Командиры-талисманы
У «серых волков» Деница была в ходу идиома «Halsschmerzen», что в дословном переводе означает «боль в горле», аналогичная русскому «головная боль». Именно так подводники именовали некоторых командиров подлодок и вот почему.
Экипаж подлодки - это единый, живой организм, в котором командир - его голова.
Когда в начале войны гросс-адмирал Редер утвердил «тариф» для награждения офицеров-подводников Рыцарским крестом, это казалось хорошим психологическим ходом, стимулировавший командиров ПЛ к нанесению ущерба противнику. Потопив 100 тыс. тонн торгового тоннажа, они могли рассчитывать на высокую награду.
Но у медали две стороны.
Такая планка вызвала к жизни два негативных процесса. Первым стал оверклейм - завышение своих успехов, чтобы достичь заветной «сотни». А вторым стал неоправданный риск, на который порой шел командир, чтобы добиться результата.
Экипажи подлодок хорошо понимали, что означало последнее, так как желающий залезть в пасть к дьяволу может оттуда и не выбраться. Если командир был «помешанным на ордене», то это означало опасность для экипажа, который становился заложником амбиций своего командира. Именно таких офицеров подводники именовали «Halsschmerzen», считая их «головной болью». Поэтому, когда на лодку приходил новый командир, то экипаж сразу оценивал его действия по данному критерию. Умный офицер это понимал и старался завоевать доверие экипажа, демонстрируя в походе не только жажду атаки, но и разум.
Впрочем, если командир был не только храбр, но и везуч, то он становился для своей команды, сродни счастливому талисману. Такими были Петер Кремер и Эрих Топп. Про первого подводники говорили, что если «Али» (прозвище Кремер) на борту, то с ними ничего не случится. К Топпу было подобное отношение. Однажды жена его штурмана Франца Зака попросила мужа быть осторожнее в море, на что Зак, успокаивая супругу, ответил ей: «когда становится опасно, я лезу в карман к своему командиру».
Экипаж подлодки - это единый, живой организм, в котором командир - его голова.
Когда в начале войны гросс-адмирал Редер утвердил «тариф» для награждения офицеров-подводников Рыцарским крестом, это казалось хорошим психологическим ходом, стимулировавший командиров ПЛ к нанесению ущерба противнику. Потопив 100 тыс. тонн торгового тоннажа, они могли рассчитывать на высокую награду.
Но у медали две стороны.
Такая планка вызвала к жизни два негативных процесса. Первым стал оверклейм - завышение своих успехов, чтобы достичь заветной «сотни». А вторым стал неоправданный риск, на который порой шел командир, чтобы добиться результата.
Экипажи подлодок хорошо понимали, что означало последнее, так как желающий залезть в пасть к дьяволу может оттуда и не выбраться. Если командир был «помешанным на ордене», то это означало опасность для экипажа, который становился заложником амбиций своего командира. Именно таких офицеров подводники именовали «Halsschmerzen», считая их «головной болью». Поэтому, когда на лодку приходил новый командир, то экипаж сразу оценивал его действия по данному критерию. Умный офицер это понимал и старался завоевать доверие экипажа, демонстрируя в походе не только жажду атаки, но и разум.
Впрочем, если командир был не только храбр, но и везуч, то он становился для своей команды, сродни счастливому талисману. Такими были Петер Кремер и Эрих Топп. Про первого подводники говорили, что если «Али» (прозвище Кремер) на борту, то с ними ничего не случится. К Топпу было подобное отношение. Однажды жена его штурмана Франца Зака попросила мужа быть осторожнее в море, на что Зак, успокаивая супругу, ответил ей: «когда становится опасно, я лезу в карман к своему командиру».