М. Цветаева. «Лицом повёрнутая к Богу»
- Но лица моего не забудь!
- Я его никогда не знал.
М. Цветаева
Не жить, не чувствовать - удел завидный…
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
Микеланджело Буонарроти[1]
Она всё время обращена лицом к любви: ищет её, жаждет её, находит или теряет и снова судорожно ищет. Сколько было искомых, поначалу обнадёживающих, многообещающих встреч, которые в итоге оказывались невстречами - романами с «неплодной смоковницей» по определению Али[2]. Зато сколько найдено прекрасных и точных слов о любви - их ведь надо было добыть из огня, выхватить из обжигающего пламени жизни. «Любить - видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители» - никто другой этого не понял, не нашёл, а ведь крайне важное открытие. Всякий, кто «зрит в корень», согласится: по-настоящему важно лишь то, что задумал Бог. Так она и относилась к окружающим - всматривалась вглубь человека, старалась высмотреть в нём замысел Творца, не очень-то обращая внимание на то, что имелось в наличности. Нравилось ли это людям? - вопрос почти риторический. Пожалуй, за таких людей хорошо скажет не цветаевская, а блоковская подруга, которая гневно писала своему поэту: «Вы смотрите на меня, как на какую-то отвлечённую идею; Вы навоображали про меня всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в вашем воображении, Вы меня, живого человека с живой душой, и не заметили, проглядели. Вы, кажется, даже любили - свою фантазию, свой философский идеал, а я всё ждала, когда же Вы увидите меня, когда поймёте, чего мне нужно, чем я готова отвечать Вам от всей души. Но Вы продолжали фантазировать и философствовать… …Я живой человек и хочу им быть, хотя бы со всеми недостатками; когда же на меня смотрят как на какую-то отвлечённость, хотя бы и идеальнейшую, мне это невыносимо, оскорбительно, чуждо… Вы от жизни тянули меня на какие-то высоты, где мне холодно, страшно и… скучно» (Из неотправленного письма юной Л. Менделеевой А. Блоку).
В этом смысле все поэты схожи: их дар - это крест, который тяжёл настолько, что достаётся и ближним, и дальним, причём дальние порой не на шутку раздражаются. Помнится кто-то из таких говорил, что огрел бы Цветаеву сковородкой по голове, такой невыносимой она ему казалась. Из подобного опыта, видимо, она и говорит: «Я не люблю встреч в жизни - сшибаются лбами. Две глухие стены. Так не проникнешь. Встреча должна быть аркой, ещё лучше - радугой, где под каждым концом - клад… Любовь в нас - как клад, мы о ней ничего не знаем, все дело в случае». И она боится пропустить хотя бы один случай - а вдруг он самый главный? Так она выхватила из потока жизни для себя Рильке и Пастернака - поймала момент, схватила, как любовь, как хайдеггеровское вот-бытие...
Продолжение здесь