То что не убивает нас, делает нас инвалидами. Часть вторая. Два дня в чилийском госпитале.
Как я рассказала в первой части, после того как машина Марио превратилась в груду железа, а моя рука... Ну, в общем руке досталось... Меня посадили в машину к дорожным рабочим и мы поехали обратно в Копьяпо в госпиталь.
Мужики искренне хотели мне помочь и как-нибудь подбодрить меня. Проблема как всегда заключалась в том, что они говорили только по-испански.
Когда мы уезжали, Марио попросил мужиков как только появится связь, позвонить его другу Николаю и рассказать о случившемся. Поэтому основным подбадривающим мотивом было: ща мы позвоним Николаю и все будет хорошо. На что я невнятно отвечала, что я их не понимаю и понятия не имею, кто такой Николай. Сама же думала, потеряю я сознание пока мы доберемся до больницы или все-таки удастся сохранить лицо и это самое сознание.
Лицо было то еще. Хотя мы все тщательно пытались вытереть его салфетками, пропитанные насквозь кровью волосы все равно снова перемазывали его.
Чтобы понять, что такое муниципальный госпиталь в Копьяпо, надо представить, что это за место вообще. Представьте себе маленький городок на краю земли. Очень маленький. Очень на краю. Основной бизнес чем живет этот городишко - минеральная компания. В пустыне Атакама много чего полезного. Плюс иногда туда приезжают туристы. Но их тоже очень мало.
И вот на все это краеземное удовольствие - одно единственное медицинское учереждение. Госпиталь в Копьяпо.
Все вновь прибывшие попадают в это заведение через дверь с гордой надписью "Ургент".
Тех, кого привозят на скорой почти сразу завозят к доктору. Ибо они совсем плохи. Те же, кто добираются своим ходом должны ждать в общей очереди. Дети, взрослые - какая-то бесконечная толпа.
И не важно - голову пробили или живот прихватило. Мой окровавленный вид никого не смущал. Никто не кинулся оказывать мне срочную помощь.
Я было опять собралась временно потерять свое сознание, чтобы ничего вокруг не видеть. Но мне освободили стульчик, а по равнодушным лицам окружающих было понятно, что на жалость их не продавишь и к врачу быстрее не попадешь.
Прошло около часа. При чем мои провожатые активно прорывались в кабинет врача, рассказывая, что у них тут руссо туристо сейчас помирать будет.
Наконец нас позвали в кабинет к врачу.
Он смыл туалетную бумагу, в которой была замотана рука. Поцокал. Приложил марлечку и отправил обратно в коридор.
Мы еще посидели. За это время в кабинете собрался консилиум врачей. И о чудо, один из них говорил по-английски.
Меня снова вызвали в кабинет. Спросили есть ли аллергия на что-нибудь. Объяснили, что сделаю прививку от столбняка, необходимые исследования и начнут лечить.
- Если вам нужно будет что-нибудь узнать, или будет непонятно, зовите меня и я вам все переведу, - сказал мне приятный молодой человек. Это был первый и последний раз когда я его видела. После этих слов он с моего горизонта исчез бесследно.
К этому моменту правда в больнице появились Марио и его друг Николай. Я попрощалась со своими новыми знакомыми из дорожных служб. Один из них оказался местным поэтом и бардом. В последний день он через Николая передал мне три сборника своих стихов и диск в подарок.
И мы начали лечение. Взяли кровь из вены, поставили капельницу. Переносную такую. Проверили нет ли сотрясения мозга. Сделали кучу снимков руки в разных ракурсах. А также шеи и прочего туловища.
Марио извиняясь сказал, что медицина у них неплохая, только очень уж медленная. Это я уже заметила.
Шел четвертый час моего пребывания в больнице, когда нас наконец позвали.
Пока мы ходили по кабинетам на разные процедуры, меня все удивляло, что никого не смущает грязная уличная одежда, обувь. У меня как очки на голове были, так и остались. Не важно - капельницу ставят или снимки делают. Не мешают никому и ладно.
Но тут после небольшой беседы с Марио, у меня отобрали все вещи, всю одежду. Выдали такую длинную рубаху до пола... Тут я заподозрила что-то неладное. Потом я подписала кучу каких-то бумажек, понимая что варианта вобщем-то два: либо я подписываю непонятно что и меня лечат, либо я не подписываю и иду домой. Домой хотелось, но не так сразу.
Марио объяснил, что сейчас проведут глубокую чистку пальцев. А потом меня отпустят домой.
Ну, я человек панически боящийся врачей и больниц... Поэтому все время доставала его расспросами: а меня тут точно не оставят? а это будет не стационарное лечение?
Поэтому Марио охотно подтверждал, что вот сейчас мне почистят раны, отпустят домой. Он возьмет новую машину, и мы поедем на Охос...
Вобщем, даже лежа в операционной и ожидая когда подействует наркоз я все еще думала о том, как сейчас меня отпустят из больницы.
Наркоз все не действовал. Поэтому мне еще дали подышать через волшебную маску...
Очнулась я вся в каких-то датчиках и капельницах. Рука до локтя забинтована. На лице кислородная маска. В голове шум. Все что можно было спасти, мне почистили и зашили. Все, что нельзя - отрезали. Увы. Без этого не обошлось :(
Рядом со мной стояли Марио и новый человек. Марио сказал, что ему надо отъехать по делам. Подготовиться к поездке на Охос. А мне придется остаться в госпитале до утра, потому что после операции нельзя домой. А человек сказал, что они сейчас уедут решать вопросы с машиной и полицией, что он мне в телефон записал свой контакт и набрал его, что зовут его Эрсио. Так я познакомилась с еще одним хорошим человеком.
На часах было десять вечера. Эрсио сказал, что они через пару часов закончат дела и вернутся ко мне.
А мне больше всего хотелось спать. И уже все равно было, где это будет - в госпитале или нет.
На каталке меня отвезли в послеоперационное отделение. Там меня встретил врач похожий на индейца.
- Я говорю по-английски, так что если будут какие-то вопросы, зовите меня, - стоит ли говорить, что его я тоже больше ни разу не видела. Кажется это было какое-то местное проклятье. Стоило врачу признаться, что он немного говорит по-английски и он тут же исчезал с моего горизонта.
Что самое странное, в полвторого ночи меня опять разбудили. Марио и Эрсио закончив дела прорвались тайными тропами в палату, чтобы проведать меня. А заодно рассказать, что в десять часов придет хирург, проверит мою руку. Если все нормально, выпишет меня и мы таки поедем на Охос дель Саладо - самый высокий вулкан в мире.
Видимо во всех больницах в мире для пациентов день почему-то начинается в шесть утра.
Госпиталь в Копьяпо не стал исключением.
В шесть утра в палате зажгли свет. Кроме меня там лежало еще две женщины.
Палата - это такой большой зал, где на приличном расстоянии друг от друга стоят кровати. При необходимости каждую кровать можно отгородить занавесками.
Веселенькая зеленая комната - туалет. Буйные пациенты как я, отцепляют датчики и капельницы и самостоятельно добираются до туда
Померили температуру, давление, поставили очередную капельницу.
Свет после этих нехитрых процедур выключили. Типа - спите дальше. А как тут уснешь?
Сознание наконец прояснилось, и мысли полезли в голову...
И вот тут меня реально накрыло.
Еще сутки назад я летела в самолете. Впереди были планы. Восхождение. Новые приключения..
А теперь. Искалеченная рука. Каталка в госпитале. И непонятные перспективы...
Вряд ли есть слова, чтобы описать мое состояние.
Спать больше не хотелось. Все книжки из телефона я уже прочитала. Раз пять сыграла в шахматы и бесславно проиграла телефону. Больше заняться было не чем. Надо было терпеливо ждать десяти утра.
Это было сложно.
Не. Занятия конечно были. Раз в час приходил врач. Он мерил температуру и давление и записывал все это в тетрадочку.
Табличка у моей кровати. Оказалось, что моя фамилия непроизносима для чилийцев. Никому не удалось ее выговорить.
Одну за другой мне ставили капельницы.
Часов в девять пришел консилиум врачей. Они останавливались у каждой кровати. Строгого вида девушка зачитывала по тетрадочке историю болезни. После чего все важно кивали головами и переходили к другой кровати.
Даже завтрак принесли. Почему-то всем разный. Лично мне выдали мисочку какого-то химического фруктового желе.
Вообще дело с едой обстояло не очень. На завтрак мисочка желе, на обед тарелка пресного пустого бульона, где плавало несколько макаронин...
И это все.
Визит врача откладывался. Марио тоже не шел. Я начала паниковать, решив что меня здесь оставят на веки.
Чтобы скоротать время, смотрела в окошко. А там тоже горы...
Наконец ура-ура, пришел Марио. Я хотя бы могла начать выяснять, что происходит. А заодно планы на будущее.
- Марио, как только меня выпишут, мы поедем на Охос? - спрашивала я
- Конечно, - легко соглашался он.
- Но у меня теперь одна рука, тебе придется до вершины быть со мной
- Но проблем - опять отвечал Марио.
Маленькое лирическое отступление.
Я сперва думала, что он так меня утешает. Потом - что испытывая чувства вины за аварию, готов сделать что угодно, как бы он к этому не относился.
Но потом, познакомившись с ним получше, я поняла, что он действительно не видел в этом никакой проблемы. Ну то есть конечно он хотел исправить все то, что можно было исправить. Но в том, чтобы сводить человека с одной рукой после операции на 7000 он действительно не видел проблемы... Если этот человек - альпинист.
Марио потом рассказал, как в одной гималайской экспедиции при обработке маршрута он упал и сломал несколько ребер. Он спустился в лагерь, где в это время никого не было, перебинтовал ребра, сделал уколы обезболивающего и вернулся обрабатывать маршрут.
То есть если бы рядом оказался какой-нибудь разумный человек, говорящий по-английски, он бы объяснил, что все что мне нужно - это несколько дней полежать в госпитале, а потом лететь домой долечиваться.
Но все местные врачи были не очень англоязычными. И максимум на что их хватало, объяснить, что домой можно, а на Охос - ноу. Но это звучало неубедительно.
А еще рядом был Марио, который говорил "но проблем"...
Проблемы на самом деле были. Врач, осмотрев руку, сказал что все не так плохо, что операция прошла удачно. Что мне можно сделать повязку, которую 7 дней можно не трогать. А потом обязательно показаться врачу. И конечно - но, Охос, но...
А я ободренная Марио решила, что 7 дней - это вполне достаточно. Что операция была давно и неправда. И что в конце концов - основная проблема всего лишь в мизинце. В каком-то маленьком мизинце...
На деле потом оказалось, что конечно же 6 дней для восхождения на 7000 и спуска - это катастрофически мало. Что после аварии и операции организм совсем не тот... И что мизинец - это не так уж мало, когда это твой личный мизинец.
Однако ж я забегаю вперед.
Врач осмотрел меня. Остался доволен. Кажется в пятый раз за день мне измерили температуру и давление.
Всего-то часа через три после осмотра врачом мне сделали новую повязку.
Еще пара часов на бумажную волокиту.
Как оказалось налечили меня аж на сумму равную 2500 американских денег.
И вот мы на свободе!
Рука по локоть практически вся замотана. Но это уже детали...
Ехать на Охос в этот день было поздно. Мы пообедали, так как я была дико голодная после больничной диеты. И отправились в дом Николая - очень красивый дом, где живет красивая семья. Как будто с рекламы здоровой американской семьи :)))
Друзья Марио спрашивали нас, будем ли мы настолько разумны, чтобы повернуть назад, если что-то пойдет не так. И мы конечно кивали, уверяя что разумнее нас людей просто не бывает. И на следующее утро мы отправились на Охос дель Саладо.
Мужики искренне хотели мне помочь и как-нибудь подбодрить меня. Проблема как всегда заключалась в том, что они говорили только по-испански.
Когда мы уезжали, Марио попросил мужиков как только появится связь, позвонить его другу Николаю и рассказать о случившемся. Поэтому основным подбадривающим мотивом было: ща мы позвоним Николаю и все будет хорошо. На что я невнятно отвечала, что я их не понимаю и понятия не имею, кто такой Николай. Сама же думала, потеряю я сознание пока мы доберемся до больницы или все-таки удастся сохранить лицо и это самое сознание.
Лицо было то еще. Хотя мы все тщательно пытались вытереть его салфетками, пропитанные насквозь кровью волосы все равно снова перемазывали его.
Чтобы понять, что такое муниципальный госпиталь в Копьяпо, надо представить, что это за место вообще. Представьте себе маленький городок на краю земли. Очень маленький. Очень на краю. Основной бизнес чем живет этот городишко - минеральная компания. В пустыне Атакама много чего полезного. Плюс иногда туда приезжают туристы. Но их тоже очень мало.
И вот на все это краеземное удовольствие - одно единственное медицинское учереждение. Госпиталь в Копьяпо.
Все вновь прибывшие попадают в это заведение через дверь с гордой надписью "Ургент".
Тех, кого привозят на скорой почти сразу завозят к доктору. Ибо они совсем плохи. Те же, кто добираются своим ходом должны ждать в общей очереди. Дети, взрослые - какая-то бесконечная толпа.
И не важно - голову пробили или живот прихватило. Мой окровавленный вид никого не смущал. Никто не кинулся оказывать мне срочную помощь.
Я было опять собралась временно потерять свое сознание, чтобы ничего вокруг не видеть. Но мне освободили стульчик, а по равнодушным лицам окружающих было понятно, что на жалость их не продавишь и к врачу быстрее не попадешь.
Прошло около часа. При чем мои провожатые активно прорывались в кабинет врача, рассказывая, что у них тут руссо туристо сейчас помирать будет.
Наконец нас позвали в кабинет к врачу.
Он смыл туалетную бумагу, в которой была замотана рука. Поцокал. Приложил марлечку и отправил обратно в коридор.
Мы еще посидели. За это время в кабинете собрался консилиум врачей. И о чудо, один из них говорил по-английски.
Меня снова вызвали в кабинет. Спросили есть ли аллергия на что-нибудь. Объяснили, что сделаю прививку от столбняка, необходимые исследования и начнут лечить.
- Если вам нужно будет что-нибудь узнать, или будет непонятно, зовите меня и я вам все переведу, - сказал мне приятный молодой человек. Это был первый и последний раз когда я его видела. После этих слов он с моего горизонта исчез бесследно.
К этому моменту правда в больнице появились Марио и его друг Николай. Я попрощалась со своими новыми знакомыми из дорожных служб. Один из них оказался местным поэтом и бардом. В последний день он через Николая передал мне три сборника своих стихов и диск в подарок.
И мы начали лечение. Взяли кровь из вены, поставили капельницу. Переносную такую. Проверили нет ли сотрясения мозга. Сделали кучу снимков руки в разных ракурсах. А также шеи и прочего туловища.
Марио извиняясь сказал, что медицина у них неплохая, только очень уж медленная. Это я уже заметила.
Шел четвертый час моего пребывания в больнице, когда нас наконец позвали.
Пока мы ходили по кабинетам на разные процедуры, меня все удивляло, что никого не смущает грязная уличная одежда, обувь. У меня как очки на голове были, так и остались. Не важно - капельницу ставят или снимки делают. Не мешают никому и ладно.
Но тут после небольшой беседы с Марио, у меня отобрали все вещи, всю одежду. Выдали такую длинную рубаху до пола... Тут я заподозрила что-то неладное. Потом я подписала кучу каких-то бумажек, понимая что варианта вобщем-то два: либо я подписываю непонятно что и меня лечат, либо я не подписываю и иду домой. Домой хотелось, но не так сразу.
Марио объяснил, что сейчас проведут глубокую чистку пальцев. А потом меня отпустят домой.
Ну, я человек панически боящийся врачей и больниц... Поэтому все время доставала его расспросами: а меня тут точно не оставят? а это будет не стационарное лечение?
Поэтому Марио охотно подтверждал, что вот сейчас мне почистят раны, отпустят домой. Он возьмет новую машину, и мы поедем на Охос...
Вобщем, даже лежа в операционной и ожидая когда подействует наркоз я все еще думала о том, как сейчас меня отпустят из больницы.
Наркоз все не действовал. Поэтому мне еще дали подышать через волшебную маску...
Очнулась я вся в каких-то датчиках и капельницах. Рука до локтя забинтована. На лице кислородная маска. В голове шум. Все что можно было спасти, мне почистили и зашили. Все, что нельзя - отрезали. Увы. Без этого не обошлось :(
Рядом со мной стояли Марио и новый человек. Марио сказал, что ему надо отъехать по делам. Подготовиться к поездке на Охос. А мне придется остаться в госпитале до утра, потому что после операции нельзя домой. А человек сказал, что они сейчас уедут решать вопросы с машиной и полицией, что он мне в телефон записал свой контакт и набрал его, что зовут его Эрсио. Так я познакомилась с еще одним хорошим человеком.
На часах было десять вечера. Эрсио сказал, что они через пару часов закончат дела и вернутся ко мне.
А мне больше всего хотелось спать. И уже все равно было, где это будет - в госпитале или нет.
На каталке меня отвезли в послеоперационное отделение. Там меня встретил врач похожий на индейца.
- Я говорю по-английски, так что если будут какие-то вопросы, зовите меня, - стоит ли говорить, что его я тоже больше ни разу не видела. Кажется это было какое-то местное проклятье. Стоило врачу признаться, что он немного говорит по-английски и он тут же исчезал с моего горизонта.
Что самое странное, в полвторого ночи меня опять разбудили. Марио и Эрсио закончив дела прорвались тайными тропами в палату, чтобы проведать меня. А заодно рассказать, что в десять часов придет хирург, проверит мою руку. Если все нормально, выпишет меня и мы таки поедем на Охос дель Саладо - самый высокий вулкан в мире.
Видимо во всех больницах в мире для пациентов день почему-то начинается в шесть утра.
Госпиталь в Копьяпо не стал исключением.
В шесть утра в палате зажгли свет. Кроме меня там лежало еще две женщины.
Палата - это такой большой зал, где на приличном расстоянии друг от друга стоят кровати. При необходимости каждую кровать можно отгородить занавесками.
Веселенькая зеленая комната - туалет. Буйные пациенты как я, отцепляют датчики и капельницы и самостоятельно добираются до туда
Померили температуру, давление, поставили очередную капельницу.
Свет после этих нехитрых процедур выключили. Типа - спите дальше. А как тут уснешь?
Сознание наконец прояснилось, и мысли полезли в голову...
И вот тут меня реально накрыло.
Еще сутки назад я летела в самолете. Впереди были планы. Восхождение. Новые приключения..
А теперь. Искалеченная рука. Каталка в госпитале. И непонятные перспективы...
Вряд ли есть слова, чтобы описать мое состояние.
Спать больше не хотелось. Все книжки из телефона я уже прочитала. Раз пять сыграла в шахматы и бесславно проиграла телефону. Больше заняться было не чем. Надо было терпеливо ждать десяти утра.
Это было сложно.
Не. Занятия конечно были. Раз в час приходил врач. Он мерил температуру и давление и записывал все это в тетрадочку.
Табличка у моей кровати. Оказалось, что моя фамилия непроизносима для чилийцев. Никому не удалось ее выговорить.
Одну за другой мне ставили капельницы.
Часов в девять пришел консилиум врачей. Они останавливались у каждой кровати. Строгого вида девушка зачитывала по тетрадочке историю болезни. После чего все важно кивали головами и переходили к другой кровати.
Даже завтрак принесли. Почему-то всем разный. Лично мне выдали мисочку какого-то химического фруктового желе.
Вообще дело с едой обстояло не очень. На завтрак мисочка желе, на обед тарелка пресного пустого бульона, где плавало несколько макаронин...
И это все.
Визит врача откладывался. Марио тоже не шел. Я начала паниковать, решив что меня здесь оставят на веки.
Чтобы скоротать время, смотрела в окошко. А там тоже горы...
Наконец ура-ура, пришел Марио. Я хотя бы могла начать выяснять, что происходит. А заодно планы на будущее.
- Марио, как только меня выпишут, мы поедем на Охос? - спрашивала я
- Конечно, - легко соглашался он.
- Но у меня теперь одна рука, тебе придется до вершины быть со мной
- Но проблем - опять отвечал Марио.
Маленькое лирическое отступление.
Я сперва думала, что он так меня утешает. Потом - что испытывая чувства вины за аварию, готов сделать что угодно, как бы он к этому не относился.
Но потом, познакомившись с ним получше, я поняла, что он действительно не видел в этом никакой проблемы. Ну то есть конечно он хотел исправить все то, что можно было исправить. Но в том, чтобы сводить человека с одной рукой после операции на 7000 он действительно не видел проблемы... Если этот человек - альпинист.
Марио потом рассказал, как в одной гималайской экспедиции при обработке маршрута он упал и сломал несколько ребер. Он спустился в лагерь, где в это время никого не было, перебинтовал ребра, сделал уколы обезболивающего и вернулся обрабатывать маршрут.
То есть если бы рядом оказался какой-нибудь разумный человек, говорящий по-английски, он бы объяснил, что все что мне нужно - это несколько дней полежать в госпитале, а потом лететь домой долечиваться.
Но все местные врачи были не очень англоязычными. И максимум на что их хватало, объяснить, что домой можно, а на Охос - ноу. Но это звучало неубедительно.
А еще рядом был Марио, который говорил "но проблем"...
Проблемы на самом деле были. Врач, осмотрев руку, сказал что все не так плохо, что операция прошла удачно. Что мне можно сделать повязку, которую 7 дней можно не трогать. А потом обязательно показаться врачу. И конечно - но, Охос, но...
А я ободренная Марио решила, что 7 дней - это вполне достаточно. Что операция была давно и неправда. И что в конце концов - основная проблема всего лишь в мизинце. В каком-то маленьком мизинце...
На деле потом оказалось, что конечно же 6 дней для восхождения на 7000 и спуска - это катастрофически мало. Что после аварии и операции организм совсем не тот... И что мизинец - это не так уж мало, когда это твой личный мизинец.
Однако ж я забегаю вперед.
Врач осмотрел меня. Остался доволен. Кажется в пятый раз за день мне измерили температуру и давление.
Всего-то часа через три после осмотра врачом мне сделали новую повязку.
Еще пара часов на бумажную волокиту.
Как оказалось налечили меня аж на сумму равную 2500 американских денег.
И вот мы на свободе!
Рука по локоть практически вся замотана. Но это уже детали...
Ехать на Охос в этот день было поздно. Мы пообедали, так как я была дико голодная после больничной диеты. И отправились в дом Николая - очень красивый дом, где живет красивая семья. Как будто с рекламы здоровой американской семьи :)))
Друзья Марио спрашивали нас, будем ли мы настолько разумны, чтобы повернуть назад, если что-то пойдет не так. И мы конечно кивали, уверяя что разумнее нас людей просто не бывает. И на следующее утро мы отправились на Охос дель Саладо.