Дороги или Сказка о "крестном отце" из Галилеи
Мы поехали. За окном жара, почти что гриль, да такая, что следующая впереди машина кажется миражом. Где-то через час, мне показалось, радио самовключилось, да так, будто его пеленгуют враги - оказалось, взбунтовался желудок. Первой высунулась из машины правая нога, жарко, но кушать все равно хочется. Пришлось марш-броском десантироваться в придорожный торговый центр. То-ли жара, то-ли люди на переферии спокойнее тех, кто в центре-без-перерыва, но все двигались медленно и важно. Время там не спешит, как у нас.
Я не в первый раз еду на север, но все же не могла отвести взгляд от окна. Прибрежно-морской пейсаж сменялся зеленой равниной, та, в свою очередь желтыми сахарными горками с редкими кочками, на смену которым спешили зеленые горбы холмов, приплюсные древними развалинами, или просто тяжелыми старыми камнями...чтобы тонкие молодые ели не зацепились за случайное облако и не улетели навстречу ветру.
Когда-то здесь не было асфальта, да некоторых дорог и вовсе не существовало. Дороги прокладывают люди. Когда некоторые уходят, их место на дороге занимают ели, или кипарисы, или высокая колючая трава.
Когда-то, еще в начале позапрошлого века, когда в Эрец-Исраэль был больше похож за заброшенный археологический участок, а племена бедуинов могли в одночасье подняться и узкими пыльными тропами медленно, как верблюд пережевывает свою жвачку, брести из Страны Нила на север.
Бедуинское племя Хавара осело в долине Хефер. Это сейчас Эмек-Хефер, а в те времена, как ослика назовешь, так он и понесет свою ношу. Место, где осели бедуины, так и назвали Вади Хаварит.
Акил-ага, сын своего племени, в юности был беспощадным разбойником, но с годами перестал обращаться со своими жертвам жестоко. А за небольшое подходящее вознаграждение даже защищал их от «конкурентов».
Турки, правившие в то время, наказывали его не раз, одновременно используя влияние и «таланты» этого бедуинского шейха, возлагая на него задачи по сохранению порядка и решению конфликтов.
Десятки лет Акил-ага был всемогущим правителем севера страны, вместе с этим, в некоторые периоды, благосклонность османских правителей отворачивалась от него, обретая черты тюремной решетки.
Известный исследователь того времени, англичанин Генри Бейкер, который был знаком с Акил-ага в 60-х годах 19 ст., писал после посещения «штаба» у горы Табор:
- Он поддерживает порядок в округе уже более 30 лет, где все зовут его Правителем Табора. Но когда турки решают, что вполне могут обойтись без него, его выгоняют из страны или в пустыню, порядок ломается (может и не без помощи его приближенных) его призывают вернуться. Он тут же седлает лошадь и возвращается ночью.
Акил-ага был настоящим дипломатом: у него очень хорошо получалось завязывать полезные связи с иностранцами, посещающих страну. Последние знали, что им будет «полезно» знакомство с шейхом, который защитит их от всего плохого. Крыша, конечно же, должна быть щедро оплачена, а в свою очередь, шейх предоставлял свое полное покровительство. Случай, происшедший с капитаном Линчем, только подтвердил это.
В 1848 году в страну прибыла американская делегация, во главе с морским офицером Линчем, исследовать реку Иордан и Мертвое море. Акил-ага предложил г-ну Линчу свои «добрые услуги». Американец дал положительный ответ и предпочел шейха остальным местным «крестным отцам» и соседних стран. Один из отверженных решил отомстить Линчу.
На американцев, мирно ведущих исследовательские работы в долине Иордана, напало конкурирующее с Акил-агой бедуинское племя, но к счастью, вовремя прибывший на помощь шейх спас их, иначе, завершение этого исследования было бы плохим и горьким.
Этот случай получил самую широкую огласку в западных газетах - так Акил-ага прославился.
Всяк прибывший в страну гость хлопотал о встрече со знаменитым шейхом. Одним из них был британский принц Альберт Эдуард, сын королевы Виктории, будущий король Эдуард 7-ой. В 1862 году, во время своего визита, по дороге из Иерусалима в Дамаск, принц гостил в бедуинском шатре «Владыки Табора». Знающие люди говорили, что, таким образом, обеспечил принц безопасность себе и своим спутникам по всему северному пути следования.
Турки не раз использовали шейха для «сведения счетов» между племенами. В 1852 году, во время восстания друзов в Башане, он был послан навести порядок. И сразу же после - отправлен в тюрьму. Через некоторое время был освобожден и возвращен на прежнюю должность.
Спустя пять лет, в его «карьере» был еще один трудный экзамен - на этот раз, против его 200 воинов, выступили 700 курдов из района Тверии. В бою под Карней Хитин, не дрогнула рука шейха, навсегда укрепившая его власть на севере страны.
Как и любой «крестный отец», он собирал тяжелые налоги с богачей, в то время как бедняки находили понимание, доброту сердца и широту души. (Ну, чем не арабский Робин Гуд?) Он защищал бедные селения в Исраиэльской долине, от бедуинских племен, которые громили их, забирая урожаи.
Еще раз его имя всплыло у всех на устах, когда он защищал притесняемые нацменьшинства во время резни христиан в Ливане, в1860 году. В религиозном конфликте погибли тогда тысячи христиан-маронитов, и было опасение, что беспорядки перекинутся в Эрец-Исраэль, в результате, пострадают и христиане, и евреи.
Решение Акил-ага прозвучало словно приговор суда:
- Не причинять вреда кому бы то ни было, какой бы веры не был человек.
Первый, кто тронет пальцем христианина или еврея, умрет от моего меча.
Мятеж южнее Ливана не распространился, благодаря «хорошему заграждению» который Акил-ага воздвиг вокруг евреев и христиан.
В те далекие времена у евреев не было защитников в мире, которых бы тронул поступок шейха, но не так это было у христиан.
Беспорядки и резня маронитов взволновали весь христианский мир. Акил-ага в рассказах прибывших с Востока, выглядел героем из легенды.
Специальный военный корабль Наполеона 3-го доставил в порт Хайфы Орден Почетного Легиона. Акил-ага пригласили на корабль, где ему и был вручен Орден.
Так, во второй раз за последнюю дюжину лет, шейх купался в лучах славы - его именем пестрели заголовки всех газет.
До конца своих дней, а умер шейх в 1870 году, исполнял он закон, одновременно его нарушая.
Вот такая история вспомнилась мне по дороге.