С праздником Победы советского народа в Великой Отечественной
Хочу в очередной раз отдать должное мужеству и стойкости советского народа, а также выразить бесконечную благодарность, почет и уважение всем воинам, защищавшим социалистическое Отечество- то, где не было эксплуататоров, живущих за счет труда других; не было бедных и богатых...своих и чужих.
Наши славные предки-ведь у каждого есть кто-то близкий, кто непосредственно принимал участие в Великой Отечественной-заплатили высокую цену за эту победу, жертвуя собой ради блага других...
Еще раз хочу подчеркнуть, что Великая Отечественная- это классовая война, несмотря на то, что классовый враг, традиционно предпочитая загребать жар чужими руками, посылал на бойню одураченных представителей противоположного класса, с тем, чтобы те воевали за интересы своих эксплуататоров под лицемерными лозунгами о всеобщем благе и патриотической любви к буржуазному отечеству, в котором эксплуатируемый класс всегда находится на птичьих правах.
Именно поэтому спекуляция и примазывание к этой Победе выглядит наиболее мерзкими и отвратительными в рамках теперешнего классового общества.
В завершение предлагаю отрывок о битве под Сталинградом, рассказанный бывшим нацистским солдатом.
“На подступах к Сталинграду
Мы все надеялись, что лето 1942-го будет для нас грандиозным. Мы пытались зажать Красную Армию в клещи, но русские всегда отступали. Мы думали, что это было оттого, что они были трусы, но вскоре поняли, что это не так.
В районе Донбасса мы вошли в город, где было много заводов. По приказу советского правительства их разобрали на части и перенесли все оборудование на восток от Урала. Там было поставлено массовое производство танков Т-34- самых успешных танков в мировой истории. Производство Т-34 изменило нашу надежду на победу и повернуло ее в сторону поражения.
В составе нашей армии были сотрудники по экономическим вопросам, они носили зеленую форму. Эти офицеры заходили на заводы, и я видел какими расстроенными они возвращались, когда обнаруживали, что там ничего не осталось. Они рассчитывали на то, чтобы завладеть всем оборудованием.
До этого я никогда не был в Сталинграде. Мы не смогли захватить ни одного русского солдата, так как они буквально исчезли из поля зрения, сформировав партизанские отряды. На нашей стороне были иностранные войска, например, военные из Румынии. Мы использовали иностранцев для охраны флангов позади Сталинграда, но наши союзники не были должным образом вооружены, и их дисциплина оставляла желать лучшего по сравнению с нашей армией, поэтому их выставляли для сдерживания атаки.
Наше подразделение выдвинулось позади румын, и мы участвовали в битве, когда русские прорвались через ряды румынских солдат. Это было в ноябре 1942 года. Мы почувствовали что-то неладное, когда были на посту. Русский Т-34 был лучшим танком второй мировой: я мог узнать его по звуку дизельного двигателя, и мне показалось, что я слышу огромное множество этих танков, движущихся где-то на расстоянии. Мы доложили офицерам о приближении техники. Офицеры нам ответили, что с русскими было практически покончено, и они, дескать, напрасно стараются.
Как только наши войска пришли в боевую готовность, мы поняли, что это было только вступлением к грандиозному действу. Основная его часть была впереди. Артиллерия остановилась на мгновенье, и мы услышали, как танки включили обороты. Они прибыли рано утром с включенными фарами, паля залпы.
Танки пришли за нами. Я подумал про того офицера, который посчитал, что слышал, как один танк разъезжает взад-вперед, а теперь мы наблюдали сотни приближающихся машин. Перед нами был овраг. Русские танки въехали в него и тут же легко выбрались, и тогда я понял, что нам конец. Я укрылся в земляном бункере, как последний трус, дрожа от страха, и забился в угол, где по моим расчетам танк не мог раздавить меня.
Они прорвались сквозь нас. Было много залпов-русская речь, голоса румын. Я боялся пошевелиться. Было 6 утра. В восемь или около половины девятого все успокоилось. Один из моих камрадов Фриц был убит. Раненые кричали в агонии. Они забрали всех раненых и убитых русских солдат, а немецкие и румынские оставались лежать здесь. Мне было двадцать лет, и я не знал что делать.
Раненые нуждались в моей помощи. Но у меня не было никаких навыков в оказании медицинской помощи, как не было и необходимых медикаментов, поэтому я знал, что у них не было надежды на выживание. Я просто ушел оттуда. Позади осталось 15-20 раненых. Один немец крикнул мне, что я повел себя как свинья. Однако, я осознавал, что ничего не могу сделать для них, поэтому для меня было лучшим уйти, зная что я не в силах помочь.
Я пошел в бункер, там была печка. Внутри было тепло, на полу лежала солома и одеяла…. Я собрался уйти, как только стемнеет. В гитлерюгенде нас нас научили ориентироваться на местности в зависимости от положения Полярной звезды. Я начал двигаться на запад. Я не знал, что происходило: был ли Сталинград у русских, и потерпела ли поражение 6-я немецкая армия Вермахта. Я шел как раз к тому месту, где произошел прорыв...
Я попал в боевую группу под командованием Линдеманна. Больше не было дивизий и полков. Мы потеряли все. Тогда мы стали применять на практике гитлеровскую тактику “выжженной земли”. Однажды мы проходили через деревушку, состоящую из 6-8 домов. Линдеманн приказал взять все, что было в помещениях, а после сжечь их дотла. Дома были очень скромные, в них даже не было пола. Я открыл дверь одного из них....
...Люди сидели на земле, прислонясь к стене. Я приказал им покинуть дом, а они стали объяснять, что все погибнут без крова. Женщина с младенцем на руках спросила есть ли у меня мать. Рядом стояла пожилая женщина, а с ней ребенок. Я схватил ребенка и приставил дуло пистолета к его голове, сказав, что если они не выйдут из дома, я застрелю ребенка. Какой-то старик попросил застрелить его вместо мальчика. Линдеманн приказал мне сжечь дом, даже если они не хотели уходить. Я сделал, как мне приказали. Люди распахнули двери и стали с криками выбегать на улицу. Я уверен, что никто из них не выжил.
Нам, обычным немецким солдатам, которые воевали по призыву, тоже досталось. Однажды на нас напали русские. Среди наших солдат были совсем молодые- даже моложе меня- мы шли по снегу в надежде присоединиться к своему подразделению. Когда мы вышагивали по снегу, в небе показались русские штурмовики и заметили наши следы. Мы даже видели пилотов внутри. Они сделали круг над нами и выпустили снаряды. Снаряд попал в одного из нас и буквально разрезал его пополам-его звали Вилли. Он был хорошим другом. Но он не имел никаких шансов выжить. Мы не могли нести его на себе, но и не могли оставить. Я, как самый старший, должен был принять решение. По колено в снегу, я подошел, погладил его по голове и присыпал снегом. Я снова вел себя как обычный убийца, но что мы могли сделать?
Я снова получил ранение (в третий раз в общей сложности). Меня схватили, но я убежал. Потом меня забрали в немецкий госпиталь в Вестфалии в 1944 году. В начале 1945 года я опять присоединился к подразделению на западном фронте, чтобы воевать с американцами. С ними было легче воевать, чем с русскими. К тому же из-за всех зверских преступлений, которые мы совершили в России, русские по-настоящему ненавидели нас, и нам приходилось воевать как зверям, чтобы избежать плена.
Меня послали защищать Рейн сразу после дня высадки. Армия Паттона двигалась по направлению к Парижу. После поражения 17 марта 1945 года нас переправили на поезде в Шербур....
Я увидел весь ужас опустошения, протянувшийся с востока на запад. Что же мы наделали! Я видел катастрофические потери. 50 миллионов людей погибли в этой войне! Мы хотели захватить земли, и кроме этого половину природных ресурсов планеты, включая нефть, которые находились в России. Вот ради этого мы наделали все это.
Сейчас оглядываясь назад, я отдаю честь Красной Армии за то, что они сделали, когда спасли мир от Гитлера. Они потеряли в этой войне больше людей, чем мы. Девять из десяти немецких солдат, погибших во время второй мировой, потеряли жизнь в СССР. Меня попросили приехать к Мемориалу возле Имперского Военного Музея пару недель назад. Я держал там речь, в которой отдал дань Красной Армии...
...Мы, немцы, думали, что мы сильнейшая военная мощь в мире, но посмотрите, что стало с нами... Революция произойдет повсюду...Новое пробуждение революционных сил неминуемо.”