Северный полюс. День пятый. Нечаянные встречи.
Казалось бы, нет скучнее занятия чем лыжная экспедиция к полюсу. Снег, лыжи, санки, небольшой коллектив и однообразная программа.
А, ну ещё тяготы пути.
На самом деле, это только так кажется. У нас каждый день происходило что-нибудь новенькое при чём совершенно неожиданное.
Так на пятый день мы вдруг встретили...
Впрочем, чего это я буду вперёд забегать. Так никто и читать не станет про унылые приключения весёлых лыжниц.
В двенадцать часов ночи я вышла поглядеть на медведей. Немного переживала, как они там без меня.
А главное - как я там буду полтора часа ходить.
Но знаете, что самое прекрасное было в экспедиции? То что с каждым днём там становилось всё лучше и лучше.
И то, что вначале воспринималось как ужас-ужас, потом уже не только перестало ужасать, но и стало приносить радость.
Вот с этими ночными дежурствами было наверное самое показательное. Первый раз - кошмар, холодно, ночь на дворе, медведи эти...
А потом постепенно время биар вотчинга стало для большинства самым любимым временем.
Это было твоё личное время. Когда вокруг - только ты и Арктика. Все остальные сладко спят в палатках, а ты гуляешь в одиночестве. И никто тебя не отвлекает от единения с природой.
Между прочим, мысль высказанная не мной. Представьте, если уж об единении и личном времени заговорили наши экстраверты, то как этим дежурствам радовался мой внутренний интроверт.
Ну и вдобавок, общественный пуховик поверх всех курток творил чудеса.
В общем, я провела прекрасных полтора часа гуляя среди глыб голубого льда.
Фотографировала симпатичную трещинку, отделяющую палатку съёмочной группы от нашего лагеря.
Наличие трещины наводило на массу философских мыслей.
Например, а что делать если эта трещина вдруг начнёт расширяться? Поэтому я всё время подходила к ней и смотрела - как она там. На месте ли.
Но это было из разряда ещё более менее реального мыслительного процесса.
Другое дело - мысли про то, что под нами четыре километра воды...
В голову по этому поводу лезли две песни.
Первая - мы плывём на льдине, как на бригантине... Тут сразу в голове:
- Ааааа! Это же действительно про нас! Вот так живёшь-живёшь, а потом бац - и попадаешь в один из своих любимых мультиков про медвежонка Умку. Ты как бы ещё здесь, а как бы уже и в мультике.
И вторая - а под нами километры воды, а под нами бьют хвостами киты.
Я знаю, что в оригинале было не под, а над. Но в данном случае было неважно. Я пела эту песню и представляла все те километры воды, которые под нами.
И думала, а есть ли там киты под нами. И если они есть, вдруг они решат всплыть. И пробьют ли они тогда метровую толщу льда. И я сразу живо представляла, как стою я такая посреди лагеря и вдруг льды начинают вздыбиваться, расходиться и высовывается морда кита и он мне говорит...
Так, ладно. Я продолжать лучше не буду.
Но вы поняли.
Между прочим подобными мыслями страдала не я одна. Про китов может быть только я. У остальных были свои фантазии. Кто-то представлял, что если вылить кипяток, то можно растопить лёд. Поэтому выливал только холодную воду.
Кто-то - что горелка каким-то образом может прожечь дырку во льду, и мы все уйдём под воду.
Как и почему - лучше не спрашивайте. Рационального зерна в этих фантазиях посещавших наши головы было немного. Просто чего только людям в голову не придёт пока они в одиночестве бродят по Арктике.
Через полтора часа я очень неохотно сдала своё дежурство соседней палатке. Спать в эту ночь было гораздо теплее.
Организм стал привыкать к постоянному холоду. Да и на улице слегка потеплело по сравнению с предыдущими днями.
В первые дни после того, как надеваешь сапоги, надо было минут десять прыгать, бегать, чтобы ноги в них разогрелись.
А в этот день в первый раз я поймала себя на том, что просто надела сапоги и пошла. Жизнь налаживалась.
И даже утром немножко выглянуло солнце, не часто посещавшее нас в последние дни.
А ещё на утренней пятиминутке бодрости и веселья мы узнали, что за ночь подъехали к полюсу на два километра.
Так странно было осознавать, что ты всё время куда-то движешься. За ночь мы дрейфовали в среднем на пять километров.
Представляете, ты вроде как спишь, а вроде как едешь. Прямо как в поезде. Только поезда нет.
И вроде как ты знаешь и про то, что здесь льды, и про дрейф. А мозг всё равно с трудом воспринимает эту информацию.
Впрочем, с каким бы трудом мозг не осознавал это странное явление, я быстренько сообразила, что к чему. И предложила пожить на этом чудесном месте ещё пару дней.
Все до полюса кто на лыжах, кто на вертолёте добираются. А мы бы придрейфовали.
Но что-то мой оптимизм никто не разделил и предложение не одобрили. Пришлось снова надевать лыжи и куда-то идти.
Первый переход был ровный и унылый.
На второй Фелисити предложила нам со Сьюзен возглавить шествие. И началось.
Полтора часа мы выискивали путь среди иногда маленьких, иногда больших завалов.
Один раз пересекали трещину покрытую льдом, которая выглядела не очень замёрзшей.
Я гордо сказала, что попробую пойти.
А потом стояла и думала:
- Оййййй. А зачем я так сказала?
В общем было стрёмно. Но я бодро потыкала палками и пошла.
Правда потом Ида переходила ещё более стрёмную ледяную реку.
А потом я вдруг увидела лыжный след. На снегу. Совсем свежий лыжный след. Ну, может и не совсем. Но точно что не старый. И шёл он перпендикулярно моей траектории движения, что было совсем непонятно. Оставалось надеяться, что хоть кто-то из нас шёл на север. И этим кем-то была наша группа.
По традиции мы немного потаскали сани через торосы. Не забывали об отдыхе. И о внешнем виде.
Традиционная себяшечка, демонстрирующая тяготы полярных экспедиций. Интересно, почему у меня иней на капюшоне все время нарастал больше с одной стороны?
И я наконец-то попросила запечатлеть меня во всей красе. Краса конечно так себе, относительная. Да и следов тягот и лишений не видно.
На четвёртый переход мы вдруг обнаружили, что сзади нас люди.
Мы очень удивились.
Вероятность встретить людей в этих широтах приблизительно такая же, как встретить белого медведя. При чём учитывая наши ночные дежурства, вероятность встретить медведя всё-таки больше.
Это было так неожиданно. А ещё очень необычно увидеть вдали фигурки людей и по ним осознать масштабы окружающей действительности.
Потому что мы-то сами всегда рядом держались. Ну, не считая того случая, когда я случайно ушла от всех. Но и то ушла я не так далеко и людей вдали не видела.
А тут вдруг - снег, льдины и мааааааленькие человечки.
Маленькие человечки помахали нам, мы помахали им. Они оказались очень проворными и вскоре нас догнали.
Это была группа из четырёх лыжников ведомая известным полярным гидом и путешественником австралийцем Эриком Филипсом.
Встреча была тёплой, но не долгой. Дело шло к вечеру. И мы и они уже собирались ставить лагерь.
Но они как истинные джентельмены (хотя среди них была одна дама), пошли дальше, уступив нам место под ночёвку. Так что мы больше никуда не ходили.
А вечером наш размеренный быт был нарушен приходом в гости человека с камерой.
В предыдущие вечера этой экзекуции подвергались другие палатки. И вот настал наш черёд.
Два часа (ДВА ЧАСА!!!) у нас в палатке проходили съёмки для фильма.
Мы разговаривали на разные темы, отвечали на вопросы, вспоминали разные моменты экспедиции, рассказывали кто что думает по разным поводам и без.
Самой смешной конечно была история Ламис про первый день, когда Стеф всем говорила, что Ламис молится.
Честно говоря, от этих разговоров и от необходимости два часа поддерживать беседу или хотя бы слушать, что говорят другие, я устала больше, чем от всего дневного перехода.
Ближе к полуночи мы наконец закончили. Солнце печально уходило за облака. До полюса оставалось чуть больше двадцати километров.
А, ну ещё тяготы пути.
На самом деле, это только так кажется. У нас каждый день происходило что-нибудь новенькое при чём совершенно неожиданное.
Так на пятый день мы вдруг встретили...
Впрочем, чего это я буду вперёд забегать. Так никто и читать не станет про унылые приключения весёлых лыжниц.
В двенадцать часов ночи я вышла поглядеть на медведей. Немного переживала, как они там без меня.
А главное - как я там буду полтора часа ходить.
Но знаете, что самое прекрасное было в экспедиции? То что с каждым днём там становилось всё лучше и лучше.
И то, что вначале воспринималось как ужас-ужас, потом уже не только перестало ужасать, но и стало приносить радость.
Вот с этими ночными дежурствами было наверное самое показательное. Первый раз - кошмар, холодно, ночь на дворе, медведи эти...
А потом постепенно время биар вотчинга стало для большинства самым любимым временем.
Это было твоё личное время. Когда вокруг - только ты и Арктика. Все остальные сладко спят в палатках, а ты гуляешь в одиночестве. И никто тебя не отвлекает от единения с природой.
Между прочим, мысль высказанная не мной. Представьте, если уж об единении и личном времени заговорили наши экстраверты, то как этим дежурствам радовался мой внутренний интроверт.
Ну и вдобавок, общественный пуховик поверх всех курток творил чудеса.
В общем, я провела прекрасных полтора часа гуляя среди глыб голубого льда.
Фотографировала симпатичную трещинку, отделяющую палатку съёмочной группы от нашего лагеря.
Наличие трещины наводило на массу философских мыслей.
Например, а что делать если эта трещина вдруг начнёт расширяться? Поэтому я всё время подходила к ней и смотрела - как она там. На месте ли.
Но это было из разряда ещё более менее реального мыслительного процесса.
Другое дело - мысли про то, что под нами четыре километра воды...
В голову по этому поводу лезли две песни.
Первая - мы плывём на льдине, как на бригантине... Тут сразу в голове:
- Ааааа! Это же действительно про нас! Вот так живёшь-живёшь, а потом бац - и попадаешь в один из своих любимых мультиков про медвежонка Умку. Ты как бы ещё здесь, а как бы уже и в мультике.
И вторая - а под нами километры воды, а под нами бьют хвостами киты.
Я знаю, что в оригинале было не под, а над. Но в данном случае было неважно. Я пела эту песню и представляла все те километры воды, которые под нами.
И думала, а есть ли там киты под нами. И если они есть, вдруг они решат всплыть. И пробьют ли они тогда метровую толщу льда. И я сразу живо представляла, как стою я такая посреди лагеря и вдруг льды начинают вздыбиваться, расходиться и высовывается морда кита и он мне говорит...
Так, ладно. Я продолжать лучше не буду.
Но вы поняли.
Между прочим подобными мыслями страдала не я одна. Про китов может быть только я. У остальных были свои фантазии. Кто-то представлял, что если вылить кипяток, то можно растопить лёд. Поэтому выливал только холодную воду.
Кто-то - что горелка каким-то образом может прожечь дырку во льду, и мы все уйдём под воду.
Как и почему - лучше не спрашивайте. Рационального зерна в этих фантазиях посещавших наши головы было немного. Просто чего только людям в голову не придёт пока они в одиночестве бродят по Арктике.
Через полтора часа я очень неохотно сдала своё дежурство соседней палатке. Спать в эту ночь было гораздо теплее.
Организм стал привыкать к постоянному холоду. Да и на улице слегка потеплело по сравнению с предыдущими днями.
В первые дни после того, как надеваешь сапоги, надо было минут десять прыгать, бегать, чтобы ноги в них разогрелись.
А в этот день в первый раз я поймала себя на том, что просто надела сапоги и пошла. Жизнь налаживалась.
И даже утром немножко выглянуло солнце, не часто посещавшее нас в последние дни.
А ещё на утренней пятиминутке бодрости и веселья мы узнали, что за ночь подъехали к полюсу на два километра.
Так странно было осознавать, что ты всё время куда-то движешься. За ночь мы дрейфовали в среднем на пять километров.
Представляете, ты вроде как спишь, а вроде как едешь. Прямо как в поезде. Только поезда нет.
И вроде как ты знаешь и про то, что здесь льды, и про дрейф. А мозг всё равно с трудом воспринимает эту информацию.
Впрочем, с каким бы трудом мозг не осознавал это странное явление, я быстренько сообразила, что к чему. И предложила пожить на этом чудесном месте ещё пару дней.
Все до полюса кто на лыжах, кто на вертолёте добираются. А мы бы придрейфовали.
Но что-то мой оптимизм никто не разделил и предложение не одобрили. Пришлось снова надевать лыжи и куда-то идти.
Первый переход был ровный и унылый.
На второй Фелисити предложила нам со Сьюзен возглавить шествие. И началось.
Полтора часа мы выискивали путь среди иногда маленьких, иногда больших завалов.
Один раз пересекали трещину покрытую льдом, которая выглядела не очень замёрзшей.
Я гордо сказала, что попробую пойти.
А потом стояла и думала:
- Оййййй. А зачем я так сказала?
В общем было стрёмно. Но я бодро потыкала палками и пошла.
Правда потом Ида переходила ещё более стрёмную ледяную реку.
А потом я вдруг увидела лыжный след. На снегу. Совсем свежий лыжный след. Ну, может и не совсем. Но точно что не старый. И шёл он перпендикулярно моей траектории движения, что было совсем непонятно. Оставалось надеяться, что хоть кто-то из нас шёл на север. И этим кем-то была наша группа.
По традиции мы немного потаскали сани через торосы. Не забывали об отдыхе. И о внешнем виде.
Традиционная себяшечка, демонстрирующая тяготы полярных экспедиций. Интересно, почему у меня иней на капюшоне все время нарастал больше с одной стороны?
И я наконец-то попросила запечатлеть меня во всей красе. Краса конечно так себе, относительная. Да и следов тягот и лишений не видно.
На четвёртый переход мы вдруг обнаружили, что сзади нас люди.
Мы очень удивились.
Вероятность встретить людей в этих широтах приблизительно такая же, как встретить белого медведя. При чём учитывая наши ночные дежурства, вероятность встретить медведя всё-таки больше.
Это было так неожиданно. А ещё очень необычно увидеть вдали фигурки людей и по ним осознать масштабы окружающей действительности.
Потому что мы-то сами всегда рядом держались. Ну, не считая того случая, когда я случайно ушла от всех. Но и то ушла я не так далеко и людей вдали не видела.
А тут вдруг - снег, льдины и мааааааленькие человечки.
Маленькие человечки помахали нам, мы помахали им. Они оказались очень проворными и вскоре нас догнали.
Это была группа из четырёх лыжников ведомая известным полярным гидом и путешественником австралийцем Эриком Филипсом.
Встреча была тёплой, но не долгой. Дело шло к вечеру. И мы и они уже собирались ставить лагерь.
Но они как истинные джентельмены (хотя среди них была одна дама), пошли дальше, уступив нам место под ночёвку. Так что мы больше никуда не ходили.
А вечером наш размеренный быт был нарушен приходом в гости человека с камерой.
В предыдущие вечера этой экзекуции подвергались другие палатки. И вот настал наш черёд.
Два часа (ДВА ЧАСА!!!) у нас в палатке проходили съёмки для фильма.
Мы разговаривали на разные темы, отвечали на вопросы, вспоминали разные моменты экспедиции, рассказывали кто что думает по разным поводам и без.
Самой смешной конечно была история Ламис про первый день, когда Стеф всем говорила, что Ламис молится.
Честно говоря, от этих разговоров и от необходимости два часа поддерживать беседу или хотя бы слушать, что говорят другие, я устала больше, чем от всего дневного перехода.
Ближе к полуночи мы наконец закончили. Солнце печально уходило за облака. До полюса оставалось чуть больше двадцати километров.