Вера Полозкова
Вспомнился период, когда открыла для себя творчество Веры Полозковой. Первое изумление - женские стихи, а настолько остры и безжалостно правдивы. Втрое - автором является молодая хорошенькая девушка, у которой во внешности нет ничего трагического и сложно себе представить её героиней всех этих сюжетов и переживаний.
Но мелодия слова завораживает. А каждая строка - выверенный удар по цели. Нет ничего лишнего, нет ничего неуклюжего и нескладного, нет рифмы ради рифмы.... Абсолютная гармония слога и смысла.
В какой отрезок времени ты с ними, - стихами, - максимально резонируешь. В какой-то - читаешь отстранённо. Но всегда поражаешься мощи и таланту автора, умению ТАК описать различные состояния души, найти ТАКИЕ сочетания и сплетения слов...
Ну и несколько наиболее запомнившихся когда-то...
Это про пресловутое "подвешенное состояние". Когда внешне все признаки вроде как благополучных отношений - а внутри чёрти-что и каждодневные колебания маятника сомнения...
Лунная соната
Я не то чтобы много требую - сыр Дор Блю
Будет ужином; секс - любовью; а больно - съёжься.
Я не ведаю, чем закончится эта ложь вся;
Я не то чтоб уже серьезно тебя люблю -
Но мне нравится почему-то, как ты смеешься.
Я не то чтоб тебе жена, но вот где-то в шесть
Говори со мной под шипение сигаретки.
Чтоб я думала, что не зря к тебе - бунты редки -
Я катаюсь туда-сюда по зеленой ветке,
Словно она большой стриптизерский шест.
Я не то чтобы ставлю все - тут у нас не ралли,
Хотя зрелищности б завидовал даже Гиннесс.
Не встреваю, под нос не тычу свою богинность -
Но хочу, чтоб давали больше, чем забирали;
Чтобы радовали - в конце концов, не пора ли.
Нас так мало еще, так робко - побереги нас.
Я не то чтоб себя жалею, как малолетки,
Пузырем надувая жвачку своей печали.
Но мы стали куда циничнее, чем вначале -
Чем те детки, что насыпали в ладонь таблетки
И тихонько молились: "Только бы откачали".
Я не то чтоб не сплю - да нет, всего где-то ночи с две.
Тысячи четвертого.
Я лунатик - сонаты Людвига.
Да хранит тебя Бог от боли, от зверя лютого,
От недоброго глаза и полевого лютика -
Иногда так и щиплет в горле от "я люблю тебя",
Еле слышно произносимого - в одиночестве.
А это про "Мы выбираем, нас выбирают - как это часто не совпадает"...
Меня любят толстые юноши - около сорока,
У которых пуста постель и весьма тяжела рука,
Или бледные мальчики от тридцати пяти,
Заплутавшие, издержавшиеся в пути...
Бывшие жены сидят у них: на безымянных,
На шеях у них висят.
Ну или вовсе смешные дядьки -
Лет так под пятьдесят...
Я люблю парня, которому двадцать,
Максимум двадцать три.
Наглец у него снаружи
И сладкая мгла внутри;
Он не успел обрести той женщины,
Что читалась бы по руке,
И никто не висит у него не шее,
Ну, кроме крестика на шнурке.
Я тесёмку свяжу ту в узел
У него за спиной на шее,
Чтобы крестик тот был повыше,
Чтоб не бился он мне о зубы,
Чтобы плечи врезались в плечи,
Чтобы губы ласкали губы.
И горячие эти узы
Счёт секундам ведут быстрее.
Он услышит, как время дышит,
Он узнает, как время лечит.
И уверена я - не забудет
Никогда, никогда наши встречи!
Это про приемственность. Вернее "передачу эстафеты". И женские доводы "в пользу" такого решения для себя, и собственнические порывы, и сомнения...
Да, я верю, что ты ее должен драть, а еще ее должен греть и хранить от бед.
И не должен особо врать, чтоб она и впредь сочиняла тебе обед.
И не должен ходить сюда, открывать тетрадь и сидеть смотреть, как хрустит у меня хребет.
Да, я вижу, что ей написано на роду, что стройна она как лоза, что и омут в ней, и приют.
Ни дурного словца, ни в трезвости, ни в бреду, я ведь даже за, я не идиот, на таких клюют.
Так какого ты черта в первом сидишь ряду, наблюдаешь во все глаза, как во мне тут демоны вопиют.
Да, я чувствую, ее гладить - идти по льну, у нее золотой живот, тебе надо знать, что она таит.
И тебе уютно в ее плену, тебе нужен кров и громоотвод, она интуит.
Если хочется слышать, как я вас тут кляну, то пожалуй вот: на чем свет стоит.
Да, я знаю, что ты там счастлив, а я тут пью, что ты победил, я усталый псих.
Передай привет паре мелочей, например, тряпью, или no big deal, лучше выбрось их.
Ай спасибо Тому, Кто смыть мою колею тебя отрядил, всю ее расквасить от сих до сих.
Это честно - пусть Он мне бьет по губам указкой, тупой железкой, она стрекочет тебе стрекозкой.
Подсекает тебя то лаской, блестящей леской, а то сугубой такой серьезкой,
Тончайшей вязкой, своей рукой.
Ты молись, чтобы ей не ведать вот этой адской, пустынной, резкой, аж стариковской,
Аж королевской - смертельной ненависти такой.
Дорогой мой, славный, такой-сякой.
Это про мужскую зрелость и "последнюю любовь". Конечно, ОНА молода и прекрасна. Конечно, ОН нуждается в ней больше, чем она в нём. И, конечно, он ничего не может с этим поделать...
Всё, сдаюсь
Бернард пишет Эстер: "У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя - я даже дышу с трудом".
Бернард пишет Эстер: "У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут".
Бернард пишет: "Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь - и словно Бог мне в глаза глядит".
Бернард пишет "Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам -
Но вот если слова - это тоже деньги,
То ты мне не по словам".
"Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души".
А это - про "если бы". Про горький опыт, про страх довериться чувствам и интуиции. И, как следствие - про невозможность сближения...
Нет, я чту теперь документы:
Договоры, уставы, пакты.
Только веские аргументы.
Только хрустко сухие факты.
Можешь хмуриться большелобо
И сощуривать взгляд медузий -
Я упорно взрослела, чтобы
Не питать никаких иллюзий.
И теперь, когда слита щелочь
И промыты кривые колбы:
Ты неслыханнейшая сволочь.
Ты прекрасно мне подошел бы.
Злополучно, многострадально,
Изумительно и упруго -
Мы ведь скроены идеально,
Исключительно друг для друга.
Черный с белым, кровавый с синим
Мы б лучились таким сияньем!
Как же там?.. - я была бы инем,
Ты, понятно, суровым янем.
Это было столь очевидно,
Что добром не могло кончаться -
Мы раскланялись безобидно.
Мы условились не встречаться.
Шутим в письмах о грозной мести,
Топим в лести и ждем ответа.
Мы так счастливы были б вместе,
Что и сами не верим в это.