Весна в Непале. Лхоцзе. К вершине. Восхождение с видом на Эверест.
Ну, вот мы и добрались до главного дня моего путешествия к вершине Лхоцзе - до дня, когда мы поднимались на вершину, поднимаясь к которой я нашла как минимум два объяснения, почему Лхоцзе лучше, чем Эверест.
Прямо как в анекдоте.
- Лхозце лучше чем Эверест.
- Чем лучше?
- Чем Эверест.
Я вообще не очень люблю сравнивать горы с такой позиции. Как говорится, все работы хороши, выбирай на вкус. И зачем себя ограничивать каким-то одним вкусом.
И всё-таки невозможно было не заметить два несомненных преимущества в восхождении на Лхоцзе по сравнению с соседним Эверестом.
Во-первых, там не было никаких очередей. Желающих подняться на эту гору в десятки раз меньше тех, кто идёт на высшую точку планеты.
А во-вторых, только во время восхождения на Лхоцзе у вас будет впечатляющий рассвет с самым красивым видом на Эверест.
1.
16-17 мая. Восхождение на Лхоцзе. Вершина.
То немногое время, оставшееся до выхода на восхождение, я лежала в спальном мешке, пытаясь подремать.
Заснуть всё равно не получалось. Разнообразные мысли назойливыми мухами крутились в голове.
Не было никакого волнения, которое обычно предшествует выходу на вершину. Не было ощущения чего-то сложного или судьбоносного, или каких-то подобных лирических ощущений, о которых обычно рассказывают перед выходом на большую гору.
Или вот когда я иду в качестве гида, то тоже не могу часто заснуть от волнения, гоняя по голове мысли, как оно всё пройдёт, как сделать так, чтобы все участники оказались на вершине, смогут ли они, смогу ли я им помочь...
Ничего подобного на этот раз не было.
Было только ощущение, что раз уж я зачем-то оказалась в этом месте, то надо уже доделать начатое.
Ощущения, что это надо сделать во что бы то ни стало, тоже не было.
Получится - сделаю.
Что-то пойдёт не так - пойду обратно.
Взойти на вершину любой ценой? Нет, спасибо.
Это был явно не тот случай. Это же не Эверест...
Вот эта мысль "это же не Эверест" была какой-то успокаивающей доминантой, которая отметала напрочь ощущение "подвига", чего-то супер-важного для меня, чего-то ужасно сложного.
С рациональной точки зрения всё это, конечно, очень странно. Разница всего-то 300 метров по высоте.
Но именно эта небольшая разница убирала что-то такое, что присуще восхождению на высшую точку планеты.
Возможно ещё и этим восхождение на Лхоцзе было хорошо.
Впрочем, сами понимаете, фраза "если подумать" она на высоте в почте 8000 метров уже не очень работает.
Наконец Дава, обитавший рядом, заворочался, обозначая, что пришло время.
Я посмотрела на часы, чтобы выяснить, что у нас там со временем.
По Непалу было уже 11 часов вечера, по Китаю и того больше, что явно не билось с нашими планами выходить в 11.
Но, опять же, не на Эверест идём. Часом больше, часом меньше - какая разница.
Дава дал мне кружку чая и пачку печенья.
Я немного удивилась такому скудному завтраку восходителя. Но не особо сильно удивилась.
Что есть, то и будем есть, чего уж теперь.
Я выпила чай и начала одеваться.
Надела пуховый комбинезон. Поверх натянула шкурку зелёного медведя.
Тут надо признать - ни один мускул не дрогнул на лице Давы.
А вот я, натягивая плюшевую пижаму, в очередной раз засомневалась в разумности сего действа.
Но не зря же я эту пижаму столько таскала. И кто говорит о разумности в контексте восхождения на 8500 метров.
В конце концов, я же брала её, потому что это прикольно. Вот и будем веселиться.
В полночь мы покинули палатку.
Далеко впереди виднелись фонарики немногочисленных восходителей на Лхоцзе, которые вышли где-то на час раньше нас.
Всего по ощущениям там было человек шесть. Так что очередей на восхождении явно не предвиделось.
Погода была отличная. Чувствовала я себя нормально, насколько нормально может чувствовать себя человек на восьми тысячах метров над уровнем нормального кислорода, который на ночь глядя собирается шарашить куда-то ещё выше.
У меня с собой было два баллона кислорода. Один у меня в рюкзаке, его я начала использовать незадолго до выхода, второй нёс Дава.
Конечно, опять же, откручивая плёнку времени назад, включая режим "если бы да кабы", я понимаю, что надо было взять третий баллон - который я начала использовать, придя в четвёртый лагерь и в котором было ещё больше половины.
Но если бы я была такой умной, как все наблюдатели со стороны, то вам бы и почитать не о чем было.
Я же не решила предложить Даве взять ещё один баллон (плюс пять килограмм), хотя на Эверест сопровождающие шерпы как раз столько несут.
Я планировала на вершину идти на четвёрке (как мы ходили на Эверест), на спуске переставить на тройку.
Подсчитала, что в любом случае у меня есть живительного газа больше чем на 9-10 часов.
Этого с запасом должно было хватить до вершины и на спуск в четвёртый лагерь.
- Вот и пусть полежит третий баллон на месте, чего его туда-сюда таскать, на спуске в третий лагерь использую, - решила я.
С единственной мыслью о том, что надо потерпеть 6-7 часов я отправилась в путь.
Прямо от палаток верёвка уходила вверх по склону.
Мы пристегнулись и пошли. Дава впереди, я немного сзади.
Первый час шагалось как-то не очень. Ночные хождения по крутым снежным склонам, скажу я вам - так себе развлечение.
Но постепенно кислород, который я включила на максимальную подачу, на четвёрочку начал творить чудеса. До четвёртого-то лагеря я на двойке шла, тренировалась вроде как.
Да и организм, видимо, через час пути понял, что деваться ему некуда.
В общем, стало не то чтобы легко, но нормально.
Вот только Дава, который шёл впереди, немного меня смущал.
Все дни до четвёртого лагеря включительно он ходил без кислорода и с вроде как более тяжёлым рюкзаком.
Теперь же он шёл с кислородом. И с рюкзаком полегче.
На этом месте я с благодарностью вспомнила сопровождавшего меня в прошлом году на вершину Эвереста Лакпу, который ещё в палатке забрал мой термос, сказал, что он его понесёт и будет давать мне, когда надо. Полтора килограмма на такой высоте - это немало.
Угадайте, у кого в рюкзаке в этом году лежал мой термос?
Так вот, при всём при этом шёл Дава очень медленно, постоянно останавливаясь.
При этом темп его был, как у раненной лани. Сделает десяток быстрых шагов и стоит как вкопанный.
Я делаю те же десять, только очень медленных шагов, и упираюсь в него.
Попробовала объяснить Даве, что не надо так делать. Но увы. Пришлось развивать в себе дзен и как-то абстрагироваться от этого рваного темпа.
Лишь когда Дава замирал совсем надолго, я не выдерживала, дёргала верёвку, к которой были пристёгнуты наши жумары, мысленно понукая: "Ну, давай, Дава, давай пойдём!"
Верёвка дёргалась, Дава словно просыпался и начинал идти.
В какой-то момент во время одного такого стояния он повернулся, посмотрел на мой регулятор кислорода и что-то там повертел.
- Какого фига он там что-то трогал?! - пронеслась в голове возмущённая мысль.
Предположение было только одно - он уменьшил подачу кислорода.
Что это так, я очень быстро почувствовала. Дышать стало тяжелее, идти тоже.
В мои планы это совсем не входило.
Я же просто комфортно хотела дойти до вершины, а не страдать или бороться.
По подсчётам, при подаче кислорода на четвёрке полного баллона должно было хватить на четыре с половиной - пять часов.
Конечно, медленный темп Давы нас тормозил, но всё равно кислорода было с запасом. Тем более, что спускаться я собиралась на троечке. А это уже кислорода на шесть часов минимум.
Такие манипуляции с моим баллоном меня слегка взбесили.
Бесило, что он вот так просто решил, что я слишком быстро иду, и меня надо тормознуть путём прибавления стараний. То, что он просто взял и сделал это, ничего не сказав мне.
И что теперь из-за этого мне надо было останавливаться, снимать рюкзак, чтобы вернуть регулятор в исходное положение.
Пока я этим занималась, зацепила тёплую рукавицу, которая висела на рукаве. Было не очень холодно, и рукавицы пока были не нужны, хватало флисовых перчаток.
Одно неловкое движение (а попробуй быть ловким во всех комбинезонах с рюкзаком, в котором баллон, соединённый с маской на твоём лице), и рукавица, сдёрнутая лямкой, улетела в темноту.
Оставалось надеяться, что ближе к вершине не станет настолько холодно, чтобы я обморозила руки.
Но отношение к Даве было окончательно испорчено, а бесюнчики, вселившиеся вдруг в меня, пожирали драгоценные энергию и кислород.
Вскоре я опять догнала его, и мы пошли в прежнем темпе (давай, Дава, давай, иди уже), во время которого я старалась восстановить и сохранять душевное спокойствие, насколько это было возможным.
К середине ночи мы поднялись повыше, и Эверест открылся во весь свой рост. Десятки фонариков, срастаясь в жирную световую гусеничку, ползли по его склонам. Незабываемое зрелище.
2.
Я постоянно оглядывалась, смотрела на эту гусеницу из фонариков.
Пыталась представить, что там происходит сейчас. Кто все эти люди. Есть ли там кто-то из моих знакомых.
А заодно - как все эти люди стоят сейчас в очереди. Радовалась, что они там, а мы здесь.
У нас же всё было гораздо скромнее. Меньше десяти человек впереди нас. Одного шерпу с клиентов мы обогнали по дороге. И ещё не больше десятка человек шли внизу.
Итого, меньше двадцати человек, желающих подняться на Лхоцзе, сильно растянувшихся по склону.
3.
Тем временем начало светать, и горизонт, распоротый рыжей полоской, обещал, что когда-нибудь скоро выйдет солнце.
4.
Мы поднялись выше, вокруг стало ещё светлее.
Уже как на ладони был виден весь маршрут подъёма на Эверест - снизу от голубого льда, и дальше вверх по склону, ближе к гребню.
5.
У нас же тем временем широкий снежный склон, по которому начинался подъём, постепенно становился уже, сжимаемый стенами скал.
И мы оказались в кулуаре, о котором я столько была наслышана всего нелестного.
6.
Действительно, не очень-то приятно идти в узком пространстве между скал.
На Эвересте-то - там всё просторно. А здесь как-то сразу стало понятно, как люди попадают в лавины на Лхоцзе (привет, недавно прошедшие снегопады).
А потом со скал полетели мелкие камушки от тех, кто был выше нас. И от тех, самых быстрых, кто уже спускался с вершины.
Камни летели с большой высоты, ничто по дороге не притормаживало их полёт.
Летели они со свистом.
Было очень неприятно. Хотелось поскорее пройти это самое узкое место.
Я попыталась это сказать Даве. Однако, он шёл ещё медленнее, чем в начале.
Мы делали несколько шагов и останавливались надолго.
Я не могла понять, что происходит.
Он пребывал в каком-то странном состоянии. Как-будто не со мной шёл, в смысле, не клиента сопровождал, а еле-еле полз до вершины, погружённый в свои мысли, с целью хоть как-нибудь доползти до неё.
Я понимала, иди мы в том темпе, как мне хотелось, мы бы были уже где-то рядом с вершиной.
Но единственное разрекламированное качество Давы (он очень сильный, очень) и тут как-то дало сбой.
Поэтому мне не оставалось ничего другого, как стоять, ожидая, когда он продвинется ещё немного вперёд, и надеясь, что все камушки пролетят мимо.
Прошло почти пять часов с момента нашего выхода.
Внезапно лёгкость движений пропала. Ощущение было, что ноги вдруг стали чугунными, а воздух каким-то очень пустым и бескислородным.
Ощущения меня не обманули - первый баллон закончился.
С трудом удалось докричаться до Давы, бредущего впереди.
Он поменял мне кислородный баллон. Заодно заменил и себе.
После этого он зашагал вдруг гораздо бодрее. Такое ощущение, что у него до этого какие-то проблемы с кислородом были (по крайней мере я так подумала). Но он, задумчивый мой, почему-то их не решал.
Скалы перемежались снегом. Мы вышли из самого узкого места. Стало пошире, камни перестали лететь в нас. А спускающиеся навстречу люди сказали, что до вершины всего лишь час.
Восходящее солнце окрасило Эверест в золотистый цвет.
7.
Это было невероятно. Это было прекрасно. От красоты и величия захватывало дух.
Посмотришь назад - там Эверест. Совсем близко. Можно рассмотреть провал за южной вершиной, перед ступенью Хиллари, который издали казался разинутым ртом великана.
Опять нахлынули эмоции и воспоминания, как ровно год назад мы шли, и казалось, что вершина уже близко, а потом раз - и спуск в провал, потом снова подъём, ужасный подъём по скалам через гроздья верёвок, и последние метры до вершины...
8.
А вокруг золотятся, заливаются солнцем Гималаи. И вершины, большие, неприступные, кажутся такими маленькими с этой высоты.
9.
Вперёд посмотришь - скалы уходят в небо. И понятно, что до вершины ещё неблизко.
Как минимум выше скал надо подняться.
10.
Потом оказалось, что это, действительно, была программа минимум.
Когда мы оказались на уровне скал, впереди показались другие скалы и снежные холмы.
Я шла и гадала, что же из этого вершина.
Немного волновал наш медленный темп - я начала переживать, как долго мы будем идти, и хватит ли на это долго кислорода. Я считала, что мы быстрее поднимемся. Это предположение было основано на том, как я себя чувствовала в предыдущие дни и на рассказах про очень сильного Даву, который два раза был на Лхоцзе и в этом году уже поднимался до 8000.
Однако, волнение скрашивали всё более космические виды, которые открывались с набором высоты.
С этого ракурса уже были видны палатки штурмового лагеря Эвереста.
И было видно, что на Эверест снова опускается облако, и что там опять затевается какая-то нехорошая заварушка.
11.
У нас же погода была идеально.
Наконец, по левую руку нарисовался очередной снежный холм, который был чуть выше окружающих его таких же снежных строений.
Выглядело это не очень близким, но мы постепенно подходили к нему.
Одна верёвка, другая.
И вот мы у скального выступа, на площадке перед последним подъёмом к вершине.
Там на небольшой площадке прямо рядом с верёвками примостилось тело, погибшего восходителя.
Даже зная, что оно там будет, я с содроганием подходила к этому месту.
Словно сломанная кукла фигура в модной, уже немного пообтрепавшейся экипировке.
Застывшее, словно из воска лицо.
Застывшие, словно из пластика глаза, сохранившие свой цвет, открыты и смотрят в небо.
Хотелось поскорее пройти мимо. Но от этого места скалы круто шли вверх и вдвоём лезть по верёвке возможности не было. Пришлось стоять и ждать, пока Дава неспешно поднимался по верёвке.
Вот я стояла и ждала.
Не было ни ужаса, ни грусти. Не было желания узнать, кто был этот человек, и что с ним произошло.
Когда ты находишься на границе земли и неба, на границе жизни и смерти, в месте, где эта грань тонка почти до призрачности, вопросы жизни и смерти, особенно посторонних тебе людей, которые умерли за несколько лет до того, как ты пришла сюда, воспринимаются как-то совсем по-другому.
Это только дома, с уютных диванов люди, никогда не бывавшие в подобных местах с видом знатоков рассказывают про "зелёные ботинки" и просят показать фоточки трупов, предвкушая, что вот сейчас они прикоснуться к чему-то этакому, экзотичному.
В зоне, где правит смерть, она воспринимается без каких-то острых эмоций.
Никто (хорошо, почти никто) не приходит сюда умирать, но все знают, что могут умереть.
Впрочем, в обычной жизни тоже все знают, что могут в любой момент умереть. Только находясь в толстой шубке жизни, ты думаешь, что это не рядом и не про тебя.
Однако, что-то я заболталась.
Дава поднялся. Пришла моя очередь подниматься по верёвке.
Оставалось несколько метров до ярких буддийских флажков, обозначающих вершину.
12.
Я вылезла к ним. И не останавливаясь прошла ещё выше, ещё метра на три по снежному наддуву - который обрывался резко вниз. Дальше совсем ничего не было. Всё. Вершина.
Можно было не подниматься туда, ограничившись флажками. Но очень уж хотелось посмотреть, что там - в месте, где снежная стенка соединяется с небом.
А там ничего не было, просто обрыв.
Ну, то есть, как ничего.
Там были прекрасные виды, на которые я стала смотреть.
13.
Знаете? как интересно посмотреть на мир с высоты пролетающего самолёта?
14.
В прошлом году на Эверест мы поднимались в темноте. Смотрели красивый рассвет и немного видов.
Немного, потому что к тому времени, как рассвело, уже не до видов было. Хотелось поскорее бежать вниз.
Здесь же я никуда не спешила - смотри сколько влезет на горы, на далёкие ледники и озёра.
15.
Чувствуй себя космонавтом в открытом космосе.
Вот только подачу кислорода я на троечку переключила, чтобы удовольствие подольше растянуть.
Эверест - на нём уже в полную силу раздувались снежные флаги.
16.
Гребень Нуптзе, и где-то там, под ним на леднике второй лагерь.
17.
Но в основном я даже не пыталась отыскать какие-то знакомые вершины. Я просто вдыхала в себя впечатления от этого вида. И щёлкала кадры один за другим.
18.
Ох, как задувает на Эвересте! Как там те люди, которые шли на вершину? Спустились ли уже?
19.
Почти сразу за нами на вершину поднималась ещё одна команда.
Сперва вышел фотограф и встал в приветственную стойку, готовясь запечатлевать торжественный момент выхода участников группы на вершину.
20.
Дава к этому времени откопал в кармане небольшой флаг компании и жестами объяснил мне, что нам надо запечатлеть наше радостное событие.
Взял для этого мой телефон и тут же стал призывать фотографа, стоящего наизготове, мол, бросай свою камеру, сфоткай нас быстро, вот тебе телефон.
Фотограф немного офигел и Даву послал на чистом непальском. Потому что как раз на вершину стали выходить участники его команды.
А я в очередной раз подумала, какой же Дава нелепый. Видимо, даже для непальцев.
Команда вылезла, разместилась на крутом склоне вершины.
Их, видимо, лидер, достал рацию и стал вызывать:
- Базовый лагерь, вызывает вершина! Нимс! Нимс! Мы на вершине!
Это была группа компании Элит Экспедишн - очень успешно реализованный коммерческий проект знаменитого Нимса.
Ещё недавно он все группы сам на вершину сопровождал. Но групп стало столько, что теперь чаще всего его участие ограничивается присутствием в базовом лагере несколько дней и личным благословлением от звезды на восхождение.
Ну, и конечно, прочий сервис тоже на высоте.
Правда, стоят его экспедиции на восьмитысячники дофига.
То есть нет.
Дофига - это, например, у 7 Вершин. А Нимс - это овердофига, раза в два больше.
Пожив в разных лагерях, походив с непонятным шерпой, вкусив прочие прелести бюджетных туров, видишь, чем не очень дорого отличается от дофига.
И понимаешь, что если есть возможность, то лучше не экономить.
А вот у Нимса - у него этот овер чисто за имя и возможность поручкаться со звездой. Но кому-то и это важно.
Одна девушка из группы взяла мой телефон и поснимала нас.
21.
После этого Дава как-то вдруг быстро собрался и пошёл вниз, несмотря на мою пантомиму, целью которой было объяснить ему, что меня пофотографировать надо бы было.
Офигев от такого манёвра (хотя казалось, что к этому моменту Дава уже ничем меня не может удивить), я стала лепить себяшечки.
22.
И медведяшечки.
23.
Чтобы хоть кто-то из нас красиво получился на фоне Эвереста.
24.
Ну, конечно же. Пусть здесь будет моя любимая фоточка. На фоне Эвереста - как и хотелось.
25.
Потом та же девушка сфотографировала меня. Вышло не очень. Зато в полный рост.
26.
Позже мне рассказывали, что в той команде вроде русская девушка была. Возможно, это она и была.
Так что если вдруг случайно прочитай она это, я на всякий случай оставлю здесь мою огромную благодарность ей за желание помочь.
Я ещё немного посидела на крутом снежном склоне среди ярких флажков, глядя на снежные флаги, прям целые полотнища над Эверестом.
27.
Я прощалась с Эверестом, благодарила его за прошлый год. Благодарила Лхоцзе и мироздание за подаренные чудесные виды.
Попутно пыталась откопать в глубине души восторг по поводу нахождения на вершине.
Решила, что покопаюсь в душе попозже - внизу уже.
И тоже начала спускаться по верёвкам к своему очень странному, уже сидящему под скалами и ждущему меня шерпе.
28.
Самый первый участок на спуске, прямо от вершины, был очень крутой и неприятный. Я почему-то надеялась, что Дава мне будет там как-то помогать.
Интересно, с чего бы это такая надежда посетила меня, но, как вы уже поняли, я непробиваемый оптимист с бесконечной верой в лучшее, особенно что касается людей.
Но увы. Дава ждал меня под скалами. Тем самым в очередной раз пошатнув мою веру в человечество, но не сломав её окончательно.
Прямо как в анекдоте.
- Лхозце лучше чем Эверест.
- Чем лучше?
- Чем Эверест.
Я вообще не очень люблю сравнивать горы с такой позиции. Как говорится, все работы хороши, выбирай на вкус. И зачем себя ограничивать каким-то одним вкусом.
И всё-таки невозможно было не заметить два несомненных преимущества в восхождении на Лхоцзе по сравнению с соседним Эверестом.
Во-первых, там не было никаких очередей. Желающих подняться на эту гору в десятки раз меньше тех, кто идёт на высшую точку планеты.
А во-вторых, только во время восхождения на Лхоцзе у вас будет впечатляющий рассвет с самым красивым видом на Эверест.
1.
16-17 мая. Восхождение на Лхоцзе. Вершина.
То немногое время, оставшееся до выхода на восхождение, я лежала в спальном мешке, пытаясь подремать.
Заснуть всё равно не получалось. Разнообразные мысли назойливыми мухами крутились в голове.
Не было никакого волнения, которое обычно предшествует выходу на вершину. Не было ощущения чего-то сложного или судьбоносного, или каких-то подобных лирических ощущений, о которых обычно рассказывают перед выходом на большую гору.
Или вот когда я иду в качестве гида, то тоже не могу часто заснуть от волнения, гоняя по голове мысли, как оно всё пройдёт, как сделать так, чтобы все участники оказались на вершине, смогут ли они, смогу ли я им помочь...
Ничего подобного на этот раз не было.
Было только ощущение, что раз уж я зачем-то оказалась в этом месте, то надо уже доделать начатое.
Ощущения, что это надо сделать во что бы то ни стало, тоже не было.
Получится - сделаю.
Что-то пойдёт не так - пойду обратно.
Взойти на вершину любой ценой? Нет, спасибо.
Это был явно не тот случай. Это же не Эверест...
Вот эта мысль "это же не Эверест" была какой-то успокаивающей доминантой, которая отметала напрочь ощущение "подвига", чего-то супер-важного для меня, чего-то ужасно сложного.
С рациональной точки зрения всё это, конечно, очень странно. Разница всего-то 300 метров по высоте.
Но именно эта небольшая разница убирала что-то такое, что присуще восхождению на высшую точку планеты.
Возможно ещё и этим восхождение на Лхоцзе было хорошо.
Впрочем, сами понимаете, фраза "если подумать" она на высоте в почте 8000 метров уже не очень работает.
Наконец Дава, обитавший рядом, заворочался, обозначая, что пришло время.
Я посмотрела на часы, чтобы выяснить, что у нас там со временем.
По Непалу было уже 11 часов вечера, по Китаю и того больше, что явно не билось с нашими планами выходить в 11.
Но, опять же, не на Эверест идём. Часом больше, часом меньше - какая разница.
Дава дал мне кружку чая и пачку печенья.
Я немного удивилась такому скудному завтраку восходителя. Но не особо сильно удивилась.
Что есть, то и будем есть, чего уж теперь.
Я выпила чай и начала одеваться.
Надела пуховый комбинезон. Поверх натянула шкурку зелёного медведя.
Тут надо признать - ни один мускул не дрогнул на лице Давы.
А вот я, натягивая плюшевую пижаму, в очередной раз засомневалась в разумности сего действа.
Но не зря же я эту пижаму столько таскала. И кто говорит о разумности в контексте восхождения на 8500 метров.
В конце концов, я же брала её, потому что это прикольно. Вот и будем веселиться.
В полночь мы покинули палатку.
Далеко впереди виднелись фонарики немногочисленных восходителей на Лхоцзе, которые вышли где-то на час раньше нас.
Всего по ощущениям там было человек шесть. Так что очередей на восхождении явно не предвиделось.
Погода была отличная. Чувствовала я себя нормально, насколько нормально может чувствовать себя человек на восьми тысячах метров над уровнем нормального кислорода, который на ночь глядя собирается шарашить куда-то ещё выше.
У меня с собой было два баллона кислорода. Один у меня в рюкзаке, его я начала использовать незадолго до выхода, второй нёс Дава.
Конечно, опять же, откручивая плёнку времени назад, включая режим "если бы да кабы", я понимаю, что надо было взять третий баллон - который я начала использовать, придя в четвёртый лагерь и в котором было ещё больше половины.
Но если бы я была такой умной, как все наблюдатели со стороны, то вам бы и почитать не о чем было.
Я же не решила предложить Даве взять ещё один баллон (плюс пять килограмм), хотя на Эверест сопровождающие шерпы как раз столько несут.
Я планировала на вершину идти на четвёрке (как мы ходили на Эверест), на спуске переставить на тройку.
Подсчитала, что в любом случае у меня есть живительного газа больше чем на 9-10 часов.
Этого с запасом должно было хватить до вершины и на спуск в четвёртый лагерь.
- Вот и пусть полежит третий баллон на месте, чего его туда-сюда таскать, на спуске в третий лагерь использую, - решила я.
С единственной мыслью о том, что надо потерпеть 6-7 часов я отправилась в путь.
Прямо от палаток верёвка уходила вверх по склону.
Мы пристегнулись и пошли. Дава впереди, я немного сзади.
Первый час шагалось как-то не очень. Ночные хождения по крутым снежным склонам, скажу я вам - так себе развлечение.
Но постепенно кислород, который я включила на максимальную подачу, на четвёрочку начал творить чудеса. До четвёртого-то лагеря я на двойке шла, тренировалась вроде как.
Да и организм, видимо, через час пути понял, что деваться ему некуда.
В общем, стало не то чтобы легко, но нормально.
Вот только Дава, который шёл впереди, немного меня смущал.
Все дни до четвёртого лагеря включительно он ходил без кислорода и с вроде как более тяжёлым рюкзаком.
Теперь же он шёл с кислородом. И с рюкзаком полегче.
На этом месте я с благодарностью вспомнила сопровождавшего меня в прошлом году на вершину Эвереста Лакпу, который ещё в палатке забрал мой термос, сказал, что он его понесёт и будет давать мне, когда надо. Полтора килограмма на такой высоте - это немало.
Угадайте, у кого в рюкзаке в этом году лежал мой термос?
Так вот, при всём при этом шёл Дава очень медленно, постоянно останавливаясь.
При этом темп его был, как у раненной лани. Сделает десяток быстрых шагов и стоит как вкопанный.
Я делаю те же десять, только очень медленных шагов, и упираюсь в него.
Попробовала объяснить Даве, что не надо так делать. Но увы. Пришлось развивать в себе дзен и как-то абстрагироваться от этого рваного темпа.
Лишь когда Дава замирал совсем надолго, я не выдерживала, дёргала верёвку, к которой были пристёгнуты наши жумары, мысленно понукая: "Ну, давай, Дава, давай пойдём!"
Верёвка дёргалась, Дава словно просыпался и начинал идти.
В какой-то момент во время одного такого стояния он повернулся, посмотрел на мой регулятор кислорода и что-то там повертел.
- Какого фига он там что-то трогал?! - пронеслась в голове возмущённая мысль.
Предположение было только одно - он уменьшил подачу кислорода.
Что это так, я очень быстро почувствовала. Дышать стало тяжелее, идти тоже.
В мои планы это совсем не входило.
Я же просто комфортно хотела дойти до вершины, а не страдать или бороться.
По подсчётам, при подаче кислорода на четвёрке полного баллона должно было хватить на четыре с половиной - пять часов.
Конечно, медленный темп Давы нас тормозил, но всё равно кислорода было с запасом. Тем более, что спускаться я собиралась на троечке. А это уже кислорода на шесть часов минимум.
Такие манипуляции с моим баллоном меня слегка взбесили.
Бесило, что он вот так просто решил, что я слишком быстро иду, и меня надо тормознуть путём прибавления стараний. То, что он просто взял и сделал это, ничего не сказав мне.
И что теперь из-за этого мне надо было останавливаться, снимать рюкзак, чтобы вернуть регулятор в исходное положение.
Пока я этим занималась, зацепила тёплую рукавицу, которая висела на рукаве. Было не очень холодно, и рукавицы пока были не нужны, хватало флисовых перчаток.
Одно неловкое движение (а попробуй быть ловким во всех комбинезонах с рюкзаком, в котором баллон, соединённый с маской на твоём лице), и рукавица, сдёрнутая лямкой, улетела в темноту.
Оставалось надеяться, что ближе к вершине не станет настолько холодно, чтобы я обморозила руки.
Но отношение к Даве было окончательно испорчено, а бесюнчики, вселившиеся вдруг в меня, пожирали драгоценные энергию и кислород.
Вскоре я опять догнала его, и мы пошли в прежнем темпе (давай, Дава, давай, иди уже), во время которого я старалась восстановить и сохранять душевное спокойствие, насколько это было возможным.
К середине ночи мы поднялись повыше, и Эверест открылся во весь свой рост. Десятки фонариков, срастаясь в жирную световую гусеничку, ползли по его склонам. Незабываемое зрелище.
2.
Я постоянно оглядывалась, смотрела на эту гусеницу из фонариков.
Пыталась представить, что там происходит сейчас. Кто все эти люди. Есть ли там кто-то из моих знакомых.
А заодно - как все эти люди стоят сейчас в очереди. Радовалась, что они там, а мы здесь.
У нас же всё было гораздо скромнее. Меньше десяти человек впереди нас. Одного шерпу с клиентов мы обогнали по дороге. И ещё не больше десятка человек шли внизу.
Итого, меньше двадцати человек, желающих подняться на Лхоцзе, сильно растянувшихся по склону.
3.
Тем временем начало светать, и горизонт, распоротый рыжей полоской, обещал, что когда-нибудь скоро выйдет солнце.
4.
Мы поднялись выше, вокруг стало ещё светлее.
Уже как на ладони был виден весь маршрут подъёма на Эверест - снизу от голубого льда, и дальше вверх по склону, ближе к гребню.
5.
У нас же тем временем широкий снежный склон, по которому начинался подъём, постепенно становился уже, сжимаемый стенами скал.
И мы оказались в кулуаре, о котором я столько была наслышана всего нелестного.
6.
Действительно, не очень-то приятно идти в узком пространстве между скал.
На Эвересте-то - там всё просторно. А здесь как-то сразу стало понятно, как люди попадают в лавины на Лхоцзе (привет, недавно прошедшие снегопады).
А потом со скал полетели мелкие камушки от тех, кто был выше нас. И от тех, самых быстрых, кто уже спускался с вершины.
Камни летели с большой высоты, ничто по дороге не притормаживало их полёт.
Летели они со свистом.
Было очень неприятно. Хотелось поскорее пройти это самое узкое место.
Я попыталась это сказать Даве. Однако, он шёл ещё медленнее, чем в начале.
Мы делали несколько шагов и останавливались надолго.
Я не могла понять, что происходит.
Он пребывал в каком-то странном состоянии. Как-будто не со мной шёл, в смысле, не клиента сопровождал, а еле-еле полз до вершины, погружённый в свои мысли, с целью хоть как-нибудь доползти до неё.
Я понимала, иди мы в том темпе, как мне хотелось, мы бы были уже где-то рядом с вершиной.
Но единственное разрекламированное качество Давы (он очень сильный, очень) и тут как-то дало сбой.
Поэтому мне не оставалось ничего другого, как стоять, ожидая, когда он продвинется ещё немного вперёд, и надеясь, что все камушки пролетят мимо.
Прошло почти пять часов с момента нашего выхода.
Внезапно лёгкость движений пропала. Ощущение было, что ноги вдруг стали чугунными, а воздух каким-то очень пустым и бескислородным.
Ощущения меня не обманули - первый баллон закончился.
С трудом удалось докричаться до Давы, бредущего впереди.
Он поменял мне кислородный баллон. Заодно заменил и себе.
После этого он зашагал вдруг гораздо бодрее. Такое ощущение, что у него до этого какие-то проблемы с кислородом были (по крайней мере я так подумала). Но он, задумчивый мой, почему-то их не решал.
Скалы перемежались снегом. Мы вышли из самого узкого места. Стало пошире, камни перестали лететь в нас. А спускающиеся навстречу люди сказали, что до вершины всего лишь час.
Восходящее солнце окрасило Эверест в золотистый цвет.
7.
Это было невероятно. Это было прекрасно. От красоты и величия захватывало дух.
Посмотришь назад - там Эверест. Совсем близко. Можно рассмотреть провал за южной вершиной, перед ступенью Хиллари, который издали казался разинутым ртом великана.
Опять нахлынули эмоции и воспоминания, как ровно год назад мы шли, и казалось, что вершина уже близко, а потом раз - и спуск в провал, потом снова подъём, ужасный подъём по скалам через гроздья верёвок, и последние метры до вершины...
8.
А вокруг золотятся, заливаются солнцем Гималаи. И вершины, большие, неприступные, кажутся такими маленькими с этой высоты.
9.
Вперёд посмотришь - скалы уходят в небо. И понятно, что до вершины ещё неблизко.
Как минимум выше скал надо подняться.
10.
Потом оказалось, что это, действительно, была программа минимум.
Когда мы оказались на уровне скал, впереди показались другие скалы и снежные холмы.
Я шла и гадала, что же из этого вершина.
Немного волновал наш медленный темп - я начала переживать, как долго мы будем идти, и хватит ли на это долго кислорода. Я считала, что мы быстрее поднимемся. Это предположение было основано на том, как я себя чувствовала в предыдущие дни и на рассказах про очень сильного Даву, который два раза был на Лхоцзе и в этом году уже поднимался до 8000.
Однако, волнение скрашивали всё более космические виды, которые открывались с набором высоты.
С этого ракурса уже были видны палатки штурмового лагеря Эвереста.
И было видно, что на Эверест снова опускается облако, и что там опять затевается какая-то нехорошая заварушка.
11.
У нас же погода была идеально.
Наконец, по левую руку нарисовался очередной снежный холм, который был чуть выше окружающих его таких же снежных строений.
Выглядело это не очень близким, но мы постепенно подходили к нему.
Одна верёвка, другая.
И вот мы у скального выступа, на площадке перед последним подъёмом к вершине.
Там на небольшой площадке прямо рядом с верёвками примостилось тело, погибшего восходителя.
Даже зная, что оно там будет, я с содроганием подходила к этому месту.
Словно сломанная кукла фигура в модной, уже немного пообтрепавшейся экипировке.
Застывшее, словно из воска лицо.
Застывшие, словно из пластика глаза, сохранившие свой цвет, открыты и смотрят в небо.
Хотелось поскорее пройти мимо. Но от этого места скалы круто шли вверх и вдвоём лезть по верёвке возможности не было. Пришлось стоять и ждать, пока Дава неспешно поднимался по верёвке.
Вот я стояла и ждала.
Не было ни ужаса, ни грусти. Не было желания узнать, кто был этот человек, и что с ним произошло.
Когда ты находишься на границе земли и неба, на границе жизни и смерти, в месте, где эта грань тонка почти до призрачности, вопросы жизни и смерти, особенно посторонних тебе людей, которые умерли за несколько лет до того, как ты пришла сюда, воспринимаются как-то совсем по-другому.
Это только дома, с уютных диванов люди, никогда не бывавшие в подобных местах с видом знатоков рассказывают про "зелёные ботинки" и просят показать фоточки трупов, предвкушая, что вот сейчас они прикоснуться к чему-то этакому, экзотичному.
В зоне, где правит смерть, она воспринимается без каких-то острых эмоций.
Никто (хорошо, почти никто) не приходит сюда умирать, но все знают, что могут умереть.
Впрочем, в обычной жизни тоже все знают, что могут в любой момент умереть. Только находясь в толстой шубке жизни, ты думаешь, что это не рядом и не про тебя.
Однако, что-то я заболталась.
Дава поднялся. Пришла моя очередь подниматься по верёвке.
Оставалось несколько метров до ярких буддийских флажков, обозначающих вершину.
12.
Я вылезла к ним. И не останавливаясь прошла ещё выше, ещё метра на три по снежному наддуву - который обрывался резко вниз. Дальше совсем ничего не было. Всё. Вершина.
Можно было не подниматься туда, ограничившись флажками. Но очень уж хотелось посмотреть, что там - в месте, где снежная стенка соединяется с небом.
А там ничего не было, просто обрыв.
Ну, то есть, как ничего.
Там были прекрасные виды, на которые я стала смотреть.
13.
Знаете? как интересно посмотреть на мир с высоты пролетающего самолёта?
14.
В прошлом году на Эверест мы поднимались в темноте. Смотрели красивый рассвет и немного видов.
Немного, потому что к тому времени, как рассвело, уже не до видов было. Хотелось поскорее бежать вниз.
Здесь же я никуда не спешила - смотри сколько влезет на горы, на далёкие ледники и озёра.
15.
Чувствуй себя космонавтом в открытом космосе.
Вот только подачу кислорода я на троечку переключила, чтобы удовольствие подольше растянуть.
Эверест - на нём уже в полную силу раздувались снежные флаги.
16.
Гребень Нуптзе, и где-то там, под ним на леднике второй лагерь.
17.
Но в основном я даже не пыталась отыскать какие-то знакомые вершины. Я просто вдыхала в себя впечатления от этого вида. И щёлкала кадры один за другим.
18.
Ох, как задувает на Эвересте! Как там те люди, которые шли на вершину? Спустились ли уже?
19.
Почти сразу за нами на вершину поднималась ещё одна команда.
Сперва вышел фотограф и встал в приветственную стойку, готовясь запечатлевать торжественный момент выхода участников группы на вершину.
20.
Дава к этому времени откопал в кармане небольшой флаг компании и жестами объяснил мне, что нам надо запечатлеть наше радостное событие.
Взял для этого мой телефон и тут же стал призывать фотографа, стоящего наизготове, мол, бросай свою камеру, сфоткай нас быстро, вот тебе телефон.
Фотограф немного офигел и Даву послал на чистом непальском. Потому что как раз на вершину стали выходить участники его команды.
А я в очередной раз подумала, какой же Дава нелепый. Видимо, даже для непальцев.
Команда вылезла, разместилась на крутом склоне вершины.
Их, видимо, лидер, достал рацию и стал вызывать:
- Базовый лагерь, вызывает вершина! Нимс! Нимс! Мы на вершине!
Это была группа компании Элит Экспедишн - очень успешно реализованный коммерческий проект знаменитого Нимса.
Ещё недавно он все группы сам на вершину сопровождал. Но групп стало столько, что теперь чаще всего его участие ограничивается присутствием в базовом лагере несколько дней и личным благословлением от звезды на восхождение.
Ну, и конечно, прочий сервис тоже на высоте.
Правда, стоят его экспедиции на восьмитысячники дофига.
То есть нет.
Дофига - это, например, у 7 Вершин. А Нимс - это овердофига, раза в два больше.
Пожив в разных лагерях, походив с непонятным шерпой, вкусив прочие прелести бюджетных туров, видишь, чем не очень дорого отличается от дофига.
И понимаешь, что если есть возможность, то лучше не экономить.
А вот у Нимса - у него этот овер чисто за имя и возможность поручкаться со звездой. Но кому-то и это важно.
Одна девушка из группы взяла мой телефон и поснимала нас.
21.
После этого Дава как-то вдруг быстро собрался и пошёл вниз, несмотря на мою пантомиму, целью которой было объяснить ему, что меня пофотографировать надо бы было.
Офигев от такого манёвра (хотя казалось, что к этому моменту Дава уже ничем меня не может удивить), я стала лепить себяшечки.
22.
И медведяшечки.
23.
Чтобы хоть кто-то из нас красиво получился на фоне Эвереста.
24.
Ну, конечно же. Пусть здесь будет моя любимая фоточка. На фоне Эвереста - как и хотелось.
25.
Потом та же девушка сфотографировала меня. Вышло не очень. Зато в полный рост.
26.
Позже мне рассказывали, что в той команде вроде русская девушка была. Возможно, это она и была.
Так что если вдруг случайно прочитай она это, я на всякий случай оставлю здесь мою огромную благодарность ей за желание помочь.
Я ещё немного посидела на крутом снежном склоне среди ярких флажков, глядя на снежные флаги, прям целые полотнища над Эверестом.
27.
Я прощалась с Эверестом, благодарила его за прошлый год. Благодарила Лхоцзе и мироздание за подаренные чудесные виды.
Попутно пыталась откопать в глубине души восторг по поводу нахождения на вершине.
Решила, что покопаюсь в душе попозже - внизу уже.
И тоже начала спускаться по верёвкам к своему очень странному, уже сидящему под скалами и ждущему меня шерпе.
28.
Самый первый участок на спуске, прямо от вершины, был очень крутой и неприятный. Я почему-то надеялась, что Дава мне будет там как-то помогать.
Интересно, с чего бы это такая надежда посетила меня, но, как вы уже поняли, я непробиваемый оптимист с бесконечной верой в лучшее, особенно что касается людей.
Но увы. Дава ждал меня под скалами. Тем самым в очередной раз пошатнув мою веру в человечество, но не сломав её окончательно.