, жмут, командир полка говорит - так и так, надо помочь. Ползком или как, там погибших много, и мы подходили. Отбивали, и все. Куда-то далеко нас не отпускали, потому что командир полка чувствовал себе вроде защиту, нас придерживал при себе. Потому что он познал уже, что это за группа такая.
Когда вы, например, деревню атаковали, или поддерживали атаку, вы какие-то трофеи брали? Оружие, например?
- Да, да. Вот гранаты немецкие я терпеть не могу.
Чем они были плохи?
- Во-первых, эта вот палка, она же видно как летит. У неё, задержка, по-моему, девять секунд. Если она полетела и сюда упала, то ты её можешь свободно выбросить.
И делали так действительно?
- Я нет, мне не приходилось. Я запасался всегда только гранатой Ф-1 , наступательных никогда не носил, только Ф-1. У меня они были во все возможные места заложены.
Сколько могли с собой штук таскать?
- Ну я до десятка таскал.
Они ж тяжёлые. Хорошо метали их?
- Ну представляете, в то время была и сила, и воля. На тренировках гранату надо бросить, чтобы она не только цель поразила, а ещё летела с запасом. Я был натренирован. Я и учил всех, что надо, как надо делать гранатами. «Эфка» - опасная граната. Если бросил - должен обязательно ложиться. Бросал так: запал щёлкнул, 1, 2, 3, 4 и я её бросаю. Представляете? Она долетает - 5, 6, 7, 8, семь секунд и тогда только рвётся.
Зимой как-то перешли по Угре взрывать мост. Заходим в деревню - идёт бой. Атака первая пошла, мы сами распределились, я своих определил на левый фланг деревни, а лейтенант от роты на середину и правую сторону. А мне поле и лесок достались, оттуда немцы все время наступали. Заняли оборону, у нас был пулемёт немецкий, стволы к нему. Они хорошо бьют. Одну атаку отбили, правда, мало было их, во второй атаку стало побольше, в середине прорвались человек пять. Они ворвались, и их ребята окружили, взяли в плен.
Потом одна атака наша была, без команды, без всего, это уже мои хлопцы пошли в атаку, наших побили несколько человек. Ну там кто-то догадался, заставили немцев наших раненых выносить. И сразу ещё одна атака немецкая. Немцы опять в деревню ворвались. Огород, окно на кухню, внутри стоит пулемёт немецкий. Здесь дрова наколотые, старшина со мной стоял рядом, на коленях стоял у окна. Так меня ранило, а ему прямо в лоб пуля попала. Я гранату приготовил, противотанковую гранату. Бросаю, около дома она рвётся, за ней прямо летит «эфка».
Вы думаете, противотанковой не хватило бы?
- Я бросил просто чтоб они не могли стрелять, я в этот момент всегда знаю, две секунды разрыв, две секунды и вставай, осколки пролетели, не бойся ничего, смерть твоя кончилась. И я в это время уже точно бросил в окошко, и все, там взрыв, сразу оттуда три человека выскочили, два человека убиты. И всё, взяли дом обратно.
Вот так 6 атак были отбиты за полдня. В сумерках мы начали отходить. Потому что нет смысла, никто не приходит, никаких знаков, никаких ракет, ничего не передают. Мы пошли, стали отходить, вышли в полк. Все передали, мне нагоняй, конечно, хороший дали. Ну а так наказаний не было. От полка дали команду, что освобождена была рота из окружения, и на этом все кончилось хорошо.
Вам хватало гранат, не было с ними перебоев?
- Были перебои с патронами, не только с гранатами. Раз привезли машину с КС, так от них танки не горели, а потом я и не видел ни одного КС-а ни у кого.
Что скажете про немецкий автомат?
- Хороший автомат.
Откуда патроны к нему добывали?
- Если вошли на немецкую территорию или взяли деревню, где стояли немцы, патроны будут. Немцы уйти сами могут, а боеприпасы они не будут забирать с собой.
Всё бросали?
- Бросали, все бросали, что только можно не нести, не жалели ничего - ни машин, ни подвод, ничего.
Какой-то учёт этого трофейного оружия был или можно было, если он сломался, просто его выкинуть?
- Никакого учёта. Вообще по закону так: если я пришёл из боя без оружия, я должен добыть новое.
То есть не важно, какое оружие, лишь бы оно было?
- Да. Но таких случаев, когда не было, не припомню. Какой-то запас всегда есть, хоть пистолет, да передадут человеку.
Пистолет - редкое явление, у многих он был?
- Пистолет в 41-м году редкое явление было.
У вас был?
- У меня был ТТ в 41-м году, а в 413-й у меня был уже немецкий «парабеллум». «Парабеллум» у меня был всю войну. И записан в удостоверении был. Противогаз, винтовка, «парабеллум». И винтовку я все время с собой имел, у меня было две винтовки, за мной которая числилась - в повозке возилась, а вторую я достал немецкую снайперскую. У меня хорошая была снайперская винтовка.
Маузеровский карабин?
- И восьмикратный прицел, все как на ладошке, не то что четырёхкратный.
Как вы его добыли?
- Добыли как? Немцы отступали зимой, и мы обошли обоз, обошли его, потому что он двигаться не мог как мы, по снегу. Остановили обоз, там без боя все обошлось, сразу по обозу прошлись и запасы сделали. У них вооружение какое-то было, винтовки немецкие не брали, забирали автоматы и боекомплект к автоматам. У автомата и «парабеллума» патрон один и тот же. Набрали все кто сколько хотел, кто вообще не брал, не пользовался.
Из пары ТТ и «парабеллум» почему «парабеллум» выбрали?
- Из «парабеллума» я мог стрелять без промаха. Вот берём какую-то точку и стреляем из ТТ и из «парабеллума». У него отдача вот сюда, назад, а из ТТ раз, раз, подбрасывает ствол. И носить немецкий тоже удобнее было, так как было строго в 41-42-м году, носили в карманах.
Могло начальство отобрать такой пистолет?
- Могло, конечно.
Если, например, просто понравился?
- «Парабеллум»-то? В передовых частях, в полках - нет. В полках любой какой-то бой будет, будут немцы - будет и «парабеллум», и автоматы будут. Знаешь даже, случаи были: автоматов наберут там несколько штук, и везут в тыл, получать пайки, в обоз.
На обмен?
- Они нам водку, мы им автомат, вот такие всякие вояки были.
Часть вторая - здесь.
*******
Огромное спасибо за помощь в подготовке этого материала
Александре Орловой. Без неё, наверное, и не получилось бы ничего.