Собрание интервью с Владимиром Бородой
LIDOVY NОVINY
Четверг 16.9. 1999
Марта ШВАГРОВА
ДОСТАТОЧНО МНЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ, ЧТО БЫ МОГ РАБОТАТЬ говорит в интервью ЛН беженец Владимир Борода, автор книги "Нет героев"
В течении пяти лет без каких-либо личных документов, то есть фактически нелегально проживая за границей, написал сорокачетырехлетний беглец несколько книг. Описывают полученный им опыт: о советском заключении, о жизни хиппи, о нахождении в лагере для беженцев, о новых эмигрантах в конце двадцатого века. Выбрал судьбу человека, который расстался с родной страной, потому что не хотел больше ни когда жить на территории бывшего Советского Союза. В просьбе об азиле было ему отказано, и сейчас он подал апелляцию. Под псевдонимом Владимир Борода только что у него вышла в издательстве "Матя" книга "Нет героев..."
ЛД: Негероическими героями вашей книги люди ожидающие, как вы в свое время, в лагере для беженцев на дальнейшее решение своей судьбы - азил или депортация. Не смотря на горький опыт, который, как ваша книга указывает, вы имеете, хотите остаться в этой стране насовсем?
Если бы не хотел, не готовился бы за пару дней к свадьбе. Не имел я иллюзий, что нас где-то ждут с распростертыми объятиями. Чешская республика точно не богатая страна, которая бы имела средства на то, что бы заботится об беженцах. Не имеет в том опыта, не хватает специалистов и денег. Решение открыть двери беженцам было больше политическое. Так же знаю, как из текста видно, большая часть беженцев не отвечает официальным критериям об политических беженцах для выделения азила - не преследовались на Родине, не были физически или политически уничтожаемы. Но все равно это несчастные люди, которые надеялись что в другом месте, скажем здесь. Могли бы жить лучше. Взяли свои семьи и оправились в долгую дорогу, которая всегда, к сожалению, кончилась в лагере для беженцев. Лично я сам ни хочу ни чего другого, чем мог бы я работать и нормально жить. Вез документов это не получается, а поэтому я вынужден жить на счет своей чешской невесты. В Чешской республике к сожалению не существует статус человека без гражданства, который известен во всех демократических государствах. Даже в Советском Союзе был такой статус.
ЛД: Но несмотря на это вы оттуда убежали...
Не хотел я в той стране жить. Не видел я там ни чего хорошего. Я не говорю об своем шестилетнем лагере, а так же о страданиях, что и дальше несет не прекращаемая система силы, не существует правосудие, чиновники полны высокомерия. Уходил я с твердым мнением, что в той стране нет и еще долго не будет демократии и что в ней нет перспектив для человека рассудительного и творческого. Новости из газет и письма моих приятелей подтверждают мое мнение. Сильно много в России после развала Советского Союза не изменилось.
ЛН: Имеете в виду например условия в тюрьмах и лагерях?
Тоже. Изменилось только сверху. В связи с безработицей не заставляют в лагерях работать. В каждом лагере оборудована комната для оправления культов, общая. В том числе и не для христианских церквей. До мест заключения имеют право приходить духовные лица, не запрещена религиозная литература. И это в общем-то все. Все остальные не человеческие условия содержания заключенных остались прежними, но самое страшное, что там работают все прежние люди, как и раньше. Не прошел ни один судебный процесс ни с одним следователем, ни с одним охранником, не было, что бы хоть одному запретили судом выполнять данную работу. Признаюсь, что пока не написал "Зазаборный роман". В котором описываю пережитое за те шесть лет заключения, постоянно носил в голове все фамилии и случаи заключенных с которыми отбывал наказание, фамилия и описание внешнего вида охранников и судей. Когда книгу дописал, мне стало легче. Мог я уже размышлять и о простых вещах в жизни.
ЛД: Как вы оказался в заключении?
Было это в 1978 году, тогда мне было девятнадцать с половиной. С группой друзей считали мы себя хипами. Не имел я мысли воевать с советской властью или заниматься диссидентской деятельностью. Решили мы печатать отрывки из Декларации прав человека и раскладывать их по почтовым ящикам - девяносто пять процентов тех листовок люди отнесли в КГБ и мы то знали. Понимали мы свою деятельность как насмешку над режимом, не больше. Когда нас арестовали, не были мы испуганы. Больше удивлены. До конца даже по советским законам мы ни чего не совершили, Декларацию подписал и Брежнев. Судили нас по статье 70, "антисоветская агитация и пропаганда." Работники КГБ следили за нами больше пяти месяцев, использовали много фотопленки, бензина, денег и тому подобного, а поэтому должны были показать хоть какой-то результат. Когда нас схватили, не имели против нас ни чего, но наказать нас должны были в любом случае. А та статья всегда пригодится.
ЛН: Говорите, что вы были и остались хиппи. Не старомодно ли это?
Когда меня арестовали, было уже шесть лет, как умер мой отец. Был каменщиком и с великой отечественной войны имел большие проблемы со здоровьем - относился к большой группе беспризорных детей. Мой брат исчез, возможно ему посчастливилось убежать из СССР. Мать после смерти отца сильно изменилась, я ей стал мешать. А так я фактически не имел близких. После возвращения из заключения я был очень близко к жизни на улице и если бы не повстречался бы с людьми, гласящимися к альтернативному образу жизни, точно бы окончил бы свои дни на улице. Знаю, что в шестидесятых было большой модой жить как хиппи. И знаю, что часть людей позднее умерла, часть стала наркоманами, часть отпала после стычек с властью и "нормальными" людьми. Но на собственной шкуре могу подтвердить, что жить хипповым образом жизни идет и сейчас. Только не актуален лозунг "Измени свет!", более актуален "Измени себя!" Живу в равновесии любви и свободы. То равновесии главное - если больше любви, чем свободы, ты толстовец; если больше свободы. чем любви, анархист. Я стараюсь жить в гармонии: не пью крепкие спиртные напитки, не употребляю наркотики, не заставляю Маркету жить со мною, если бы она не хотела, не путаю "фри лав" с "фри секс". А таких людей с моим способом жизни всюду полно; благодаря им я смог прожить без родины и проехать много государств.
ЛН: Как можете путешествовать, если не имеете заграничный паспорт? Раскроете нам эту тайну?
Сказал я это чиновникам вашего МВД, могу сказать и вам. После того, как я нелегально убежал из России, был я во Франции, Германии, в Испании, в Скандинавии и других странах. Вначале мой приятель, словен из Швеции, подарил мне свой паспорт. Что он сказал в посольстве Швеции - не знаю. Когда кончился срок указанный в паспорте, встретился я с чехом живущим в Канаде. Взял я у него на время паспорт, зашел на главный вокзал Амстердама и сделал молодежную карту для скидок. Последние два года я ездил на эту карту. В демократических государствах границы не являются большими барьерами для проезда людей. В тех странах людям больше доверяют. Теперь же, когда я подал апелляцию против решения МВД не давать мне азил, отдал эту карту чиновникам. Думаете это было сильно рано?
ЛН: Не имеете личных документов, не имеете работы, но путешествуете и пишете книги. Было бы это все хоть к чему-нибудь доброму. Ваши тексты больше всего были бы интересны русскому читателю. Не пытались войти в контакт с каким-либо русским издательством?
Ска жу неправдоподобное, но правдивое число - написал я в сто два русских издательства. Но не одно мне не ответило, даже в отрицательно. Говорил я, может быть России больше и нет. Видимо там издатели выдают гарантированные к успеху книги, коммерческую или детективную литературу, как и везде.
ЛН: Может быть вам посчастливится выдать одну из своих следующих книг в переводе, скорей всего пишете новую книгу. Не смотря на то, что вы должны учитывать то, что апелляция вам не поможет в получение азила у чешских учреждений. Что тогда?
Возьмут у меня и тот последний смешной кусок бумаги, который я как ждущий азил получил от МВД. Тем более это очень мало надежный кусок документ. Когда я один раз хотел получить на почте письмо из МВД на этот документ, то смог это сделать только после общения с начальницей почты. МВД такие документы выдает, но забывает послать образцы в различнейшие государственные институты, которые контактируют с беженцами. Когда я решил жениться, убежало шесть месяцев, прежде чем магистрат узнал этот документ за законный для этого. Если у меня заберут и этот документ, буду человеком без идентичности. В России как гражданин я не существую, потому что не прошел регистрацию, нет и ни одной страны, до которой меня могли бы депортировать. Видимо придется мне с моей будущей женой жить так, как жил до сих пор. В идеальном случае что-нибудь издам, но я способен заработать на хлеб и по другому. Умею многое из рукодельных ремесел. Не хотел бы больше, чем возможность легально работать и нормально жить.
ПОДПИСЬ ПОД ФОТО: ВЛАДИМИР БОРОДА (псевдоним) родился в 1958 году в Советском Союзе; русской национальности, его отец был каменщик, мать медсестрой. Концом семидесятых лет был арестован за распространение Декларации прав человека (тунеядство, бродяжничество, антисоветская агитация и пропаганда), и в советских концентрационных лагерях провел шесть лет (1978-1984). Этот горький опыт позднее переработал в книгу "Зазаборный роман. Записки пассажира." в 1993 году убежал из Российской федерации и от той поры живет в Чешской республике. Побывал в лагере для беженцев Червонный Уезд, из чего добыл материал для книги "Нет героев..."(Издательство Матя, 1999). В течении проживания ЧР написал и книгу рассказов с тематикой эмиграции людей с альтернативным образом жизни, принадлежность к которому Борода так же провозглашает, далее саенс-фикшен прозу "Тера Инкогнито", которая очерчивает "будущность" России отделенной от окружающего света непроницаемой стеной, в которой на "дикие" племена доглядывают супермены из ООН. Так же замыслил огромный проект, в котором хотел бы указать контекст разных исторических, экономических, социальных и политических причин, которые привели к революции 1917 года и всему тому, что произошло после ней. В современное время Владимир Борода ждет ответ на свою апелляцию к отказу предоставить статус политического беженца в ЧР. Его просьбу подержал кроме многих других и чешский центр Пэн-клуба. В конце сентября Владимир женится с чешской художницей с Праги.
Вся коллекция вью здесь
Четверг 16.9. 1999
Марта ШВАГРОВА
ДОСТАТОЧНО МНЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ, ЧТО БЫ МОГ РАБОТАТЬ говорит в интервью ЛН беженец Владимир Борода, автор книги "Нет героев"
В течении пяти лет без каких-либо личных документов, то есть фактически нелегально проживая за границей, написал сорокачетырехлетний беглец несколько книг. Описывают полученный им опыт: о советском заключении, о жизни хиппи, о нахождении в лагере для беженцев, о новых эмигрантах в конце двадцатого века. Выбрал судьбу человека, который расстался с родной страной, потому что не хотел больше ни когда жить на территории бывшего Советского Союза. В просьбе об азиле было ему отказано, и сейчас он подал апелляцию. Под псевдонимом Владимир Борода только что у него вышла в издательстве "Матя" книга "Нет героев..."
ЛД: Негероическими героями вашей книги люди ожидающие, как вы в свое время, в лагере для беженцев на дальнейшее решение своей судьбы - азил или депортация. Не смотря на горький опыт, который, как ваша книга указывает, вы имеете, хотите остаться в этой стране насовсем?
Если бы не хотел, не готовился бы за пару дней к свадьбе. Не имел я иллюзий, что нас где-то ждут с распростертыми объятиями. Чешская республика точно не богатая страна, которая бы имела средства на то, что бы заботится об беженцах. Не имеет в том опыта, не хватает специалистов и денег. Решение открыть двери беженцам было больше политическое. Так же знаю, как из текста видно, большая часть беженцев не отвечает официальным критериям об политических беженцах для выделения азила - не преследовались на Родине, не были физически или политически уничтожаемы. Но все равно это несчастные люди, которые надеялись что в другом месте, скажем здесь. Могли бы жить лучше. Взяли свои семьи и оправились в долгую дорогу, которая всегда, к сожалению, кончилась в лагере для беженцев. Лично я сам ни хочу ни чего другого, чем мог бы я работать и нормально жить. Вез документов это не получается, а поэтому я вынужден жить на счет своей чешской невесты. В Чешской республике к сожалению не существует статус человека без гражданства, который известен во всех демократических государствах. Даже в Советском Союзе был такой статус.
ЛД: Но несмотря на это вы оттуда убежали...
Не хотел я в той стране жить. Не видел я там ни чего хорошего. Я не говорю об своем шестилетнем лагере, а так же о страданиях, что и дальше несет не прекращаемая система силы, не существует правосудие, чиновники полны высокомерия. Уходил я с твердым мнением, что в той стране нет и еще долго не будет демократии и что в ней нет перспектив для человека рассудительного и творческого. Новости из газет и письма моих приятелей подтверждают мое мнение. Сильно много в России после развала Советского Союза не изменилось.
ЛН: Имеете в виду например условия в тюрьмах и лагерях?
Тоже. Изменилось только сверху. В связи с безработицей не заставляют в лагерях работать. В каждом лагере оборудована комната для оправления культов, общая. В том числе и не для христианских церквей. До мест заключения имеют право приходить духовные лица, не запрещена религиозная литература. И это в общем-то все. Все остальные не человеческие условия содержания заключенных остались прежними, но самое страшное, что там работают все прежние люди, как и раньше. Не прошел ни один судебный процесс ни с одним следователем, ни с одним охранником, не было, что бы хоть одному запретили судом выполнять данную работу. Признаюсь, что пока не написал "Зазаборный роман". В котором описываю пережитое за те шесть лет заключения, постоянно носил в голове все фамилии и случаи заключенных с которыми отбывал наказание, фамилия и описание внешнего вида охранников и судей. Когда книгу дописал, мне стало легче. Мог я уже размышлять и о простых вещах в жизни.
ЛД: Как вы оказался в заключении?
Было это в 1978 году, тогда мне было девятнадцать с половиной. С группой друзей считали мы себя хипами. Не имел я мысли воевать с советской властью или заниматься диссидентской деятельностью. Решили мы печатать отрывки из Декларации прав человека и раскладывать их по почтовым ящикам - девяносто пять процентов тех листовок люди отнесли в КГБ и мы то знали. Понимали мы свою деятельность как насмешку над режимом, не больше. Когда нас арестовали, не были мы испуганы. Больше удивлены. До конца даже по советским законам мы ни чего не совершили, Декларацию подписал и Брежнев. Судили нас по статье 70, "антисоветская агитация и пропаганда." Работники КГБ следили за нами больше пяти месяцев, использовали много фотопленки, бензина, денег и тому подобного, а поэтому должны были показать хоть какой-то результат. Когда нас схватили, не имели против нас ни чего, но наказать нас должны были в любом случае. А та статья всегда пригодится.
ЛН: Говорите, что вы были и остались хиппи. Не старомодно ли это?
Когда меня арестовали, было уже шесть лет, как умер мой отец. Был каменщиком и с великой отечественной войны имел большие проблемы со здоровьем - относился к большой группе беспризорных детей. Мой брат исчез, возможно ему посчастливилось убежать из СССР. Мать после смерти отца сильно изменилась, я ей стал мешать. А так я фактически не имел близких. После возвращения из заключения я был очень близко к жизни на улице и если бы не повстречался бы с людьми, гласящимися к альтернативному образу жизни, точно бы окончил бы свои дни на улице. Знаю, что в шестидесятых было большой модой жить как хиппи. И знаю, что часть людей позднее умерла, часть стала наркоманами, часть отпала после стычек с властью и "нормальными" людьми. Но на собственной шкуре могу подтвердить, что жить хипповым образом жизни идет и сейчас. Только не актуален лозунг "Измени свет!", более актуален "Измени себя!" Живу в равновесии любви и свободы. То равновесии главное - если больше любви, чем свободы, ты толстовец; если больше свободы. чем любви, анархист. Я стараюсь жить в гармонии: не пью крепкие спиртные напитки, не употребляю наркотики, не заставляю Маркету жить со мною, если бы она не хотела, не путаю "фри лав" с "фри секс". А таких людей с моим способом жизни всюду полно; благодаря им я смог прожить без родины и проехать много государств.
ЛН: Как можете путешествовать, если не имеете заграничный паспорт? Раскроете нам эту тайну?
Сказал я это чиновникам вашего МВД, могу сказать и вам. После того, как я нелегально убежал из России, был я во Франции, Германии, в Испании, в Скандинавии и других странах. Вначале мой приятель, словен из Швеции, подарил мне свой паспорт. Что он сказал в посольстве Швеции - не знаю. Когда кончился срок указанный в паспорте, встретился я с чехом живущим в Канаде. Взял я у него на время паспорт, зашел на главный вокзал Амстердама и сделал молодежную карту для скидок. Последние два года я ездил на эту карту. В демократических государствах границы не являются большими барьерами для проезда людей. В тех странах людям больше доверяют. Теперь же, когда я подал апелляцию против решения МВД не давать мне азил, отдал эту карту чиновникам. Думаете это было сильно рано?
ЛН: Не имеете личных документов, не имеете работы, но путешествуете и пишете книги. Было бы это все хоть к чему-нибудь доброму. Ваши тексты больше всего были бы интересны русскому читателю. Не пытались войти в контакт с каким-либо русским издательством?
Ска жу неправдоподобное, но правдивое число - написал я в сто два русских издательства. Но не одно мне не ответило, даже в отрицательно. Говорил я, может быть России больше и нет. Видимо там издатели выдают гарантированные к успеху книги, коммерческую или детективную литературу, как и везде.
ЛН: Может быть вам посчастливится выдать одну из своих следующих книг в переводе, скорей всего пишете новую книгу. Не смотря на то, что вы должны учитывать то, что апелляция вам не поможет в получение азила у чешских учреждений. Что тогда?
Возьмут у меня и тот последний смешной кусок бумаги, который я как ждущий азил получил от МВД. Тем более это очень мало надежный кусок документ. Когда я один раз хотел получить на почте письмо из МВД на этот документ, то смог это сделать только после общения с начальницей почты. МВД такие документы выдает, но забывает послать образцы в различнейшие государственные институты, которые контактируют с беженцами. Когда я решил жениться, убежало шесть месяцев, прежде чем магистрат узнал этот документ за законный для этого. Если у меня заберут и этот документ, буду человеком без идентичности. В России как гражданин я не существую, потому что не прошел регистрацию, нет и ни одной страны, до которой меня могли бы депортировать. Видимо придется мне с моей будущей женой жить так, как жил до сих пор. В идеальном случае что-нибудь издам, но я способен заработать на хлеб и по другому. Умею многое из рукодельных ремесел. Не хотел бы больше, чем возможность легально работать и нормально жить.
ПОДПИСЬ ПОД ФОТО: ВЛАДИМИР БОРОДА (псевдоним) родился в 1958 году в Советском Союзе; русской национальности, его отец был каменщик, мать медсестрой. Концом семидесятых лет был арестован за распространение Декларации прав человека (тунеядство, бродяжничество, антисоветская агитация и пропаганда), и в советских концентрационных лагерях провел шесть лет (1978-1984). Этот горький опыт позднее переработал в книгу "Зазаборный роман. Записки пассажира." в 1993 году убежал из Российской федерации и от той поры живет в Чешской республике. Побывал в лагере для беженцев Червонный Уезд, из чего добыл материал для книги "Нет героев..."(Издательство Матя, 1999). В течении проживания ЧР написал и книгу рассказов с тематикой эмиграции людей с альтернативным образом жизни, принадлежность к которому Борода так же провозглашает, далее саенс-фикшен прозу "Тера Инкогнито", которая очерчивает "будущность" России отделенной от окружающего света непроницаемой стеной, в которой на "дикие" племена доглядывают супермены из ООН. Так же замыслил огромный проект, в котором хотел бы указать контекст разных исторических, экономических, социальных и политических причин, которые привели к революции 1917 года и всему тому, что произошло после ней. В современное время Владимир Борода ждет ответ на свою апелляцию к отказу предоставить статус политического беженца в ЧР. Его просьбу подержал кроме многих других и чешский центр Пэн-клуба. В конце сентября Владимир женится с чешской художницей с Праги.
Вся коллекция вью здесь