По дороге с Герцлем. Старый порт Яффо. Чaсть I
"Я - еврей!"
«Герцль нас научил произносить два слова: «я - еврей!», - записал в 1919 году раввин Авраам Элиягу Каплан. - Неужели когда-либо, было такое, чтобы еврей предстал перед европейскими лидерами и на вопрос «кто ты?» отвечал этими двумя словами: - «Я еврей», без всякой добавки: «еврей, но также и немец», «еврей, но заодно и француз»?. Конечно, Мозес Гесс, Пинскер и другие уже старались возродить национальное сознание, но на самом деле в этом не было ничего нового. Наши руководители и учителя научили нас говорить об этом шепотом, между собой. Никто до Герцля не учил нас открыто заявлять в лицо всему миру: Я еврей!»
В последний день апреля, мы с товарищами по перу повторили путь Герцля, по которому он прошел с сионистской делегацией во время пребывания в Эрец-Исраэль в октябре 1898 года.
Пресс-тур был организован и прошел при поддержке проекта "Арцейну"(Моя Страна), за что им низкий поклон.
Я уже обработала и уменьшила снимки, и собралась было написать 1-й пост...как все остановилось. Невероятно мало мы знаем о Герцле! А то, что мы знаем, на самом деле избитые клише. "Борода, сионист, балкон". Ну, может быть еще что-то.
Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что я узнала о нем в последние несколько дней. Мне пришлось перерыть кучу информации, и даже узнать о только что вышедшей книге - 8-летнем исследовательском труде д-ра Ицхака Вайса "Герцль - читаем заново".
И, действительно, моим глазам открылся совершенно другой Герцль.
Талантливый журналист, неутомимый лидер, сплотивший разобщенный еврейский народ. Сентиментальный, чаще всего совершенно одинокий человек, иногда сомневающийся, колеблющийся, но твердо стоящий лишь на одном: идее еврейского государства.
Чтобы понять, что его привело к идее объединения еврейского народа, как Теодор становился Беньямином Зеевом, и что он делал в Эрец-Исраэль, я и написала это репортаж.
Впервые, за 1800 лет, встает еврей, который не только заявляет о праве своего народа на государство - в Земле Израиля, но и увлекает своей идеей миллионы людей, готовых следовать за ним.
Всего лишь мгновение до принятия такого решения отделяет этого человека от….полного разрыва с иудаизмом. В тот момент он оказался в ситуации, которую пережили тысячи его соплеменников западной Европы в конце 19 века. Поиск самопознания, борьба за идентичность еврейского народа вывело этого еврея из состояния отрешенности и ненависти к себе.
В еврейской среде интеллигенции отказывались сотрудничать с ним, указывая на дверь, а иногда и отсылая прямиком на прием к психиатру. Другие называли его фантазером. Но Теодор Герцль не собирался предсказывать будущее, он, лишь, пытался возродить еврейское самосознание и национальную гордость.
Герцль называет себя Колумбом, над которым смеялись матросы. Он знал, что впереди нас ждет Страна, "в которую мы войдем с высоко поднятой головой. Там не будут насмехаться над нашим крючковатым носом, черной бородой или кривоногой походкой. Там, мы, наконец, сможем быть свободным народом в свободной Стране. Там мы получим уважение за наши великие достижения….Таким образом, слово еврей потеряет свой издевательский смысл, а станет обычным названием нации - таким, как немец, англичанин или француз...
Я стал лидером Сионистского движения, хотя никогда к этому не стремился. Я высказывал лишь то, что лежало у меня на сердце. Я всего лишь привел в движение два слова, которые вышли из глубины души и духа - Еврейское государство. Видимо, эта идея бродила во мне подсознательно".
Биньямин Зеев Герцль родился 2 мая 1860 года в Будапеште, второй столице Австро-Венгерской империи, в ассимилированной и процветающей еврейской семье. Его родители поженились по любви, что было редкостью в то время. Отношения между членами семьи были теплыми. Семья Герцль ни в чем не нуждалась, экономическое состояние было отличным, а Яков Герцль считался миллионером, хотя и потерял некоторое кол-во денег на фондовом рынке во времена финансового кризиса в 1873 году, и с тех пор не мог вернуть себе прежний статус.
Яков Герцль
С матерью и старшей сестрой Поулиной
Его дед, Шимон Лейбл Герцль, был религиозным евреем. Он резко критиковал своего сына Якова за то, что тот воспитывает внука по-светски, на немецкой культурой и языке. В детстве, Герцль был одиночкой, и казался старше своего возраста.
Дядя Герцля, Макс, писал о том, как Герцль отмечал свою бар-мицву в главной синагоге на улице Дохань в Будапеште. Он прочитал, как принято, афтару (отрывок из книг пророков, читаемый в шабат после чтения Торы) и произнес речь.
Синагога в которую ходил Герцль
В 18 лет он поступает на юридический факультет Венского университета. И так же, как в средней школе в Будапеште, он сталкивается с антисемитизмом.. Но в Вене антисемитизм приобрел более уродливые черты, в основном, за счет антисемитской деятельности Союза студентов университета. За многие годы, в учебном заведении была создана и хранилась обширная антисемитская литература. В том числе книги Вагнера, Дюринга и Чемберлена. Антисемитизм теперь неотъемлемая часть жизни Герцля. Он часто становится объектом нападок. Так было в юности, когда он столкнулся с антисемитскими инцидентами на улицах, затем в студенческом городке, и, наконец, позже, в должности адвоката.
Теодор Герцль - молодой журналист
В 1881 году Дюринг, преподаватель философии в Берлинском университете, опубликовал книгу, которая считалась классической моделью расистской и антисемитской теории. Согласно этой теории, еврейская проблема не будет решена, даже если все евреи перейдут в христианство, наоборот, крещение даст им возможность проникнуть в политику и культуру коренной высшей нации. Евреи, следует из книги, причина социально-классовых различий: из слепой ненависти к человеческому роду, они сталкивают рабочий класс и
буржуазию, и цель их ясна - разобщение христиан.
Рихард Вагнер, известный немецкий композитор и теоретик, который жил в середине 19 века, широко известный своими антисемитскими высказываниями, как в обществе, так и в написанной им книге "Иудаизм и музыка". По его утверждению, иудеи не в состоянии создать оригинальную композицию, а ведут паразитический образ жизни за счет творчества других людей.
Хьюстон Стюарт Чемберлен, немецкий писатель, англичанин по происхождению, в своей книге "Основы XIX века", "нашел ключ" ко всем историческим и культурным проблемам. Секрет - в чистоте расы. Согласно его теории, только народ с чистой кровью - высшей расы - может внести важный вклад в историю цивилизации. Евреи чужеродны на этой земле, поэтому их влияние на развитие человеческого рода губительно.
Эти публикации были лишь частью антисемитской волны, которая стала постепенно затоплять территорию Европы. В 80-х годах по Европе прошлась волна погромов, которая докатилась до России. В Германии, прошли расистские демонстрации подстрекаемые Адольфом Стеккером, одним из ведущих антисемитских пропагандистов. Пик этой враждебности по отношению к евреям усилилась в 1890-х годах, когда Карл Легер, бешеный антисемит, снова был избран мэром Вены.
В 1881 году Теодор вступает в ассоциацию немецких студентов Албия. После того, как 5 марта 1883 года, во время вечера памяти Вагнера, один из ораторов произносит антисемитскую речь, Герцль, которого на вечере не было, сообщает в письме о своем выходе из ассоциации: «Из ежедневных газет я с огромным сожалением узнал, что вечер памяти Рихарда Вагнера превратился... в антисемитскую демонстрацию. ... Как приверженец свободы я, даже если бы не был евреем, счел бы необходимым осудить цель движения, в которое, похоже, вовлечено мое общество. Молчание - знак согласия!»
Еврейское самосознание Герцля не ждало процесса Дрейфуса, чтобы пробудиться. В достаточно известных отрывках из своего дневника он описывает, как уже «в 1881 или 1882 году, после прочтения книги Дюринга, я (Герцль) обратился к еврейскому вопросу»
В 24 году Герцль становится доктором юридических наук, и короткое время работает в Вене и Зальцбурге. Стать судьей, как он запишет в своем дневнике, ему не светило по причине его еврейства. В Вене бурлила культурная жизнь, а работы по профессии почти не было, и по окончании учебы он начинает писать пьесы. Теодор много путешествует по Европе, и публикует статьи в одной из самой популярной в то время газете Neue Freie Presse. В течение нескольких лет (1884-1891) пишет пьесы и фельетоны, но еврейский вопрос еще не стал для него предметом интереса и темой для творчества. До 30 лет он был известен как драматург и фельетонист.
В июне 1889 года Теодор женится на Джулии Нашауэр, из богатой венской еврейской семьи. С тех пор он посвящает все свое время писательству. Уже во время медового месяца у Герцля появляются проблемы взаимопонимания с женой, которые не исчезнут до самого развода. Между различными кризисами, у пары рождаются трое детей. Старшая Поулина (Тирца), затем сын Ханс (Шимон), и младшая Маргрет-Труди (Фрума).
В 1891 году, после того, как заметки Герцля о поездке по французским Пиренеям вызвали большой интерес в Вене, редактор Neue Freie Presse предложил ему должность репортера в Париже. В то время Париж был крупным культурным центром. Герцль подписывает пятилетний контракт с изданием. Он по-прежнему мечтает стать писателем, а его репортажи из парламента Французской Республики с интересом читают во всей Европе.
В 1894 году он пишет пьесу «Новое гетто», в которой описывает невидимые стены, все еще разделяющее эмансипированного еврея от нееврейского общества. Все это происходит до дела Дрейфуса.
Во время пребывания Герцля в Париже, антисемитизм во Франции только усилился. Там он становится свидетелем антисемитской теории, ранее ему неизвестной. Псевдонаучные расистские публикации, становятся в столице равенства и братства бестселлерами. Евреям ставят в вину тяжелое положение в стране. Герцль надеется, что постановка пьесы поставит еврейский вопрос на повестку дня. Пока он ждет ответ из театра, начинается позорный процесс Альфреда Дрейфуса. 5 января 1895 года, Герцль-журналист присутствует на этой унизительной церемонии. Капитан Дрейфус, единственный офицер еврей во французском генштабе, стал очевидным подозреваемым, когда было обнаружено, что секретные военные документы были украдены для немецкого правительства. Герцль и еврейская община не верят в виновность Дрейфуса, а француз Эмиль Золя пишет гневное эссе "Я обвиняю" в защиту еврея-капитана. Герцль сновится свидетелем травли евреев во время суда над Дрейфусом.
Судебный процесс и разжалование капитана Дрейфуса, не могли на него не повлиять. Но это было скорее одним из этапов в процессе возвращения Герцля к своему народу.
Глубокое проникновение и распространение антисемитизма приводит Герцля к пониманию, что прежние выводы о массовом переходе евреев в христианство, и их "освобождение" от травли антисемитов бессмысленно, и заставляет его пересмотреть о месте евреев в мире. Ему становится ясно: решение еврейского вопроса - не в ассимиляции. Евреи должны покинуть Европу и создать свое собственное государство. В своем дневнике Герцль запишет о крутом повороте своего мировоззрения, который вдохновил его на поиски нового пути.
Герцль начал свою сионистскую деятельность в 1895 году. Он встречается с Максом Нордау, который его поддерживает. В мае 1895 года Герцль встречается с бароном Морисом Хиршем, и обращается к нему за финансовой помощью для дальнейшего развития сионистской идеи. Встреча не удалась, и барон указал Герцлю на дверь. В июне 1895 года он встретился с семьей Ротшильдов для той же цели, и даже написал специальную речь, в надежде, что они помогут ему приобрести землю для строительства поселений в Эрец-Израиль. В июле он возвращается в Вену, на должность литературного редактора. В октябре 1895 года он редактирует свое обращение к Ротшильдам, и называет его Der Judenstaat (Еврейское государство).
В книге, которая была опубликована 14 февраля 1896 года, изложен политический и сионистский план, и предложенное им современное решение еврейского вопроса путем создания суверенного еврейского политического образования. Сюжет книги - это его обращения к богатым евреям, с просьбой пожертвовать средства на создание национального очага в Эрец-Исраэль, основанные на выдержках из его дневника и писем. Книга вызвала значительный общественный интерес. Одни были против этой идеи по религиозным мотивам, которые заявили, что исход в Эрец-Исраэль должен состояться только после прихода Мессии. Другие утверждали, что борьба за политическое образование помешает евреям ассимилироваться в странах рассеяния. Тем не менее, многие назвали эту книгу маяком, они обратились к Герцлю с просьбой возглавить сионистское движение.
Вчера вечером я ужинал с богатым венским евреем-холостяком и плейбоем. Он жаловался на травлю антисемитов. Я задавал вопросы, чтобы разговорить его. Таким образом, я мог бы получить представление о мыслях, которые бродят в богатых головах. Я спросил, готов ли он сделать что-то для решения еврейского вопроса. Должно быть, он решил, что я имел в виду пожертвования, и его ответ был: решительное нет. Я ответил, что речь идет о поездке в Константинополь, например. Он сказал:
- Нет, я не подхожу для таких занятий. Я слишком сильно люблю свои земные блага.
В самом деле, это займет много времени прежде, чем я смогу пробудить евреев из их удобного плена.
(Из дневника Герцля)
«Сионизм есть возвращение к еврейству прежде, чем возвращение в Землю евреев»
Намерения Герцля проявляются с еще большей ясностью на Первом Сионистском конгрессе. В Шабат, предшествующий открытию конгресса, он приходит в базельскую синагогу, где его вызывают к Торе: «Я попросил у товарища, чтобы он меня научил благословениям, и когда я поднялся на биму, я был более напряжен, чем во время всего Конгресса. Несколько слов ивритской брохе («благословение» на идиш - слово, использованное в оригинале самим Герцлем) сжали мне горло больше, чем речи на открытии и закрытии Конгресса...», - пишет Герцль в своем дневнике. В начале вступительной речи на Конгрессе Герцль говорит: «Мы, если можно так сказать, вернулись домой. Сионизм есть возвращение к еврейству прежде, чем возвращение в Землю евреев». Это предложение, пишет в своей книге "Герцль - читаем заново" д-р Вайс, было попросту «забыто» в истории сионизма. Он приводит слова Аарона Маркуса, ортодоксального еврея, друга Герцля, в лице которого Макс Нордау, правая рука Герцля, видел «самую важную личность Конгресса». Маркус писал о книге Герцля: «Ваш великолепный памфлет привел меня в восхищение! Он представляет удар молнии во тьме, охватывающей лагерь ассимилянтов и хасидов, борющихся друг с другом с таким отчаянием».
В своем дневнике Герцль пишет: «Я надеялся, что с (написанием «Нового гетто») еврейская проблематика меня (Герцля) оставит в покое, однако произошло ровно наоборот. Мысль о том, что я должен что-то сделать ради евреев, захватила меня с удвоенной силой. Впервые (со времен детства) я зашел в синагогу на улице Победы (в Париже) - и вновь молитва показалась мне торжественной и трогательной. Многое напомнило мне мою молодость и синагогу на улице Дохань в Пеште».
Главное, что двигало Герцлем, - это еврейский народ, который он «любит всем своим сердцем» и в котором он видит «самую возвышенную цель своей жизни». В июне 1895 г. он пишет в дневнике: «Я часто плачу о страданиях моего народа». В письме, где он описывает свой внутренний переворот, Герцль пишет: «То, что заставляет меня верить, что я создал нечто стоящее, - это тот факт, что я ни секунды не думал о литературе, но только о страдающих людях».
Проект Уганды, в рамках которого Великобритания предлагала Сионистской Организации, вместо желанной Эрец-Исраэль, небольшой кусочек земли в Восточной Африке в районе нынешней столицы Кении, Найроби, очерняет, по всей видимости, память отца-основателя сионизма более, чем что-либо другое. Д-р Вайс посвящает этому вопросу отдельный раздел. Он цитирует письмо, адресованное Герцлем сэру Франсису Монтефиоре, английскому сионистскому лидеру: «После последнего конгресса (VI Сионистского конгресса в августе 1903 г.) распространились самые жестокие заявления, приписывающие мне желание развернуть наше движение спиной к Святой Земле и направить его в сторону Восточной Африки. Нет ничего более отдаленного от истины... Ни одна другая территория не сможет занять то место, которое занимает Палестина как цель наших усилий». Положительное отношение Герцля к английскому предложению Вайс объясняет двумя доводами. Во-первых, проект Уганды является первым официальным предложением, сделанным одной из мировых держав Сионистской Организации. Это было едва ли не первым со времен изгнания признанием еврейского народа в качестве действующего лица на международной арене. Во-вторых, важно помнить, что это предложение рассматривалось после Кишиневского погрома, потрясшего своей жестокостью Герцля и весь еврейский мир. Уганда представляет собой не более чем временное решение для облегчения бедственного положения части еврейского народа. В речи на открытии Шестого Сионистского конгресса Герцль, пишет Вайс, не оставляет на эту тему никакого сомнения: «Это просто немыслимо - чтобы у еврейского народа была какая-либо другая конечная цель, кроме Земли Израиля. И какой бы ни была судьба этого предложения (Уганда), наши взгляды относительно Земли наших отцов останутся нетронутыми. Я позволю себе заявить, что наши взгляды относительно Эрец-Исраэль были представлены членам (английского) кабинета и высшим чиновникам с максимальной откровенностью и во всех подробностях. Это предложение (Уганда) ни в коем случае не заменит Цион. Мы (пока) не в состоянии направить массы (в Землю Израиля), и мы не будем этого делать. Речь идет и может идти только о помощи при попытке разрешить чрезвычайную ситуацию и предотвратить исчезновение рассеянных частей еврейского народа». О полной искренности речи Герцля и его клятвы, произнесенной перед делегатами, свидетельствовал, в том числе Владимир-Зеев Жаботинский, для которого это был первый в жизни Сионистский Конгресс и единственная встреча с Герцлем. Жаботинский, который по свойству своего характера авторитетов не признавал, пишет в «Повести моих дней»: «Из всех встреч в жизни я не помню человека, который бы «произвел на меня впечатление» ни до, ни после Герцля. Только здесь я почувствовал, что стою перед истинным избранником судьбы, пророком и вождем милостью Б-жьей, что полезно даже заблуждаться и ошибаться, следуя за ним. И по сей день чудится мне, что я слышу его звонкий голос, когда он клянется перед нами: «Если я забуду тебя, о Иерусалим...» Я верил его клятве, все мы верили, но голосовал я против...»
В конце 19 века, Германия сблизилась с Османской империей, что оказало благотворное влияние на экономику первой.
В 1898 году кайзер Вильгейм 2-й под видом паломничества в Святую Землю совершает политический вояж в Эрец-Израиль. Он уже знаком с чаяниями сионистов, и считает, что еврейское заселение Эрец-Израиль под покровительством Германии может активизировать немецкое влияние в регионе, который имел гео-политическое значение, благодаря своей близости к недавно открытому Суэцкий канал. А также, может обернуться благом возможность избавиться от евреев, живущих в его стране. На полях доклада, который он получил в отношении сионистского конгресса, Кайзер, известный антисемит, написал: Я в полном согласии с тем, что жиды должны эмигрировать в Палестину. Бедные жиды. Богатые нам и самим нужны. Кайзер уверен: сионистский план может послужить его интересам, и 16 сентября 1898 года Кайзер, посылает депешу немецкому послу в Амстердаме, графу Филиппу Эленбургу с посланием для Герцля. Граф пишет Герцлю: кайзер готов содействовать интересам Сионистского движения и встретиться с делегацией во время своего визита в Палестину.
"Волнение охватило меня до самой последней минуты перед отъездом. После некоторой неопределенности, было решено, что Эли Шнайрер, Давид Вольфсон, адвокат Макс Будхаймер и инженер Зайднер будут сопровождать меня в поездке. В этот раз отрыв от моей семьи будет очень болезненным.
Я мог бы продолжать сидеть в своем красивом доме с моими прекрасными детьми, чьи детские годы пролетают мимо, пока я буду лишен возможности наблюдать волшебные моменты их взросления. И вот, я собираюсь в такой долгий путь, который не лишен риска. Меня даже предупреждают, что кто-то попытается убить меня в Эрец-Исраэль. Но я обязан поехать".
Первая встреча с кайзером Вильгельмом 2-м состоялась 18 октября в Константинополе. Встреча прошла успешно, и в заключении, кайзер обещал рекомендовать турецкому правительству спонсировать компании для еврейских поселений в Палестине.
После первой встречи, Герцль продолжил свой путь в Эрец-Израиль, где он встретится с кайзером еще несколько раз.
26 октября 1998 года сионистская делегация во главе с Беньямином Зеевом Герцлем высаживается в порту Яффы.
Солнечные лучи осветили берег Эрец-Исраэль. Странные и разные чувства вызывает эта земля у разных людей: у старого немецкого священника из Южной Африки, русского мужика из грязного третьего класса, арабов, плывущих с нами из Константинополя, у нас, сионистов, у бедной еврейской женщины из Румынии, спешащей к своей больной дочери в Иерусалим, которая боится, что будет возвращена из-за своего румынского паспорта. (Из дневника Б.З.Герцля. 27.10.1898г.)
Еще за несколько дней до прибытия в Яффу сионистской делегации, прошел слух, что д-р Герцль прибудет в Эрец-Исраэль и вместе со своими друзьями остановится в отеле Каминиц на улице Буструс. …Я, конечно, никогда не забуду ощущение счастья среди евреев Яффо в то время.
Это событие вызвало огромный интерес среди местных жителей-евреев. Были те, кто утверждал, что такой шаг (встретиться с делегацией сионистов) не следует делать в эти дни, когда турецкое правительство пристально следит за еврейскими жителями Яффы, но желание увидеть лидера преодолело все страхи. Я собрал членов нашей ассоциации "Праведное солнце и исцеление в лучах его", и мы все вместе встретились, чтобы обсудить наши действия. После обсуждения было решено, что каждый из нас пойдет домой, переодеться в праздничную одежду, и в назначенный час мы собрались под вывеской гостиницы Каминиц. Мы зашли в небольшой офис покойного теперь уже г-на Каминица и спросили где поселился д-р Герцль. Г-н Каминиц ответил нам, что делегация только что ушла на станцию, чтобы ехать в Иерусалим, и глядя на часы, добавил:
- У вас есть двадцать пять минут, поспешите!
Не теряя ни минуты, мы ринулись на станцию. Мы увидели на перроне ж\д вокзала пятерых человек, одетых в форму хаки, похожих на немецких офицеров. Нам показалось, что они действительно офицеры, и мы остановились, не решаясь приблизиться к ним. В то время, как мы стояли в раздумье, один из них подошел к нам и попросил, евреи ли мы? Мы ответили утвердительно:
- Мы пришли сюда увидеть д-ра Герцля", - ответили ему. Он улыбнулся и сказал по-французски:
- Он стоит перед вами!
И пожал нам всем руки. Я приветствовал его от имени нашей ассоциации на Земле-Израиля, вручил его наш свод законов и представил своих друзей.
Мы побеседовали несколько минут, и делегация поднялась в вагон.
Мы оставались стоять на том же месте, не двигаясь, ожидая пока поезд тронется. Тогда наш лидер обратился к нам:
- Люди, стоящие за забором тоже евреи?
Мы оглянулись назад, и увидели толпу евреев, так же, как и мы пришедших посмотреть на Герцля.
Ответили ему:
- Все евреи!
Тогда он, волнуюсь за них, попросил, чтобы те разошлись. Мы сейчас же поняли смысл его намека, а также волнение за их безопасность, подняли руки в знак прощания, и попросили всех разойтись по домам.
(Из воспоминай Йосефа Элияху Шлуша "Герцль и евреи Яффо")
Яффа произвела на них тяжелое впечатление. При всей красоте местоположения, общий вид города был удручающий. Жалкая гавань, неудобная высадка. Узенькие грязные улицы, в которых спирало дыхание от вони и какого-то тленного могильного запаха. На каждом шагу пестрая восточная нищета. Оборванные турки, грязные арабы, робкие, забитые нуждой евреи вяло, безнадежно бродили по городу, вымаливая подаяние…
(роман-утопия Альтнойланд. Старая-новая страна. Герцль)
Город производил впечатление выдающегося европейского центра какого-нибудь большого итальянского приморского города. Лазурь неба и моря, богатство красок напоминали благословенную Ривьеру. Но здания здесь были красивее, новей, и уличное движение при всем лихорадочном оживлении, не сопровождалось обычным шумом. Отчасти это объяснялось сдержанностью восточных людей, но главным образом тем, что стука колес, топота копыт, окриков кучеров совершенно не слышно было. Мостовые были гладки и ровны, как панели, и автомобили катились почти беззвучно, лишь изредка предупреждая пешеходов сигнальными звонками.
(роман-утопия Альтнойланд. Старая-новая страна. Герцль - 20 лет спустя)
А это незаконная (и это не опечатка) вывеска проекта "Арцейну" и Организации по сохранению национального наследия. Для сохранения ...здания.
Следующая остановка: сельскохозяйственная школа Микве-Исраэль (Надежда Израиля).
Были использованы материалы:
http://www.orot.tv/Article.aspx?id=994
http://hedir.openu.ac.il/kurs/zionizm/herzl.html
http://www.aboutisrael.co.il/
В статье, с любезного разрешения автора Хани Зив, были использованы
выдержки из книги "Герцль сегодня".
http://www3.openu.ac.il/ouweb/owal/new_books1.book_desc?in_mis_cat=94345
ברשימה השתמשתי בחלקים מהספר של חני זיו ויואב גלבר "הרצל עכשיו")
(הרבה תודות לסופרת חני זיו
http://www.herzl.org.il/
http://jhist.org/zion/zion002_2.htm
«Герцль нас научил произносить два слова: «я - еврей!», - записал в 1919 году раввин Авраам Элиягу Каплан. - Неужели когда-либо, было такое, чтобы еврей предстал перед европейскими лидерами и на вопрос «кто ты?» отвечал этими двумя словами: - «Я еврей», без всякой добавки: «еврей, но также и немец», «еврей, но заодно и француз»?. Конечно, Мозес Гесс, Пинскер и другие уже старались возродить национальное сознание, но на самом деле в этом не было ничего нового. Наши руководители и учителя научили нас говорить об этом шепотом, между собой. Никто до Герцля не учил нас открыто заявлять в лицо всему миру: Я еврей!»
В последний день апреля, мы с товарищами по перу повторили путь Герцля, по которому он прошел с сионистской делегацией во время пребывания в Эрец-Исраэль в октябре 1898 года.
Пресс-тур был организован и прошел при поддержке проекта "Арцейну"(Моя Страна), за что им низкий поклон.
Я уже обработала и уменьшила снимки, и собралась было написать 1-й пост...как все остановилось. Невероятно мало мы знаем о Герцле! А то, что мы знаем, на самом деле избитые клише. "Борода, сионист, балкон". Ну, может быть еще что-то.
Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что я узнала о нем в последние несколько дней. Мне пришлось перерыть кучу информации, и даже узнать о только что вышедшей книге - 8-летнем исследовательском труде д-ра Ицхака Вайса "Герцль - читаем заново".
И, действительно, моим глазам открылся совершенно другой Герцль.
Талантливый журналист, неутомимый лидер, сплотивший разобщенный еврейский народ. Сентиментальный, чаще всего совершенно одинокий человек, иногда сомневающийся, колеблющийся, но твердо стоящий лишь на одном: идее еврейского государства.
Чтобы понять, что его привело к идее объединения еврейского народа, как Теодор становился Беньямином Зеевом, и что он делал в Эрец-Исраэль, я и написала это репортаж.
Впервые, за 1800 лет, встает еврей, который не только заявляет о праве своего народа на государство - в Земле Израиля, но и увлекает своей идеей миллионы людей, готовых следовать за ним.
Всего лишь мгновение до принятия такого решения отделяет этого человека от….полного разрыва с иудаизмом. В тот момент он оказался в ситуации, которую пережили тысячи его соплеменников западной Европы в конце 19 века. Поиск самопознания, борьба за идентичность еврейского народа вывело этого еврея из состояния отрешенности и ненависти к себе.
В еврейской среде интеллигенции отказывались сотрудничать с ним, указывая на дверь, а иногда и отсылая прямиком на прием к психиатру. Другие называли его фантазером. Но Теодор Герцль не собирался предсказывать будущее, он, лишь, пытался возродить еврейское самосознание и национальную гордость.
Герцль называет себя Колумбом, над которым смеялись матросы. Он знал, что впереди нас ждет Страна, "в которую мы войдем с высоко поднятой головой. Там не будут насмехаться над нашим крючковатым носом, черной бородой или кривоногой походкой. Там, мы, наконец, сможем быть свободным народом в свободной Стране. Там мы получим уважение за наши великие достижения….Таким образом, слово еврей потеряет свой издевательский смысл, а станет обычным названием нации - таким, как немец, англичанин или француз...
Я стал лидером Сионистского движения, хотя никогда к этому не стремился. Я высказывал лишь то, что лежало у меня на сердце. Я всего лишь привел в движение два слова, которые вышли из глубины души и духа - Еврейское государство. Видимо, эта идея бродила во мне подсознательно".
Биньямин Зеев Герцль родился 2 мая 1860 года в Будапеште, второй столице Австро-Венгерской империи, в ассимилированной и процветающей еврейской семье. Его родители поженились по любви, что было редкостью в то время. Отношения между членами семьи были теплыми. Семья Герцль ни в чем не нуждалась, экономическое состояние было отличным, а Яков Герцль считался миллионером, хотя и потерял некоторое кол-во денег на фондовом рынке во времена финансового кризиса в 1873 году, и с тех пор не мог вернуть себе прежний статус.
Яков Герцль
С матерью и старшей сестрой Поулиной
Его дед, Шимон Лейбл Герцль, был религиозным евреем. Он резко критиковал своего сына Якова за то, что тот воспитывает внука по-светски, на немецкой культурой и языке. В детстве, Герцль был одиночкой, и казался старше своего возраста.
Дядя Герцля, Макс, писал о том, как Герцль отмечал свою бар-мицву в главной синагоге на улице Дохань в Будапеште. Он прочитал, как принято, афтару (отрывок из книг пророков, читаемый в шабат после чтения Торы) и произнес речь.
Синагога в которую ходил Герцль
В 18 лет он поступает на юридический факультет Венского университета. И так же, как в средней школе в Будапеште, он сталкивается с антисемитизмом.. Но в Вене антисемитизм приобрел более уродливые черты, в основном, за счет антисемитской деятельности Союза студентов университета. За многие годы, в учебном заведении была создана и хранилась обширная антисемитская литература. В том числе книги Вагнера, Дюринга и Чемберлена. Антисемитизм теперь неотъемлемая часть жизни Герцля. Он часто становится объектом нападок. Так было в юности, когда он столкнулся с антисемитскими инцидентами на улицах, затем в студенческом городке, и, наконец, позже, в должности адвоката.
Теодор Герцль - молодой журналист
В 1881 году Дюринг, преподаватель философии в Берлинском университете, опубликовал книгу, которая считалась классической моделью расистской и антисемитской теории. Согласно этой теории, еврейская проблема не будет решена, даже если все евреи перейдут в христианство, наоборот, крещение даст им возможность проникнуть в политику и культуру коренной высшей нации. Евреи, следует из книги, причина социально-классовых различий: из слепой ненависти к человеческому роду, они сталкивают рабочий класс и
буржуазию, и цель их ясна - разобщение христиан.
Рихард Вагнер, известный немецкий композитор и теоретик, который жил в середине 19 века, широко известный своими антисемитскими высказываниями, как в обществе, так и в написанной им книге "Иудаизм и музыка". По его утверждению, иудеи не в состоянии создать оригинальную композицию, а ведут паразитический образ жизни за счет творчества других людей.
Хьюстон Стюарт Чемберлен, немецкий писатель, англичанин по происхождению, в своей книге "Основы XIX века", "нашел ключ" ко всем историческим и культурным проблемам. Секрет - в чистоте расы. Согласно его теории, только народ с чистой кровью - высшей расы - может внести важный вклад в историю цивилизации. Евреи чужеродны на этой земле, поэтому их влияние на развитие человеческого рода губительно.
Эти публикации были лишь частью антисемитской волны, которая стала постепенно затоплять территорию Европы. В 80-х годах по Европе прошлась волна погромов, которая докатилась до России. В Германии, прошли расистские демонстрации подстрекаемые Адольфом Стеккером, одним из ведущих антисемитских пропагандистов. Пик этой враждебности по отношению к евреям усилилась в 1890-х годах, когда Карл Легер, бешеный антисемит, снова был избран мэром Вены.
В 1881 году Теодор вступает в ассоциацию немецких студентов Албия. После того, как 5 марта 1883 года, во время вечера памяти Вагнера, один из ораторов произносит антисемитскую речь, Герцль, которого на вечере не было, сообщает в письме о своем выходе из ассоциации: «Из ежедневных газет я с огромным сожалением узнал, что вечер памяти Рихарда Вагнера превратился... в антисемитскую демонстрацию. ... Как приверженец свободы я, даже если бы не был евреем, счел бы необходимым осудить цель движения, в которое, похоже, вовлечено мое общество. Молчание - знак согласия!»
Еврейское самосознание Герцля не ждало процесса Дрейфуса, чтобы пробудиться. В достаточно известных отрывках из своего дневника он описывает, как уже «в 1881 или 1882 году, после прочтения книги Дюринга, я (Герцль) обратился к еврейскому вопросу»
В 24 году Герцль становится доктором юридических наук, и короткое время работает в Вене и Зальцбурге. Стать судьей, как он запишет в своем дневнике, ему не светило по причине его еврейства. В Вене бурлила культурная жизнь, а работы по профессии почти не было, и по окончании учебы он начинает писать пьесы. Теодор много путешествует по Европе, и публикует статьи в одной из самой популярной в то время газете Neue Freie Presse. В течение нескольких лет (1884-1891) пишет пьесы и фельетоны, но еврейский вопрос еще не стал для него предметом интереса и темой для творчества. До 30 лет он был известен как драматург и фельетонист.
В июне 1889 года Теодор женится на Джулии Нашауэр, из богатой венской еврейской семьи. С тех пор он посвящает все свое время писательству. Уже во время медового месяца у Герцля появляются проблемы взаимопонимания с женой, которые не исчезнут до самого развода. Между различными кризисами, у пары рождаются трое детей. Старшая Поулина (Тирца), затем сын Ханс (Шимон), и младшая Маргрет-Труди (Фрума).
В 1891 году, после того, как заметки Герцля о поездке по французским Пиренеям вызвали большой интерес в Вене, редактор Neue Freie Presse предложил ему должность репортера в Париже. В то время Париж был крупным культурным центром. Герцль подписывает пятилетний контракт с изданием. Он по-прежнему мечтает стать писателем, а его репортажи из парламента Французской Республики с интересом читают во всей Европе.
В 1894 году он пишет пьесу «Новое гетто», в которой описывает невидимые стены, все еще разделяющее эмансипированного еврея от нееврейского общества. Все это происходит до дела Дрейфуса.
Во время пребывания Герцля в Париже, антисемитизм во Франции только усилился. Там он становится свидетелем антисемитской теории, ранее ему неизвестной. Псевдонаучные расистские публикации, становятся в столице равенства и братства бестселлерами. Евреям ставят в вину тяжелое положение в стране. Герцль надеется, что постановка пьесы поставит еврейский вопрос на повестку дня. Пока он ждет ответ из театра, начинается позорный процесс Альфреда Дрейфуса. 5 января 1895 года, Герцль-журналист присутствует на этой унизительной церемонии. Капитан Дрейфус, единственный офицер еврей во французском генштабе, стал очевидным подозреваемым, когда было обнаружено, что секретные военные документы были украдены для немецкого правительства. Герцль и еврейская община не верят в виновность Дрейфуса, а француз Эмиль Золя пишет гневное эссе "Я обвиняю" в защиту еврея-капитана. Герцль сновится свидетелем травли евреев во время суда над Дрейфусом.
Судебный процесс и разжалование капитана Дрейфуса, не могли на него не повлиять. Но это было скорее одним из этапов в процессе возвращения Герцля к своему народу.
Глубокое проникновение и распространение антисемитизма приводит Герцля к пониманию, что прежние выводы о массовом переходе евреев в христианство, и их "освобождение" от травли антисемитов бессмысленно, и заставляет его пересмотреть о месте евреев в мире. Ему становится ясно: решение еврейского вопроса - не в ассимиляции. Евреи должны покинуть Европу и создать свое собственное государство. В своем дневнике Герцль запишет о крутом повороте своего мировоззрения, который вдохновил его на поиски нового пути.
Герцль начал свою сионистскую деятельность в 1895 году. Он встречается с Максом Нордау, который его поддерживает. В мае 1895 года Герцль встречается с бароном Морисом Хиршем, и обращается к нему за финансовой помощью для дальнейшего развития сионистской идеи. Встреча не удалась, и барон указал Герцлю на дверь. В июне 1895 года он встретился с семьей Ротшильдов для той же цели, и даже написал специальную речь, в надежде, что они помогут ему приобрести землю для строительства поселений в Эрец-Израиль. В июле он возвращается в Вену, на должность литературного редактора. В октябре 1895 года он редактирует свое обращение к Ротшильдам, и называет его Der Judenstaat (Еврейское государство).
В книге, которая была опубликована 14 февраля 1896 года, изложен политический и сионистский план, и предложенное им современное решение еврейского вопроса путем создания суверенного еврейского политического образования. Сюжет книги - это его обращения к богатым евреям, с просьбой пожертвовать средства на создание национального очага в Эрец-Исраэль, основанные на выдержках из его дневника и писем. Книга вызвала значительный общественный интерес. Одни были против этой идеи по религиозным мотивам, которые заявили, что исход в Эрец-Исраэль должен состояться только после прихода Мессии. Другие утверждали, что борьба за политическое образование помешает евреям ассимилироваться в странах рассеяния. Тем не менее, многие назвали эту книгу маяком, они обратились к Герцлю с просьбой возглавить сионистское движение.
Вчера вечером я ужинал с богатым венским евреем-холостяком и плейбоем. Он жаловался на травлю антисемитов. Я задавал вопросы, чтобы разговорить его. Таким образом, я мог бы получить представление о мыслях, которые бродят в богатых головах. Я спросил, готов ли он сделать что-то для решения еврейского вопроса. Должно быть, он решил, что я имел в виду пожертвования, и его ответ был: решительное нет. Я ответил, что речь идет о поездке в Константинополь, например. Он сказал:
- Нет, я не подхожу для таких занятий. Я слишком сильно люблю свои земные блага.
В самом деле, это займет много времени прежде, чем я смогу пробудить евреев из их удобного плена.
(Из дневника Герцля)
«Сионизм есть возвращение к еврейству прежде, чем возвращение в Землю евреев»
Намерения Герцля проявляются с еще большей ясностью на Первом Сионистском конгрессе. В Шабат, предшествующий открытию конгресса, он приходит в базельскую синагогу, где его вызывают к Торе: «Я попросил у товарища, чтобы он меня научил благословениям, и когда я поднялся на биму, я был более напряжен, чем во время всего Конгресса. Несколько слов ивритской брохе («благословение» на идиш - слово, использованное в оригинале самим Герцлем) сжали мне горло больше, чем речи на открытии и закрытии Конгресса...», - пишет Герцль в своем дневнике. В начале вступительной речи на Конгрессе Герцль говорит: «Мы, если можно так сказать, вернулись домой. Сионизм есть возвращение к еврейству прежде, чем возвращение в Землю евреев». Это предложение, пишет в своей книге "Герцль - читаем заново" д-р Вайс, было попросту «забыто» в истории сионизма. Он приводит слова Аарона Маркуса, ортодоксального еврея, друга Герцля, в лице которого Макс Нордау, правая рука Герцля, видел «самую важную личность Конгресса». Маркус писал о книге Герцля: «Ваш великолепный памфлет привел меня в восхищение! Он представляет удар молнии во тьме, охватывающей лагерь ассимилянтов и хасидов, борющихся друг с другом с таким отчаянием».
В своем дневнике Герцль пишет: «Я надеялся, что с (написанием «Нового гетто») еврейская проблематика меня (Герцля) оставит в покое, однако произошло ровно наоборот. Мысль о том, что я должен что-то сделать ради евреев, захватила меня с удвоенной силой. Впервые (со времен детства) я зашел в синагогу на улице Победы (в Париже) - и вновь молитва показалась мне торжественной и трогательной. Многое напомнило мне мою молодость и синагогу на улице Дохань в Пеште».
Главное, что двигало Герцлем, - это еврейский народ, который он «любит всем своим сердцем» и в котором он видит «самую возвышенную цель своей жизни». В июне 1895 г. он пишет в дневнике: «Я часто плачу о страданиях моего народа». В письме, где он описывает свой внутренний переворот, Герцль пишет: «То, что заставляет меня верить, что я создал нечто стоящее, - это тот факт, что я ни секунды не думал о литературе, но только о страдающих людях».
Проект Уганды, в рамках которого Великобритания предлагала Сионистской Организации, вместо желанной Эрец-Исраэль, небольшой кусочек земли в Восточной Африке в районе нынешней столицы Кении, Найроби, очерняет, по всей видимости, память отца-основателя сионизма более, чем что-либо другое. Д-р Вайс посвящает этому вопросу отдельный раздел. Он цитирует письмо, адресованное Герцлем сэру Франсису Монтефиоре, английскому сионистскому лидеру: «После последнего конгресса (VI Сионистского конгресса в августе 1903 г.) распространились самые жестокие заявления, приписывающие мне желание развернуть наше движение спиной к Святой Земле и направить его в сторону Восточной Африки. Нет ничего более отдаленного от истины... Ни одна другая территория не сможет занять то место, которое занимает Палестина как цель наших усилий». Положительное отношение Герцля к английскому предложению Вайс объясняет двумя доводами. Во-первых, проект Уганды является первым официальным предложением, сделанным одной из мировых держав Сионистской Организации. Это было едва ли не первым со времен изгнания признанием еврейского народа в качестве действующего лица на международной арене. Во-вторых, важно помнить, что это предложение рассматривалось после Кишиневского погрома, потрясшего своей жестокостью Герцля и весь еврейский мир. Уганда представляет собой не более чем временное решение для облегчения бедственного положения части еврейского народа. В речи на открытии Шестого Сионистского конгресса Герцль, пишет Вайс, не оставляет на эту тему никакого сомнения: «Это просто немыслимо - чтобы у еврейского народа была какая-либо другая конечная цель, кроме Земли Израиля. И какой бы ни была судьба этого предложения (Уганда), наши взгляды относительно Земли наших отцов останутся нетронутыми. Я позволю себе заявить, что наши взгляды относительно Эрец-Исраэль были представлены членам (английского) кабинета и высшим чиновникам с максимальной откровенностью и во всех подробностях. Это предложение (Уганда) ни в коем случае не заменит Цион. Мы (пока) не в состоянии направить массы (в Землю Израиля), и мы не будем этого делать. Речь идет и может идти только о помощи при попытке разрешить чрезвычайную ситуацию и предотвратить исчезновение рассеянных частей еврейского народа». О полной искренности речи Герцля и его клятвы, произнесенной перед делегатами, свидетельствовал, в том числе Владимир-Зеев Жаботинский, для которого это был первый в жизни Сионистский Конгресс и единственная встреча с Герцлем. Жаботинский, который по свойству своего характера авторитетов не признавал, пишет в «Повести моих дней»: «Из всех встреч в жизни я не помню человека, который бы «произвел на меня впечатление» ни до, ни после Герцля. Только здесь я почувствовал, что стою перед истинным избранником судьбы, пророком и вождем милостью Б-жьей, что полезно даже заблуждаться и ошибаться, следуя за ним. И по сей день чудится мне, что я слышу его звонкий голос, когда он клянется перед нами: «Если я забуду тебя, о Иерусалим...» Я верил его клятве, все мы верили, но голосовал я против...»
В конце 19 века, Германия сблизилась с Османской империей, что оказало благотворное влияние на экономику первой.
В 1898 году кайзер Вильгейм 2-й под видом паломничества в Святую Землю совершает политический вояж в Эрец-Израиль. Он уже знаком с чаяниями сионистов, и считает, что еврейское заселение Эрец-Израиль под покровительством Германии может активизировать немецкое влияние в регионе, который имел гео-политическое значение, благодаря своей близости к недавно открытому Суэцкий канал. А также, может обернуться благом возможность избавиться от евреев, живущих в его стране. На полях доклада, который он получил в отношении сионистского конгресса, Кайзер, известный антисемит, написал: Я в полном согласии с тем, что жиды должны эмигрировать в Палестину. Бедные жиды. Богатые нам и самим нужны. Кайзер уверен: сионистский план может послужить его интересам, и 16 сентября 1898 года Кайзер, посылает депешу немецкому послу в Амстердаме, графу Филиппу Эленбургу с посланием для Герцля. Граф пишет Герцлю: кайзер готов содействовать интересам Сионистского движения и встретиться с делегацией во время своего визита в Палестину.
"Волнение охватило меня до самой последней минуты перед отъездом. После некоторой неопределенности, было решено, что Эли Шнайрер, Давид Вольфсон, адвокат Макс Будхаймер и инженер Зайднер будут сопровождать меня в поездке. В этот раз отрыв от моей семьи будет очень болезненным.
Я мог бы продолжать сидеть в своем красивом доме с моими прекрасными детьми, чьи детские годы пролетают мимо, пока я буду лишен возможности наблюдать волшебные моменты их взросления. И вот, я собираюсь в такой долгий путь, который не лишен риска. Меня даже предупреждают, что кто-то попытается убить меня в Эрец-Исраэль. Но я обязан поехать".
Первая встреча с кайзером Вильгельмом 2-м состоялась 18 октября в Константинополе. Встреча прошла успешно, и в заключении, кайзер обещал рекомендовать турецкому правительству спонсировать компании для еврейских поселений в Палестине.
После первой встречи, Герцль продолжил свой путь в Эрец-Израиль, где он встретится с кайзером еще несколько раз.
26 октября 1998 года сионистская делегация во главе с Беньямином Зеевом Герцлем высаживается в порту Яффы.
Солнечные лучи осветили берег Эрец-Исраэль. Странные и разные чувства вызывает эта земля у разных людей: у старого немецкого священника из Южной Африки, русского мужика из грязного третьего класса, арабов, плывущих с нами из Константинополя, у нас, сионистов, у бедной еврейской женщины из Румынии, спешащей к своей больной дочери в Иерусалим, которая боится, что будет возвращена из-за своего румынского паспорта. (Из дневника Б.З.Герцля. 27.10.1898г.)
Еще за несколько дней до прибытия в Яффу сионистской делегации, прошел слух, что д-р Герцль прибудет в Эрец-Исраэль и вместе со своими друзьями остановится в отеле Каминиц на улице Буструс. …Я, конечно, никогда не забуду ощущение счастья среди евреев Яффо в то время.
Это событие вызвало огромный интерес среди местных жителей-евреев. Были те, кто утверждал, что такой шаг (встретиться с делегацией сионистов) не следует делать в эти дни, когда турецкое правительство пристально следит за еврейскими жителями Яффы, но желание увидеть лидера преодолело все страхи. Я собрал членов нашей ассоциации "Праведное солнце и исцеление в лучах его", и мы все вместе встретились, чтобы обсудить наши действия. После обсуждения было решено, что каждый из нас пойдет домой, переодеться в праздничную одежду, и в назначенный час мы собрались под вывеской гостиницы Каминиц. Мы зашли в небольшой офис покойного теперь уже г-на Каминица и спросили где поселился д-р Герцль. Г-н Каминиц ответил нам, что делегация только что ушла на станцию, чтобы ехать в Иерусалим, и глядя на часы, добавил:
- У вас есть двадцать пять минут, поспешите!
Не теряя ни минуты, мы ринулись на станцию. Мы увидели на перроне ж\д вокзала пятерых человек, одетых в форму хаки, похожих на немецких офицеров. Нам показалось, что они действительно офицеры, и мы остановились, не решаясь приблизиться к ним. В то время, как мы стояли в раздумье, один из них подошел к нам и попросил, евреи ли мы? Мы ответили утвердительно:
- Мы пришли сюда увидеть д-ра Герцля", - ответили ему. Он улыбнулся и сказал по-французски:
- Он стоит перед вами!
И пожал нам всем руки. Я приветствовал его от имени нашей ассоциации на Земле-Израиля, вручил его наш свод законов и представил своих друзей.
Мы побеседовали несколько минут, и делегация поднялась в вагон.
Мы оставались стоять на том же месте, не двигаясь, ожидая пока поезд тронется. Тогда наш лидер обратился к нам:
- Люди, стоящие за забором тоже евреи?
Мы оглянулись назад, и увидели толпу евреев, так же, как и мы пришедших посмотреть на Герцля.
Ответили ему:
- Все евреи!
Тогда он, волнуюсь за них, попросил, чтобы те разошлись. Мы сейчас же поняли смысл его намека, а также волнение за их безопасность, подняли руки в знак прощания, и попросили всех разойтись по домам.
(Из воспоминай Йосефа Элияху Шлуша "Герцль и евреи Яффо")
Яффа произвела на них тяжелое впечатление. При всей красоте местоположения, общий вид города был удручающий. Жалкая гавань, неудобная высадка. Узенькие грязные улицы, в которых спирало дыхание от вони и какого-то тленного могильного запаха. На каждом шагу пестрая восточная нищета. Оборванные турки, грязные арабы, робкие, забитые нуждой евреи вяло, безнадежно бродили по городу, вымаливая подаяние…
(роман-утопия Альтнойланд. Старая-новая страна. Герцль)
Город производил впечатление выдающегося европейского центра какого-нибудь большого итальянского приморского города. Лазурь неба и моря, богатство красок напоминали благословенную Ривьеру. Но здания здесь были красивее, новей, и уличное движение при всем лихорадочном оживлении, не сопровождалось обычным шумом. Отчасти это объяснялось сдержанностью восточных людей, но главным образом тем, что стука колес, топота копыт, окриков кучеров совершенно не слышно было. Мостовые были гладки и ровны, как панели, и автомобили катились почти беззвучно, лишь изредка предупреждая пешеходов сигнальными звонками.
(роман-утопия Альтнойланд. Старая-новая страна. Герцль - 20 лет спустя)
А это незаконная (и это не опечатка) вывеска проекта "Арцейну" и Организации по сохранению национального наследия. Для сохранения ...здания.
Следующая остановка: сельскохозяйственная школа Микве-Исраэль (Надежда Израиля).
Были использованы материалы:
http://www.orot.tv/Article.aspx?id=994
http://hedir.openu.ac.il/kurs/zionizm/herzl.html
http://www.aboutisrael.co.il/
В статье, с любезного разрешения автора Хани Зив, были использованы
выдержки из книги "Герцль сегодня".
http://www3.openu.ac.il/ouweb/owal/new_books1.book_desc?in_mis_cat=94345
ברשימה השתמשתי בחלקים מהספר של חני זיו ויואב גלבר "הרצל עכשיו")
(הרבה תודות לסופרת חני זיו
http://www.herzl.org.il/
http://jhist.org/zion/zion002_2.htm