О разочаровании
Я пронулся полупростывшим сегодня, с сухим кашлем и насморком, и не собирался никуда выходить, надеясь только на то, что к завтрашнему дню буду способен куда-нибудь вылезти. Ну, не куда-нибудь, а по конкретному адресу к конкретному человеку, но этот пост совсем не о том.
Проснувшись, увидел сообщение от первого контакта у меня во френдлисте: "Я дома. Если возжелаешь увидеться, сделай это сегодня)"
Мы договаривались об этом целый месяц с перебивками то на одно, то на другое, и я решил, что сейчас тот самый, как будто бы в чем-то уже последний момент, когда действительно стоит повидаться.
Выпил чаю с имбирем и медом, побрился и через какое-то время уже был относительно в норме.
Доехал за час. В Дёме ужасно холодно по сравнению с центром из-за ветра.
Пока ехал, подумал, что почему-то прежде ни разу не натыкался на кого-либо из демских знакомых на улице. Забежал в Байрам за сметаной к борщу, вышел и увидел здоровую, высокую женщину в красной куртке, идущую в мою сторону - Жара. Поздоровались, перекинулись парой слов и я пошел дальше. Сильно охуел, пока дошел, так как ледяной ветер задувает под шапку и мне неслабо давило на клапан выпитым на дорожку чаем.
В очередной раз я забыл номер квартиры. Никогда его не помнил и вряд ли могу назвать более двух-трёх раз, когда я, побывав там, подумывал возвращаться уходя оттуда.
За последние полгода, если не больше, разговоры, которые я мог бы обозначить как дежурные, не изменились нисколько. Разве что в этот раз я прервал и попросил сменить тему на ту, которая не касается меня лично и которая могла бы таким образом полезна кому-то, кроме меня. Мне же эти разговоры никогда никакой пользы не приносили и даже напротив. Она немного оскорбилась.
Через какое-то время после этой подножки я поведал немного о том, чем я сейчас занимаюсь, чем увлечен или кем и так далее. Выдал достаточно осторожно, как следует выдавать людям вроде бы близким, но давно уже не тем, кому можно доверять заветное.
После я, как обычно, получил кучу информации о людях, которые вряд ли чем-то интересны мне и с которыми я никак не хочу пересекаться, пусть даже заочно это происходит.
Надо заметить, есть люди, которые любят обсуждать других людей; есть те, кто восстанавливает события прошлой пятницы или пятого класса; есть те, кто обсуждает явления и идеи. Мне приятнее последнее.
Я вспомнил, как вечером седьмого числа я приехал потусоваться с ночевкой, но чуть было не сорвался домой, не прощаясь. У меня был повод - самое идиотское, что вообще можно было услышать, и что я не буду записывать здесь, чтобы, я надеюсь, однажды напрочь забыть и не иметь возможности вспомнить.
В тот момент все довольно явно посыпалось. Я охуел и смеялся. Затем, как я говорю, "крестиком обвел".
В этот раз я не услышал того же самого, но "уезжаю в Краснодар в апреле".
-- Ты будешь писать мне письма?
-- Нет, я же кот.
-- Ты не кот.
-- Готовлюсь им стать.
-- А вот Xxxxxx расплакался в ответ.
Признаюсь, меня можно подловить с мокрыми глазами даже за музыкой, слишком удачно попавшей в момент, но плакать я не умею. Плакать же в такой ситуации я счел бы для себя унизительным.
Я почувствовал примерно то же, что бывает, когда нечаянно уронишь давно уже треснувший стакан. Упал, разбился, вроде жалко, так как привык к нему, но по-хорошему давно пора было его выбросить.
Слушаю этот, как обычно, бойкий галдеж, что-то отвечаю, не особо обращая внимания, что именно я говорю. Отрываюсь от телефона, смотрю ей в глаза и вижу две блестящие стекляшки. Чуть больше года назад там была глубина, в которой можно было видеть отсветы молний, а сейчас просто две блестящие стекляшки, за которыми все те же расщепленные на кучу осколков, но большей частью предсказуемые мысли и реакции. Что-то вроде неисправного робота, которому одна инструкция велит починиться, а другая запрещает всякое вмешательство.
В какой-то момент я все же дал себе вовлечься в разговор, уцепившись за что-то, и стал спрашивать о том, к чему вообще ведёт вся её жизнь, и ведет она совсем не туда, куда моя. Её будущее - это одна сплошная мечта о лучшем настоящем, тогда как моё - бесконечные попытки делать заметные зарубки на деревьях, осознавая, что обратно я этим путем не пойду.
Все произошедшее за вечер я охарактеризовал бы даже не как одно большое разочарование, так как очарование прошло давным давно, оставив за собой неизвестно что, а как досаду и даже в некотором роде скорбь по общему будущему, которое было разбито на две еще шевелящихся, но бесполезных относительно целого половинки.
Когда мы говорили о тех редких людях, с которыми можно остаться навсегда, я копался в телефоне и мне попалась картинка, похожая на "Любовников" из колоды Таро. Между любовниками, окруженными зверями и колоннами, располагался меркуриев Кадуцей над символом знака Близнецов, а вместо ангела гермафродит: два торса - женский и мужской - сходящиеся вместе к тазу и имеющие одну на двоих пару ног; за ними разводит крылья двухглавый орел.
В какой-то момент она предложила массаж. Кажется, это наш главный общий интерес, так как массаж - это то, что было у нас всегда, не приедалось и никогда не становилось хуже. У меня до сих пор стоит купленная для неё прошлой весной бутылка парафинового масла, которая с той поры почти не потратилась. Когда я покупал эту бутылочку, она казалась одной из множества, а стала чуть початым напоминанием о том, что мне есть о чем жалеть.
Я размял её, как мог, и когда мы поменялись местами, она сказала, что отвыкла видеть перед собой такую бледную кожу. Чуть проведя ногтями, удивилась цвету следов на моей коже - они достаточно красные.
Я в свою очередь не могу сказать, привык или отвык, так как не думал об этом, но заметил и не стал говорить о том, что она, будучи у меня в руках, уже не дергает за живое и практически не вызывает никакого желания. У нее все такая же приятная восковая кожа, но и только. Полагаю, это следствие описанного разочарования и даже отвращения.
Год назад она была самой красивой из всех, а теперь она просто красивая из множества красивых. Более того, поминая треснутый стакан, в отличии от прочих, её изъяны мне известны.
Копаясь в телефоне и отвечая сообщения, я стал раздражаться, что не нахожусь дома и не делаю это в комфорте. Это в особенности касалось тех сообщений, которые здесь и сейчас важнее всего написанного и сказанного прежде той, у кого я в этот момент находился.
Поймал себя на том, что хожу с телефоном по комнате туда-сюда, будто готовясь сорваться в любой момент, что я и сделал.
Вокруг скачет её дочь, пришедшая к тому моменту. Сначала она радовалась и стеснялась, но позже, вероятно уловив мое настроение или то, что я намылился сваливать, изменилась в голосе. Мне стало любопытно, как она запомнит меня, и сам вспомнил один почти невнятный случай из своего детства (мне, как и ей сейчас, было3-4 года), когда к отцу в гости пришел друг со своей девушкой. Я подбегал и упирался локтями ей в колени, затянутые в какие-то особенно блестящие колкотки, а отец и его друг шутили по поводу её ног. Я не очень понимал, но улавливал, что улавливают даже домашние животные, насмешку. Зрительный образ и стыд сделали свое дело, отложив во мне небольшой фетишок.
Естественно, далеко не сразу я понял, но, вероятно, благодаря тому, что я помню этот случай, мне проще было понять, как это работает.
Собрался, попрощался неожиданно для себя сухо, как если бы хотел скорее сбежать, скорее дойти до остановки, доехать до дома и оставить всё произошедшее там, откуда сбежал.
Дорожка до остановки сильно завалена снегом и я вспомнил, какими эти места были прошлой весной. В Дёме красиво на мой вкус - напоминает Черниковку, но с чем-то диковатым и болотным, менее городским. Сколько-то раз я действительно был счастлив, возвращаясь этой дорожкой, но не потому, что я возвращаюсь домой, а из-за того, откуда я возвращаюсь. В этот раз я только и думал, что это один из последних, если не самый последний раз, когда я оказываюсь в этих местах, так как у меня больше не будет повода там бывать. Даже попади я в те места, вряд ли мне захочется оказаться в месте, которое еще несет в себе что-то приятное для меня, и таким образом добить последнее ценное из всего, что осталось.