Откуда Дед Мороз появился?
Дед Мороз, ты чей будешь?
Может быть, кто-то удивится, однако наш Дедушка Мороз сроду не состоял в родстве ни с христианскими святыми, ни с американскими пузотерами Сантами. Его генеалогическое древо уходит корнями в самое что ни на есть дремучее идолопоклонство. Славянский фольклор одарил данный неласковый зимний дух обилием характерных прозвищ - Морозко, Студенец, Трескунец, Карачун, Зимник. Сначала никаким альтруизмом сей персонаж никак не страдал, святостью не отличался - холодил людишек почем напрасно, ну и даров, естественно, не даровал. Напротив, ЕГО умилостивляли. Накануне Рождества выходили на порог с ложкой кутьи либо киселя и орали: «Мороз, Мороз! Приходи кисель откушать; Мороз, Мороз! Не бей наш овес (либо какое-нибудь иное посевное растение)!».
В общем, как понимаете, дядькой он был жестоким, холодным и от его нечуткой любви тянуло погибелью. Точнее всего оное обличие оказалось запечатлено в поэме Н. Некрасова «Мороз Красный Нос». Помню, что, в 1-ый раз взявшись за нее, ждала встречи с трогательным рождественским старичком…
«…Не ветер бушует над бором, Не с гор побежали ручьи - Мороз-воевода дозором Обходит владенья свои. Глядит - хорошо ли метели Лесные тропы занесли, И нет ли где трещины, щели, И нет ли где голой земли? Пушисты ли сосен вершины, Красив ли узор на дубах? И крепко ли скованы льдины В великих и малых водах? Идет - по деревьям шагает, Трещит по замерзлой воде, И яркое солнце играет В косматой его бороде…»
«…Не ветер бушует над бором, Не с гор побежали ручьи - Мороз-воевода дозором Обходит владенья свои. Глядит - хорошо ли метели Лесные тропы занесли, И нет ли где трещины, щели, И нет ли где голой земли? Пушисты ли сосен вершины, Красив ли узор на дубах? И крепко ли скованы льдины В великих и малых водах? Идет - по деревьям шагает, Трещит по замерзлой воде, И яркое солнце играет В косматой его бороде…»
А теперь немного подальше:
«…Люблю я в глубоких могилах Покойников в иней рядить, И кровь вымораживать в жилах, И мозг в голове леденить. …Без мелу всю выбелю рожу, А нос запылает огнем, И бороду так приморожу К вожжам - хоть руби топором! Богат я, казны не считаю, А всё не скудеет добро; Я царство мое убираю В алмазы, жемчуг, серебро. Войди в мое царство со мною И будь ты царицею в нем! Поцарствуем славно зимою, А летом глубоко уснем».
Не имеет смысл, вероятно, объясняться, что в детские сборники и хрестоматии попал самый первоначальный кусок, где Мороз выглядит солидным воеводой и волшебником без всяких там криминально-некрофильских замашек. Начал скрашиваться облик Деда Мороза и в сказках. Уже в народной сказке «Морозко» сей белобородый старец, пусть даже и издевается над одинокими девицами, устраивая им тест на морозоустойчивость, в итоге за терпеливость и любезность вознаграждает, а за невоспитанность - наказывает (кара, хотя, вновь более чем строгое). Как говорится: «Строгий, но справедливый».
В 1840 г. князь В. Одоевский публикует еще одну этапную сказку - «Мороз Иванович». В ней образ нашего героя подвергается предстоящей модификации. Тут опять принимут участие две девицы-антагонистки, однако действия развиваются никак не в зимнем лесу, а на дне студеного колодца. 1-ая девушка влезает в данный колодец за упавшим ведром, а в итоге встречает там Мороза Ивановича - статного дедушку с белоснежной бородой («Тряхнет головой - иней сыплется»). Проживает дедушка в ледяном замке, а дремлет на снежных перинах. Гостью он дарами одаривает, однако никак не из-за прекрасные глаза и в том числе и не за воспитанность, а из-за доброкачественное выполнение домашних дел. Ленивая девушка хоть даров и никак не приобретает, однако, в отличие от героини Морозко, домой доезжает живой и невредимой.
Покуда из грозного зимнего «терминатора» мало-помалу выкристаллизовался добродушный дедуля, прошло порядком много лет. А к этому времени и новогодняя елка подоспела. Дело в том, что несмотря на то Петр I и повелел в 1699 г. царской волей «счислять» новый год с 1 января (а не 1 сентября, как было до сего) и разукрашивать дома елками, люди это новшество принял не враз. Поначалу елочные торжества устраивали иностранцы, в основном немцы, а позже как-то и наши втянулись. Только лишь в 1852 году в Петербурге была установлена первая публичная елка! Не удивительно, что на место того, кто стоит под елочкой и дарит подарки на первых порах претендовали западные персонажи - от дедушки Николая до немецкого старого Рупхерта. Немного погодя святые и немцы отпали, и остался вблизи с елкой наш человечище - «истинный славянин». Достойную конкуренцию ему составляли лишь только рождественские ангелочки.
Вобщем, всероссийскую известность Дедушка Мороз завоевал никак не сходу, оставаясь в истоке ХХ в. участником лишь городских пиршеств. Сельское народонаселение справляло Рождество христово сообразно старинке, ограничиваясь церковью и колядками. А тут грянула революция! Однако о русском Деде Морозе в последующий раз...
_______________________________________________________________________
