(no subject)
Среди поступков, которые я не могу себе простить есть еще и этот - поездка в Москву зимой 2005.
Мне почему-то кажется, что останься я в Питере - и Дик бы жил.
Я не люблю панихиды, поминки…речи, традиционно-обязательные воспоминания на публику. Я купила бутылку вина и решила, что ночью, когда детеныш будет крепко спать, я усядусь на кухне, выключу свет, буду курить и пить вино. Красное. Прямо из бутылки. Как мы частенько с Диком проделывали.
Тогда и поговорим. У нас простые диалоги - я говорю вслух, а Дик отвечает мне мысленно из своей Заоблачности.
А около десяти вчера кто-то позвонил в мою дверь.
На пороге стояла Т. Наша маленькая, нежно ненавидимая мною Т. Студенка-отличница, послушная дочь очень обеспеченных родителей. Девочка-со-скрипкой. Девочка - мне-домой-ровно-в-десять.
Девочка, которую так нежно, все то время, пока мы были знакомы - любил Дик.
Бывает же…Дружил - со мной. Трахался - с кем попало. А вот любил - ее.
Девочка Т. Выросла. У нее аккуратная прическа. Маленькие бриллиантики в ушках. До моей обители девочку довез шофер ее мужа. Да, девочка вышла замуж - за очень материально обеспеченного дядю, послушная девочка, я уже говорила. Мама с папой довольны. Никакие творческие голодранцы не просочились в уютный господский быт.
Вообще, сказать, что я удивилась, увидев Т. На пороге своей квартиры - это не сказать ничего.
Я смела надеяться на то, что мы никогда не встретимся, причем, это желание я всегда считала обоюдным.
Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга. Потом я вспомнила, что моя чудесная мама когда-то пыталась привить мне Хорошие манеры, поэтому пригласила Т. зайти, выдала тапочки, провела на кухню и прежде чем закурить - спросила разрешения.
Т. вела себя достойно - от желтеньких резиновых тапочек отказалась, на кошку не наступила,
Заляпанные акварелью столы вежливо не заметила, так же как и чашки, толпой ждущие помывки в раковине. Курить разрешила. Покосилась на мой «Винстон», вытащила из сумочки что-то такое тонкое и пахнущее. Закурила.
«Скажи, ты знаешь, где он похоронен?».
«Господи - думаю - я же убью ее прямо сейчас, прямо здесь, на собственной кухоньке. Эту вот холеную девочку, в кольцах и кашемирах. И Ты поймешь меня, Господи, я даже не сомневаюсь. Потому что…»
Я не успела додумать - почему. Т. протягивала мне бутылку текилы.
«Вы с ним постоянно пили текилу, я знаю»
Я тоже знаю. Пили. Текилу. И виски. И портвейн. Да чего мы только не пили, в самом - то деле. Долгими ночами, сидя вдвоем в баре, устраивая конкурс на « кто-быстрее-посвятит-стихотворение-вон-той-блондинке». Или у кого-то на квартире, распевая блюзы, баллады, авто
рское, а однажды даже Гимн Советского Союза. Или на крыше, вот так, прямо на крыше, притащив одеяло, бутылку и гитару. Концерт для неба и ветра.
Мы с Т. молча смотрим друг на друга.
Вот какого черта ей вдруг понадобилось, а?..
Достаю рюмки и соль. В тщетной надежде обшариваю холодильник на предмет чего-то…достойного. Соленые огурцы? Овощное рагу? Детские соки? Смешно, в самом-то деле. Достаю сок. Томатный.
Т. выпивает залпом, не морщась. Домашняя девочка. На моей кухне. Текилу.
Ущипните меня.
Выпиваю.
Пусть земля будет…
«Завидую - говорит Т. - как же я тебе завидую. Ты очень, очень спокойна»
Я сажусь на пол и начинаю смеяться..да что там! Ржать я начинаю. В голос. И не остановиться.
Т. смотрит на меня, потом садится рядом и плачет. Надрывно. Утыкаясь лбом мне в плечо.
Мы сидим так минут 10.
И упиваемся этой текилой до состояния полного ахтунга. Догоняемся припасенным мною вином.
Признаемся друг другу во взаимной неприязни.
Я называю ее «Идиоткой, просравшей все в угоду родителям и сытой жизни».
Она меня - попросту «высокомерной стервой»
Около часу ночи мы решили, что надо выпить еще. Т. сделала попытку позвонить охраннику. (который, как оказалось, ждал ее где-то рядом в машине, дабы отвезти домой, когда Принцесса изволит нагуляться в гостях у старой институтской подруги). По мнению Т. охранник должен быстренько метнуться в магазин и притащить нам алкоголя пафосного и вкусного.
По моему мнению…
В общем, мое мнение победило.
Портвейн, известный под названием «Три Топора». Хлебушек чОрненький. Сыр…а, Бог его знает, какой сыр. С дырочками.
«Вот, - говорю. - Это по-диковски.»
«А не пошла бы ты на хуй?» - ответствует Т. и сидит потом в ужасе от произнесенного.
Впервые в жизни, понимаете, впервые! это создание дивное отважилось произнести слово «хуй» при свидетелях.
Спать мы отправились около пяти утра. Рухнув вдвоем на мой видавший виды диван.
Я научила Т. произносить еще некоторые необходимые в нашей жизни слова. Она плакалась мне на свою несложившуюся жизнь с мужем-олигархом. Мне уже не хотелось ее смерти, мне было все равно.
Все-таки, вот почему я поехала в Москву зимой 2005-го?..
Я скучаю, Дик, я очень скучаю по тебе.
Я напоила твою приличную девочку портвейном до состояния «хрю», обозвала дурой и научила ругаться матом.
Она достойно терпела все мои выходки, она принесла текилу и она тоже скучает по тебе, чего уж там.
Мне кажется, глядя на тот караул, который мы устроили - ты гордился нами обеими
Мне почему-то кажется, что останься я в Питере - и Дик бы жил.
Я не люблю панихиды, поминки…речи, традиционно-обязательные воспоминания на публику. Я купила бутылку вина и решила, что ночью, когда детеныш будет крепко спать, я усядусь на кухне, выключу свет, буду курить и пить вино. Красное. Прямо из бутылки. Как мы частенько с Диком проделывали.
Тогда и поговорим. У нас простые диалоги - я говорю вслух, а Дик отвечает мне мысленно из своей Заоблачности.
А около десяти вчера кто-то позвонил в мою дверь.
На пороге стояла Т. Наша маленькая, нежно ненавидимая мною Т. Студенка-отличница, послушная дочь очень обеспеченных родителей. Девочка-со-скрипкой. Девочка - мне-домой-ровно-в-десять.
Девочка, которую так нежно, все то время, пока мы были знакомы - любил Дик.
Бывает же…Дружил - со мной. Трахался - с кем попало. А вот любил - ее.
Девочка Т. Выросла. У нее аккуратная прическа. Маленькие бриллиантики в ушках. До моей обители девочку довез шофер ее мужа. Да, девочка вышла замуж - за очень материально обеспеченного дядю, послушная девочка, я уже говорила. Мама с папой довольны. Никакие творческие голодранцы не просочились в уютный господский быт.
Вообще, сказать, что я удивилась, увидев Т. На пороге своей квартиры - это не сказать ничего.
Я смела надеяться на то, что мы никогда не встретимся, причем, это желание я всегда считала обоюдным.
Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга. Потом я вспомнила, что моя чудесная мама когда-то пыталась привить мне Хорошие манеры, поэтому пригласила Т. зайти, выдала тапочки, провела на кухню и прежде чем закурить - спросила разрешения.
Т. вела себя достойно - от желтеньких резиновых тапочек отказалась, на кошку не наступила,
Заляпанные акварелью столы вежливо не заметила, так же как и чашки, толпой ждущие помывки в раковине. Курить разрешила. Покосилась на мой «Винстон», вытащила из сумочки что-то такое тонкое и пахнущее. Закурила.
«Скажи, ты знаешь, где он похоронен?».
«Господи - думаю - я же убью ее прямо сейчас, прямо здесь, на собственной кухоньке. Эту вот холеную девочку, в кольцах и кашемирах. И Ты поймешь меня, Господи, я даже не сомневаюсь. Потому что…»
Я не успела додумать - почему. Т. протягивала мне бутылку текилы.
«Вы с ним постоянно пили текилу, я знаю»
Я тоже знаю. Пили. Текилу. И виски. И портвейн. Да чего мы только не пили, в самом - то деле. Долгими ночами, сидя вдвоем в баре, устраивая конкурс на « кто-быстрее-посвятит-стихотворение-вон-той-блондинке». Или у кого-то на квартире, распевая блюзы, баллады, авто
рское, а однажды даже Гимн Советского Союза. Или на крыше, вот так, прямо на крыше, притащив одеяло, бутылку и гитару. Концерт для неба и ветра.
Мы с Т. молча смотрим друг на друга.
Вот какого черта ей вдруг понадобилось, а?..
Достаю рюмки и соль. В тщетной надежде обшариваю холодильник на предмет чего-то…достойного. Соленые огурцы? Овощное рагу? Детские соки? Смешно, в самом-то деле. Достаю сок. Томатный.
Т. выпивает залпом, не морщась. Домашняя девочка. На моей кухне. Текилу.
Ущипните меня.
Выпиваю.
Пусть земля будет…
«Завидую - говорит Т. - как же я тебе завидую. Ты очень, очень спокойна»
Я сажусь на пол и начинаю смеяться..да что там! Ржать я начинаю. В голос. И не остановиться.
Т. смотрит на меня, потом садится рядом и плачет. Надрывно. Утыкаясь лбом мне в плечо.
Мы сидим так минут 10.
И упиваемся этой текилой до состояния полного ахтунга. Догоняемся припасенным мною вином.
Признаемся друг другу во взаимной неприязни.
Я называю ее «Идиоткой, просравшей все в угоду родителям и сытой жизни».
Она меня - попросту «высокомерной стервой»
Около часу ночи мы решили, что надо выпить еще. Т. сделала попытку позвонить охраннику. (который, как оказалось, ждал ее где-то рядом в машине, дабы отвезти домой, когда Принцесса изволит нагуляться в гостях у старой институтской подруги). По мнению Т. охранник должен быстренько метнуться в магазин и притащить нам алкоголя пафосного и вкусного.
По моему мнению…
В общем, мое мнение победило.
Портвейн, известный под названием «Три Топора». Хлебушек чОрненький. Сыр…а, Бог его знает, какой сыр. С дырочками.
«Вот, - говорю. - Это по-диковски.»
«А не пошла бы ты на хуй?» - ответствует Т. и сидит потом в ужасе от произнесенного.
Впервые в жизни, понимаете, впервые! это создание дивное отважилось произнести слово «хуй» при свидетелях.
Спать мы отправились около пяти утра. Рухнув вдвоем на мой видавший виды диван.
Я научила Т. произносить еще некоторые необходимые в нашей жизни слова. Она плакалась мне на свою несложившуюся жизнь с мужем-олигархом. Мне уже не хотелось ее смерти, мне было все равно.
Все-таки, вот почему я поехала в Москву зимой 2005-го?..
Я скучаю, Дик, я очень скучаю по тебе.
Я напоила твою приличную девочку портвейном до состояния «хрю», обозвала дурой и научила ругаться матом.
Она достойно терпела все мои выходки, она принесла текилу и она тоже скучает по тебе, чего уж там.
Мне кажется, глядя на тот караул, который мы устроили - ты гордился нами обеими