Элфи Коэн - БЕЗУСЛОВНЫЕ РОДИТЕЛИ, Глава 10, часть 2, последняя
Перспективное мышление
Однажды в три года мой сын Аса вдруг сделал открытие, которое касалось его друга. Голосом таким, как будто он понял что-то чудесное, он сказал: «А Дэвид всегда живет в своем доме!». Конечно, он уже знал, что когда мы ходим в гости к Дэвиду, мы возвращаемся без него. Но сейчас он начал задумываться о том, что происходит после того, как мы попрощались с Дэвидом, и что он продолжает жить в своем доме так же, как мы живем в своем. Аса вдруг понял, что жизнь Дэвида происходит отдельно и независимо от него, она какая-то своя.
Начать покидать только свою точку зрения, думать, каким мир выглядит для другого человека - это, если задуматься, одна из наиболее потрясающих способностей человеческого мышления. Психологи называют ее «перспективным мышлением», и оно обычно бывает трех видов. Первый - пространственный: «я могу представить, как ты ВИДИШЬ мир: то, что у меня справа - у тебя слева, когда мы стоим лицом друг к другу». Второй тип - «я могу представить, как ты ДУМАЕШЬ о мире, например, почему тебе сложнее дается задача, которая легка для меня, или как ты можешь иметь другие убеждения, касающиеся воспитания детей, нежели я». Третий вид - это представлять, что ты ЧУВСТВУЕШЬ, как что-то может расстраивать тебя, даже если это не трогает меня. Третий тип перспективного мышления часто путают с «эмпатией», которая значит, что я разделяю твои чувства. Проявлять эмпатию - это чувствовать гнев вместе с тобой, а не понимать, что ты испытываешь гнев.
Жан Пиажэ, который был пионером исследования перспективного мышления, считал, что дети на него не способны лет до семи. Сейчас, однако, становится понятно, что техника измерений, которой он пользовался, была слишком сложной, и не могла быть применима для более маленьких детей, которые просто не могли показать, что они способны понимать. Но даже до 4 лет ребенок способен к простейшему перспективному мышлению. Он знает, что другим может быть холодно, если ему тепло, или грустно, если ему весело. Он начинает понимать, что папа не знает слов песни, потому что его не было в садике, когда ее пели. Он может частично понимать, что хотя ему и хочется взять фломастеры того мальчика, он, наверное, расстроится. Естественно, он не всегда это делает, или не всегда следует своему пониманию. Но первые проблески такого понимания появляются очень рано, и по мере взросления, только укрепляются.
Если считать, что способность представить точку зрения других людей - это работа воображения, способ мыслить иначе, вы, наверное, не удивитесь, узнав, что люди, к этому способные, обычно оказываются талантливыми и мыслящими и в других областях. Но мой основной интерес к перспективному мышлению касается более этики, чем интеллекта. Ведь мы говорим, в конце концов, о прямой противоположности сконцентрированности на себе, и поэтому такое мышление становится базой для морали.
Те, кто умеет и думает о том, как живут и чувствуют другие люди, чаще склонны оказывать помощь, или, как минимум, менее склонны им вредить. Кафка однажды описал войну как «чудовищную потерю воображения». Чтобы убивать, человек должен разучиться видеть других живых существ, и вместо этого свести их к абстрактному «врагу». Человек должен перестать понимать, что каждый, на кого падают наши бомбы - это центр вселенной, такой же, как и он сам: у него бывают простуды, он переживает о том, что его мать стареет, ему нравятся сладости, он влюбляется - даже если он живет на другом конце света и говорит на другом языке. Видеть мир с точки зрения другого человека - это значит узнать все те мелочи и детали, которые делают его, собственно, человеком, и, в конце концов понять, что его жизнь не менее ценна, чем твоя собственная. Даже в плохом кино нам не показывают плохих героев со своими детьми. Ведь радоваться можно только смерти карикатуры, а не живого, многогранного человека.
Чуть снижая накал страстей, многие социальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, могут быть поняты с точки зрения провала перспективного мышления. Люди, которые мусорят, блокирую дорогу парковкой в два ряда, вырывают страницы из библиотечных книг, кажется, зациклены только на себе, неспособны и не хотят представить, каково другим будет видеть их мусор, или пробираться мимо их машины, или увидеть, что в книге пропущена глава.
Или представьте себе другой пример. Хотя многие склонны отвергать тех, с кем они не согласны («Как она может защищать аборты!»), те, кто привык мыслить перспективно, часто превращают восклицательные знаки в вопросительные («Как она МОЖЕТ защищать аборты?. Какой опыт, мысли, ценности привели ее к позиции, столь отличной от моей?»). Именно это усилие подумать о другой точке зрения, кроме своей, и стоит развивать в наших детях.
Есть разные уровни перспективного мышления, и более сложные из них могут не даваться маленьким детям. Лучшее, что стоит ожидать в возрасте 4 лет - это скорее примитивная мораль «золотого правила». Можно сказать (тоном, который приглашает подумать, а не звучит, как замечание). «Я смотрю ты допила весь сок и ничего не оставила Эми. А что бы ты почувствовала, если бы Эми так сделала?». Предполагается, что оба ребенка любят сок, и расстроятся, если его не будет.
Но Джордж Бернард Шоу напоминает нам, что такие предположения не всегда имеют смысл. «Не поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступили с тобой», - говорит он, - «у них могут быть другие вкусы», - или, добавим мы, - у них могут быть другие ценности, опыт, воспитание. Дети постарше и взрослые уже могут понимать, что недостаточно вообразить себя в чьей-то ситуации: нужно вообразить того человека в его ситуации. Нам нужно увидеть это ее глазами, а не только своими. Нам нужно - перефразирую метафору, - не только встать на его место, но и встать туда его ногами.
Итак, как же нам развить в детях перспективное мышление. Как мы можем помочь им развивать все более сложное понимание того, как мир выглядит с других точек зрения. Один из способов, опять же - показывая пример. Кассир говорит грубость, и родитель, к кому эта грубость была обращена, комментирует ребенку «Нда, что-то у него сегодня не очень настроение, да? Как ты думаешь, что могло такое случиться, что дядя стал таким невежливым? Может, кто-то его обидел?».
Такие вещи, сказанные детям, несут в себе огромную силу. Они учат их, что нам не обязательно отвечать гневом и агрессией на неприятное поведение, - или, винить в этом себя. Вместо этого мы можем попытаться оказаться в мире этого человека. Это наш выбор: каждый день дети могут наблюдать, как мы понимаем точку зрения других людей, или видеть, как мы способны думать только о себе. Каждый день они могут видеть, как мы пытаемся видеть в незнакомых людях - человеческих существ, или как мы на это неспособны.
Кроме собственного примера, можно развивать перспективное мышление, обсуждая книги и программы с детьми, высвечивая неоднозначности характеров разных героев, их разные взгляды («Это мы видели все глазами доктора, а вот с точки зрения девочки, как все произошло?»). Мы можем также использовать это как способ разрешения конфликтов между братьями и сестрами. «Ладно», - можем мы сказать после ссоры, - «скажи, что сейчас произошло, только представь, что ты - это твой брат, и как все выглядело с его точки зрения».
Ну и напоследок, мы можем помочь маленьким детям быть более чувствительными к эмоциям окружающих, мягко обращая их внимание на чей-то тон голоса, позу, выражение лица, и приглашая их подумать, что тот человек может думать или чувствовать. Суть в том, чтобы выстроить навык (умение читать окружающих людей), но также стимулировать развитие склонности (желание понять, что чувствуют другие, готовность в этом разобраться). «Я знаю, бабушка сказала, что можно пойти еще погулять, но я заметил, что она сделала паузу, прежде, чем согласиться. А видел, какой усталой она выглядела, когда присела на скамейку?».
Сам факт обучение детей обращать внимание на такие вещи поможет им развить привычку более глубоко понимать людей. Это подвигает им пытаться увидеть мир с точки зрения другого человека, и, возможно, почувствовать, каково это - быть другим человеком. Это огромный шаг к желанию помогать, а не обижать, и, в более широком смысле, к тому, чтобы быть более достойным человеком.
ГЛАЗАМИ РЕБЕНКА
Так же важно, как научить ребенка смотреть на мир глазами других людей, нам важно уметь смотреть на мир глазами ребенка. Это, уже само по себе, даст совсем другую точку зрения. Мы можем помочь ребенку научиться представлять точку зрения других, но наш приоритет как родителей должен быть в способности представить, как мир видится с точки зрения нашего ребенка. Это не просто способ развить этот конкретный навык. Это основа хорошего родительства, точка.
Перспективное мышление - общий знаменатель многих тем, которых я касался в этой книге. Например, эффект наказаний - подталкивание ребенка к мысли о том, как не быть пойманным - становится еще более явным, если мы видим мир глазами ребенка, которого наказывают. Это касается и «единого фронта» родителей, или поощрений за поведение, которое нам приятно. Негативный эффект этих вещей более ясен, если мы представляем, как они выглядят для ребенка.
Мы всегда чему-то учим детей, но, чтобы понять, чему мы учим, нужно встать на место ребенка. И, помните, согласно исследованиям, результат наших действий определяется тем, что ребенок почувствовал, а не тем, что мы хотим, чтобы он почувствовал. Поэтому важно то, чувствуют ли САМИ дети, что их любят безусловно, что им позволено принимать решения, и так далее. Давайте возьмем конкретный пример. У нас могут быть лучшие намерения, когда мы говорим подростку, который поздно пришел домой, что он опоздал на ужин. Мы думаем, что урок будет «В следующий раз ты подумаешь и поторопишься». Но, возможно, ребенок слышит: «им наплевать, почему это произошло, и что творится в моей жизни. Разогреть ужин занимает две минуты, но они предпочтут оставить меня голодным. Конечно, их идиотские правила для них важнее, чем то, что я чувствую… потому что я никому не нужен?».
Перспективное мышление так же нитью проходит сквозь те рекомендации, которые я давал в последних главах. «Принимать детей всерьез», - значит видеть их уникальные точки зрения. «Говорить меньше, спрашивать больше» - это способ познать, что ни думают и чувствуют. И как только мы это делаем, мы можем обнаружить, что наши требования могут оказаться совсем не такими разумными с их точки зрения, и возможно, нам стоит их пересмотреть, а не ужесточить. Я так же рекомендовал, что когда мы требуем подчинения, мы должны признать (вслух и громко), что мы понимаем, как чувствует себя ребенок. И даже в страшном скандале, мы найдем больше понимания, если займем позицию ребенка: «каково ему бесконтрольно кричать, и как нам ему помочь выйти из этого состояния».
Перспективное мышление помогает родителям понимать и удовлетворять потребности своих детей. Исследования показали, что родители, которые перспективно мыслят, реже склонны рассматривать свои отношения с ребенком как контролирующие, или использовать наказание. Более того, есть более прямые доказательства эффекта перспективного мышления. Группа голландских исследователей провела время в 125 семьях, а также интервьюировала их, пока они играли со своими детьми от 6 до 11 лет. Оказалось, что самым ярким фактором, который предсказывал качество отношений с родителями, было то, насколько они были способны понимать уникальные интересы и потребности своих детей, и насколько готовы были принимать в расчет точку зрения, отличную от своей.
В 1997 году, когда было опубликовано это исследование, два других журнала по совпадению опубликовали статьи на эту тему. Одна из них говорила, что родители в Канаде, которые «были способны более детально понять чувства и мысли своих детей во время конфликта» - имели меньше конфликтов с этими детьми, и более удовлетворительные разрешения, если конфликты таки происходили. Вторая статья рассказывала об исследовании семей с детьми до 3 лет в США, которое показало, что родители «способные принять точку зрения ребенка» более точно реагировали на его потребности. А эта точная реакция, в свою очередь, приводит к тому, что ребенок больше принимает ценности родителя, и более склонен соглашаться с его просьбами.
Итак: С детьми от 2 до 15 лет, в трех странах мира, мы получили подтверждение, что родителям очень полезно пытаться понять точку зрения своего ребенка. Мало что есть на свете, что может сравниться с этим пониманием, с точки зрения положительного эффекта. Более того, такое понимание несет сразу три блага:
Перспективно мышление помогает разобраться в ситуации более точно, особенно когда ребенок не может или не хочет объяснить причины, и мы не будем бросаться в скороспелые и неверные выводы - и, на их основе, наказанию. Мы получаем информацию, которая позволяет более глубоко понять ситуацию, выйти за поверхностный уровень реагирования на поведение. Это помогает нам найти стратегию и подход к более значимым вещами и решать скрытые проблемы.
Перспективное мышление делает нас более терпимыми к смене настроений ребенка; Когда мы видим мир так, как видят его они, мы более склонны реагировать с добротой и уважением, чем если бы просто смотрели со стороны. Это, в свою очередь, помогает детям любить и принимать себя, чувствовать связь, понимание с нами, чувствовать, что они нам дороги.
И мы подаем пример, уча ребенка понимать точку зрения окружающих.
Беда в том, что людям сложно принимать другие точки зрения. Когда ребенок плачет, большинство из нас пытаются понять, что ее беспокоит. Но мы уже не так готовы погрузиться в мир ребенка, который вопит и топает ногами. Уже здесь наш первый импульс будет обвинять или контролировать, а не понимать. Парадоксально, именно в ситуациях, где наша способность встать на место ребенка наиболее важна, мы наименее склонны ее проявлять. Когда не можешь отключиться от своей точки зрения, тогда сложнее слушать, сложнее признать, что есть другая, не менее значимая версия происходящего, сложнее заметить, что ссора, которая кажется неминуемой, могла бы не произойти. Чем больше мы позволяем себе вариться только в нашем мире, тем больше мы склонны прибегать к строгости - тем хуже все будет.
Неспособность родителя к пониманию может принимать разные формы. Наиболее опасная - может привести к полному отрицанию того, что чувствует ребенок, в попытке перенести свои чувства на них (как в классическом «мне холодно, иди надень свитер»). Чаще мы просто не готовы оценить, насколько сильно отличается их видение мира, их горести, от наших. Однажды, в возрасте 5 лет, моя дочь довольно долго делилась со мной, как она беспокоилась, что в костюме с капюшоном на хэллоуин, который случится еще через несколько месяцев, ей будет сквозь прорези не очень хорошо видно, и она может по ошибке съесть конфету, которая ей не очень нравится.
Последнее, что нужно ребенку - это информация о том, что ее беспокойства глупы. Это особенно важно, если ребенок плачет. С нашей точки зрения дети часто плачут из-за какой-то ерунды, но ведь для них это совсем не ерунда: то, что вызвало плач, должно быть очень важным. Мы чувствуем себя измотанными, а, если мы на людях, еще и пристыженными, истерикой ребенка, но мы забываем, что то, что он переживает, может быть страшным, а не просто раздражающим.
Конечно, родителем быть сложно. Но ребенком быть может быть еще сложнее.
Мы вовсе не хотим, чтобы они чувствовали себя глупыми или брошенными, но именно это происходит, когда мы высмеиваем их страхи или слезы. Мы теряем терпение с пятилеткой «ну ладно тебе! Какая разница, какой носок надеть первым - правый или левый?!». Мы считаем, что неопровержимая логика рассудит их внутренний конфликт. «Ну, если она тебе нравится, пригласи ее на свидание. Что самое страшное может случиться? Она скажет «нет». Ну ничего, переживешь».
Разве мы не можем лучше? Ведь научные исследования показали, что все взрослые были детьми в то или иное время. Разве мы не помним, каково это, когда наш мир переворачивается с ног на голову, и взрослые ничего не понимают - или, что хуже, когда взрослые просто списывают все со счетов?
У некоторых психологов есть провокационный ответ на этот вопрос. Эллис Миллер, например, говорит, что в таком поведении нет ничего парадоксального или удивительного. Она говорит, что неточно считать, что столько родителей не обращают внимания на страхи своих детей, или неспособны встать на их место, НЕСМОТРЯ на то, что они сами это пережили. Напротив, они ведут себя так, именно ПОТОМУ что они это пережили. Гораздо сложнее принять точку зрения ребенка, потому что еще сложнее принять точку зрения себя-ребенка. Слишком больно признать, что было сделано когда-то с нами.
«Неуважение - это оружие слабых», - замечает Миллер, и неуважение, которые демонстрирует столько родителей к чувствам своих детей - это показатель того, какими слабыми они остаются за фасадом силы. Во-первых, у взрослых сохраняются свои собственным страхи, и поэтому разнося в пух и прах страхи своих детей, они чувствуют себя более сильными. Во-вторых, многие родители мстят «за свое собственное унижение». То, что это происходит подсознательно, вполне понятно - слишком больно бывает вспомнить, не говоря уж о пережить, собственное бессилие и боль.
Я честно не знаю, какая часть данной теории является правдой, или о каком количестве людей она говорит. Возможно, есть другие причины, более лежащие на поверхности и более конкретные, которые объясняют, почему родители так часто неспособны представить, как ощущает ситуацию ребенок. Может быть, нам просто не хватает терпения и времени спросить: «А что думает ребенок по поводу случившегося?». Честно говоря, мне хочется верить, что объяснение именно настолько просто, потому что тогда решение этой проблемы не настолько сложно. В любом случае, мы обязаны сделать все возможное, возвратиться в ощущение себя ребенком и переживания нашего детства, чтобы чувства наших детей были для нас более понятны. Возможно, стоит так же подумать о ситуациях из нашей взрослой жизни, которые похожи на то, что переживает ребенок - например, какого чувствовать, когда тебе приказывают и погоняют, или когда наши предпочтения игнорируют, или когда нас останавливают, если мы увлечены и счастливы.
Это просто упражнения, конечно же, подготовка к реальности - мышлению с точки зрения ребенка. Мы должны начать это делать с самого первого дня. Когда моей дочери было всего несколько месяцев от роду, она ненавидела, когда ей меняли подгузник. Поначалу моей естественной реакцией было «прости, милая, но это нужно сделать, нравится это тебе или нет». Потом я заметил, что ей особенно не нравилось, когда ее переодевали сразу после пробуждения. Я попытался увидеть это с ее стороны: «Эй! Я еще до конца не проснулась, а меня уже кладут на эту штуку, где они делают что-то с моей попой!». Я попробовал давать ей 10 или 15 минут, чтобы проснуться окончательно, и ее реакция была существенно более позитивной.
Видеть мир с перспективы младенца - полезное занятие, особенно чтобы выработать привычку делать это и в будущем. Мы просто обязаны уметь это делать к тому времени, как дети начинают говорить, хотя бы для того, чтобы избавиться от классических клише воспитания в нашей голове. Например, двухлетки известны тем, что обожают говорить «нет». Но с точки зрения ребенка проблема в том, что МЫ постоянно говорим «нет», не давая им делать что-то, идти куда-то, и играть с интересными кухонными штуками.
Про детей разных возрастов часто говорят, что они манипулируют. Опять же, с точки зрения ребенка, он просто может не находить способов донести свое желание, принять участие в решении того, что с ним происходит. Если кто-то и манипулирует, так это взрослый. Возможно, детям полезно иметь книжку «как справиться со сложным родителем». Учитывая, сколько времени мы тратим на то, что судим и исправляем их, мне, лично, весело придумывать ситуации, в которых они делают то же самое с нами - например, Ресторанный Рейтинг для детей, оценивающий то, чем мы их кормим:
«Посетители в восторге от «потрясающих» сосисок и высококачественных десертов («если повезет, может тебе его дадут»). Однако некоторые гарниры просто отвратительны, горячие каши, в особенности, выглядят так, как будто ими кого-то только что стошнило. Уровень сервиса очень непостоянен, мы можем поставить высокие оценки за личное внимание, но как минимум один из посетителей сказал, что предпочел бы не видеть «эту девушку, которая постоянно говорит тебе сидеть прямо и перестать крутиться на стуле».
Использование юмора близко связано с возможностью менять перспективу нашего мышления, потому что смех - зачастую прямой результат такой смены. Юмор - очень эффективное средство разрядки для стрессовой ситуации, и хотя бы снижения накала неприятного момента. Если вы садитесь с ребенком, чтобы поговорить о каком-то моменте поведения, который вы бы хотели изменить, попросите его изобразить, как вы обычно выглядите, когда читаете нотации. Это способ снять напряжение, дать ему почувствовать себя более сильным, и дать ему понять, что вы видите, как ситуация выглядит с его стороны - и все это одним махом.
Умение видеть иную точку зрения так же важно, когда вы проводите время с чьим-то ребенком. Удивительно, какое огромное число взрослых просто прут вперед со своим собственным планом общения, игнорируя сильнейшие невербальные сигналы, а потом объявляя ребенка, который пытается от них отделаться, «стеснительным», или еще чего похуже. Напротив, те взрослые, о которых говорят, что они «хорошо ладят с детьми», обычно интуитивно демонстрируют ребенку понимание того, как мир видится детям. Когда их знакомят с ребенком, они не ожидают немедленного горячего приветствия, потому что прекрасно знают, что даже открытый и шумный ребенок не будет вести себя с незнакомцем так же, как он ведет себя с ними. Они не проявляют излишней прыти к знакомству и не начинают с перекрестного допроса («сколько тебе лет? В какую школу ты ходишь?»). Наоборот, поначалу они поддерживают дистанцию, позволяя ребенку обвыкнуться, потом спокойно находят что-то, что его интересуют, и спрашивают об этом. А потом находят какое-нибудь занятие, которым могли бы заняться, находясь рядом с ребенком. Они пытаются понять по ребенку, что ему интересно, хочет ли он играть или говорить, и так далее.
Понять ребенка, своего или чужого, гораздо легче, если мы видим, как мир выглядит в его глазах. Говоря о ежедневном применении, такой способ мышления делает вас лучшим родителем. Даже когда мы не можем дать ребенку то, что он просит, ужасно важно, чтобы мы поняли и вслух признали, то, что мы их понимаем («наверное, с твоей точки зрения кажется, что это…»). Это позволяет им чувствовать, что их слышат, о них беспокоятся, и их любят безусловно.
Естественно, дело не обстоит так, что либо все, либо ничего. Когда мы говорим о том, как часто, или как хорошо, родители представляют, как выглядит мир с точки зрения ребенка, между «постоянно» и «никогда», или между «с глубоким пониманием» и «отвратительно» есть много степеней. Это касается всех моментов, которые обсуждались в данной книге. Мало родителей, которые во всем воспитании придерживаются одной крайности, или любят исключительно условно или безусловно. Большинство из нас находится где-то посередине. Точно так же, я прекрасно понимаю, что нет волшебного выключателя, который поможет нам перестать вести себя одним образом и немедленно начать вести себя другим образом. Лучше представить, что мы идем по пути, в котором мы даем себе обещание постоянно развиваться в нужном направлении.
Бывает ли так, что начинать путь уже поздно? Меня иногда просят заверить, что вред, нанесенный годами контроля и условной любви, можно убрать. Нельзя сказать ничего точно, но сам факт признания, что ты был на неверном пути, требует потрясающей храбрости, и эта храбрость сама по себе - уже прекрасное начало для иного будущего. Есть причины считать, что неважно, сколько лет ребенку, никогда не поздно изменить его будущее к лучшему с этого конкретного момента. Нам всем есть куда меняться. По какой-то причине, до какой-то степени, мы растили детей не самым конструктивным способом, и сейчас - момент ничуть не хуже другого, чтобы изменить это.
КОНЕЦ
Однажды в три года мой сын Аса вдруг сделал открытие, которое касалось его друга. Голосом таким, как будто он понял что-то чудесное, он сказал: «А Дэвид всегда живет в своем доме!». Конечно, он уже знал, что когда мы ходим в гости к Дэвиду, мы возвращаемся без него. Но сейчас он начал задумываться о том, что происходит после того, как мы попрощались с Дэвидом, и что он продолжает жить в своем доме так же, как мы живем в своем. Аса вдруг понял, что жизнь Дэвида происходит отдельно и независимо от него, она какая-то своя.
Начать покидать только свою точку зрения, думать, каким мир выглядит для другого человека - это, если задуматься, одна из наиболее потрясающих способностей человеческого мышления. Психологи называют ее «перспективным мышлением», и оно обычно бывает трех видов. Первый - пространственный: «я могу представить, как ты ВИДИШЬ мир: то, что у меня справа - у тебя слева, когда мы стоим лицом друг к другу». Второй тип - «я могу представить, как ты ДУМАЕШЬ о мире, например, почему тебе сложнее дается задача, которая легка для меня, или как ты можешь иметь другие убеждения, касающиеся воспитания детей, нежели я». Третий вид - это представлять, что ты ЧУВСТВУЕШЬ, как что-то может расстраивать тебя, даже если это не трогает меня. Третий тип перспективного мышления часто путают с «эмпатией», которая значит, что я разделяю твои чувства. Проявлять эмпатию - это чувствовать гнев вместе с тобой, а не понимать, что ты испытываешь гнев.
Жан Пиажэ, который был пионером исследования перспективного мышления, считал, что дети на него не способны лет до семи. Сейчас, однако, становится понятно, что техника измерений, которой он пользовался, была слишком сложной, и не могла быть применима для более маленьких детей, которые просто не могли показать, что они способны понимать. Но даже до 4 лет ребенок способен к простейшему перспективному мышлению. Он знает, что другим может быть холодно, если ему тепло, или грустно, если ему весело. Он начинает понимать, что папа не знает слов песни, потому что его не было в садике, когда ее пели. Он может частично понимать, что хотя ему и хочется взять фломастеры того мальчика, он, наверное, расстроится. Естественно, он не всегда это делает, или не всегда следует своему пониманию. Но первые проблески такого понимания появляются очень рано, и по мере взросления, только укрепляются.
Если считать, что способность представить точку зрения других людей - это работа воображения, способ мыслить иначе, вы, наверное, не удивитесь, узнав, что люди, к этому способные, обычно оказываются талантливыми и мыслящими и в других областях. Но мой основной интерес к перспективному мышлению касается более этики, чем интеллекта. Ведь мы говорим, в конце концов, о прямой противоположности сконцентрированности на себе, и поэтому такое мышление становится базой для морали.
Те, кто умеет и думает о том, как живут и чувствуют другие люди, чаще склонны оказывать помощь, или, как минимум, менее склонны им вредить. Кафка однажды описал войну как «чудовищную потерю воображения». Чтобы убивать, человек должен разучиться видеть других живых существ, и вместо этого свести их к абстрактному «врагу». Человек должен перестать понимать, что каждый, на кого падают наши бомбы - это центр вселенной, такой же, как и он сам: у него бывают простуды, он переживает о том, что его мать стареет, ему нравятся сладости, он влюбляется - даже если он живет на другом конце света и говорит на другом языке. Видеть мир с точки зрения другого человека - это значит узнать все те мелочи и детали, которые делают его, собственно, человеком, и, в конце концов понять, что его жизнь не менее ценна, чем твоя собственная. Даже в плохом кино нам не показывают плохих героев со своими детьми. Ведь радоваться можно только смерти карикатуры, а не живого, многогранного человека.
Чуть снижая накал страстей, многие социальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, могут быть поняты с точки зрения провала перспективного мышления. Люди, которые мусорят, блокирую дорогу парковкой в два ряда, вырывают страницы из библиотечных книг, кажется, зациклены только на себе, неспособны и не хотят представить, каково другим будет видеть их мусор, или пробираться мимо их машины, или увидеть, что в книге пропущена глава.
Или представьте себе другой пример. Хотя многие склонны отвергать тех, с кем они не согласны («Как она может защищать аборты!»), те, кто привык мыслить перспективно, часто превращают восклицательные знаки в вопросительные («Как она МОЖЕТ защищать аборты?. Какой опыт, мысли, ценности привели ее к позиции, столь отличной от моей?»). Именно это усилие подумать о другой точке зрения, кроме своей, и стоит развивать в наших детях.
Есть разные уровни перспективного мышления, и более сложные из них могут не даваться маленьким детям. Лучшее, что стоит ожидать в возрасте 4 лет - это скорее примитивная мораль «золотого правила». Можно сказать (тоном, который приглашает подумать, а не звучит, как замечание). «Я смотрю ты допила весь сок и ничего не оставила Эми. А что бы ты почувствовала, если бы Эми так сделала?». Предполагается, что оба ребенка любят сок, и расстроятся, если его не будет.
Но Джордж Бернард Шоу напоминает нам, что такие предположения не всегда имеют смысл. «Не поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступили с тобой», - говорит он, - «у них могут быть другие вкусы», - или, добавим мы, - у них могут быть другие ценности, опыт, воспитание. Дети постарше и взрослые уже могут понимать, что недостаточно вообразить себя в чьей-то ситуации: нужно вообразить того человека в его ситуации. Нам нужно увидеть это ее глазами, а не только своими. Нам нужно - перефразирую метафору, - не только встать на его место, но и встать туда его ногами.
Итак, как же нам развить в детях перспективное мышление. Как мы можем помочь им развивать все более сложное понимание того, как мир выглядит с других точек зрения. Один из способов, опять же - показывая пример. Кассир говорит грубость, и родитель, к кому эта грубость была обращена, комментирует ребенку «Нда, что-то у него сегодня не очень настроение, да? Как ты думаешь, что могло такое случиться, что дядя стал таким невежливым? Может, кто-то его обидел?».
Такие вещи, сказанные детям, несут в себе огромную силу. Они учат их, что нам не обязательно отвечать гневом и агрессией на неприятное поведение, - или, винить в этом себя. Вместо этого мы можем попытаться оказаться в мире этого человека. Это наш выбор: каждый день дети могут наблюдать, как мы понимаем точку зрения других людей, или видеть, как мы способны думать только о себе. Каждый день они могут видеть, как мы пытаемся видеть в незнакомых людях - человеческих существ, или как мы на это неспособны.
Кроме собственного примера, можно развивать перспективное мышление, обсуждая книги и программы с детьми, высвечивая неоднозначности характеров разных героев, их разные взгляды («Это мы видели все глазами доктора, а вот с точки зрения девочки, как все произошло?»). Мы можем также использовать это как способ разрешения конфликтов между братьями и сестрами. «Ладно», - можем мы сказать после ссоры, - «скажи, что сейчас произошло, только представь, что ты - это твой брат, и как все выглядело с его точки зрения».
Ну и напоследок, мы можем помочь маленьким детям быть более чувствительными к эмоциям окружающих, мягко обращая их внимание на чей-то тон голоса, позу, выражение лица, и приглашая их подумать, что тот человек может думать или чувствовать. Суть в том, чтобы выстроить навык (умение читать окружающих людей), но также стимулировать развитие склонности (желание понять, что чувствуют другие, готовность в этом разобраться). «Я знаю, бабушка сказала, что можно пойти еще погулять, но я заметил, что она сделала паузу, прежде, чем согласиться. А видел, какой усталой она выглядела, когда присела на скамейку?».
Сам факт обучение детей обращать внимание на такие вещи поможет им развить привычку более глубоко понимать людей. Это подвигает им пытаться увидеть мир с точки зрения другого человека, и, возможно, почувствовать, каково это - быть другим человеком. Это огромный шаг к желанию помогать, а не обижать, и, в более широком смысле, к тому, чтобы быть более достойным человеком.
ГЛАЗАМИ РЕБЕНКА
Так же важно, как научить ребенка смотреть на мир глазами других людей, нам важно уметь смотреть на мир глазами ребенка. Это, уже само по себе, даст совсем другую точку зрения. Мы можем помочь ребенку научиться представлять точку зрения других, но наш приоритет как родителей должен быть в способности представить, как мир видится с точки зрения нашего ребенка. Это не просто способ развить этот конкретный навык. Это основа хорошего родительства, точка.
Перспективное мышление - общий знаменатель многих тем, которых я касался в этой книге. Например, эффект наказаний - подталкивание ребенка к мысли о том, как не быть пойманным - становится еще более явным, если мы видим мир глазами ребенка, которого наказывают. Это касается и «единого фронта» родителей, или поощрений за поведение, которое нам приятно. Негативный эффект этих вещей более ясен, если мы представляем, как они выглядят для ребенка.
Мы всегда чему-то учим детей, но, чтобы понять, чему мы учим, нужно встать на место ребенка. И, помните, согласно исследованиям, результат наших действий определяется тем, что ребенок почувствовал, а не тем, что мы хотим, чтобы он почувствовал. Поэтому важно то, чувствуют ли САМИ дети, что их любят безусловно, что им позволено принимать решения, и так далее. Давайте возьмем конкретный пример. У нас могут быть лучшие намерения, когда мы говорим подростку, который поздно пришел домой, что он опоздал на ужин. Мы думаем, что урок будет «В следующий раз ты подумаешь и поторопишься». Но, возможно, ребенок слышит: «им наплевать, почему это произошло, и что творится в моей жизни. Разогреть ужин занимает две минуты, но они предпочтут оставить меня голодным. Конечно, их идиотские правила для них важнее, чем то, что я чувствую… потому что я никому не нужен?».
Перспективное мышление так же нитью проходит сквозь те рекомендации, которые я давал в последних главах. «Принимать детей всерьез», - значит видеть их уникальные точки зрения. «Говорить меньше, спрашивать больше» - это способ познать, что ни думают и чувствуют. И как только мы это делаем, мы можем обнаружить, что наши требования могут оказаться совсем не такими разумными с их точки зрения, и возможно, нам стоит их пересмотреть, а не ужесточить. Я так же рекомендовал, что когда мы требуем подчинения, мы должны признать (вслух и громко), что мы понимаем, как чувствует себя ребенок. И даже в страшном скандале, мы найдем больше понимания, если займем позицию ребенка: «каково ему бесконтрольно кричать, и как нам ему помочь выйти из этого состояния».
Перспективное мышление помогает родителям понимать и удовлетворять потребности своих детей. Исследования показали, что родители, которые перспективно мыслят, реже склонны рассматривать свои отношения с ребенком как контролирующие, или использовать наказание. Более того, есть более прямые доказательства эффекта перспективного мышления. Группа голландских исследователей провела время в 125 семьях, а также интервьюировала их, пока они играли со своими детьми от 6 до 11 лет. Оказалось, что самым ярким фактором, который предсказывал качество отношений с родителями, было то, насколько они были способны понимать уникальные интересы и потребности своих детей, и насколько готовы были принимать в расчет точку зрения, отличную от своей.
В 1997 году, когда было опубликовано это исследование, два других журнала по совпадению опубликовали статьи на эту тему. Одна из них говорила, что родители в Канаде, которые «были способны более детально понять чувства и мысли своих детей во время конфликта» - имели меньше конфликтов с этими детьми, и более удовлетворительные разрешения, если конфликты таки происходили. Вторая статья рассказывала об исследовании семей с детьми до 3 лет в США, которое показало, что родители «способные принять точку зрения ребенка» более точно реагировали на его потребности. А эта точная реакция, в свою очередь, приводит к тому, что ребенок больше принимает ценности родителя, и более склонен соглашаться с его просьбами.
Итак: С детьми от 2 до 15 лет, в трех странах мира, мы получили подтверждение, что родителям очень полезно пытаться понять точку зрения своего ребенка. Мало что есть на свете, что может сравниться с этим пониманием, с точки зрения положительного эффекта. Более того, такое понимание несет сразу три блага:
Перспективно мышление помогает разобраться в ситуации более точно, особенно когда ребенок не может или не хочет объяснить причины, и мы не будем бросаться в скороспелые и неверные выводы - и, на их основе, наказанию. Мы получаем информацию, которая позволяет более глубоко понять ситуацию, выйти за поверхностный уровень реагирования на поведение. Это помогает нам найти стратегию и подход к более значимым вещами и решать скрытые проблемы.
Перспективное мышление делает нас более терпимыми к смене настроений ребенка; Когда мы видим мир так, как видят его они, мы более склонны реагировать с добротой и уважением, чем если бы просто смотрели со стороны. Это, в свою очередь, помогает детям любить и принимать себя, чувствовать связь, понимание с нами, чувствовать, что они нам дороги.
И мы подаем пример, уча ребенка понимать точку зрения окружающих.
Беда в том, что людям сложно принимать другие точки зрения. Когда ребенок плачет, большинство из нас пытаются понять, что ее беспокоит. Но мы уже не так готовы погрузиться в мир ребенка, который вопит и топает ногами. Уже здесь наш первый импульс будет обвинять или контролировать, а не понимать. Парадоксально, именно в ситуациях, где наша способность встать на место ребенка наиболее важна, мы наименее склонны ее проявлять. Когда не можешь отключиться от своей точки зрения, тогда сложнее слушать, сложнее признать, что есть другая, не менее значимая версия происходящего, сложнее заметить, что ссора, которая кажется неминуемой, могла бы не произойти. Чем больше мы позволяем себе вариться только в нашем мире, тем больше мы склонны прибегать к строгости - тем хуже все будет.
Неспособность родителя к пониманию может принимать разные формы. Наиболее опасная - может привести к полному отрицанию того, что чувствует ребенок, в попытке перенести свои чувства на них (как в классическом «мне холодно, иди надень свитер»). Чаще мы просто не готовы оценить, насколько сильно отличается их видение мира, их горести, от наших. Однажды, в возрасте 5 лет, моя дочь довольно долго делилась со мной, как она беспокоилась, что в костюме с капюшоном на хэллоуин, который случится еще через несколько месяцев, ей будет сквозь прорези не очень хорошо видно, и она может по ошибке съесть конфету, которая ей не очень нравится.
Последнее, что нужно ребенку - это информация о том, что ее беспокойства глупы. Это особенно важно, если ребенок плачет. С нашей точки зрения дети часто плачут из-за какой-то ерунды, но ведь для них это совсем не ерунда: то, что вызвало плач, должно быть очень важным. Мы чувствуем себя измотанными, а, если мы на людях, еще и пристыженными, истерикой ребенка, но мы забываем, что то, что он переживает, может быть страшным, а не просто раздражающим.
Конечно, родителем быть сложно. Но ребенком быть может быть еще сложнее.
Мы вовсе не хотим, чтобы они чувствовали себя глупыми или брошенными, но именно это происходит, когда мы высмеиваем их страхи или слезы. Мы теряем терпение с пятилеткой «ну ладно тебе! Какая разница, какой носок надеть первым - правый или левый?!». Мы считаем, что неопровержимая логика рассудит их внутренний конфликт. «Ну, если она тебе нравится, пригласи ее на свидание. Что самое страшное может случиться? Она скажет «нет». Ну ничего, переживешь».
Разве мы не можем лучше? Ведь научные исследования показали, что все взрослые были детьми в то или иное время. Разве мы не помним, каково это, когда наш мир переворачивается с ног на голову, и взрослые ничего не понимают - или, что хуже, когда взрослые просто списывают все со счетов?
У некоторых психологов есть провокационный ответ на этот вопрос. Эллис Миллер, например, говорит, что в таком поведении нет ничего парадоксального или удивительного. Она говорит, что неточно считать, что столько родителей не обращают внимания на страхи своих детей, или неспособны встать на их место, НЕСМОТРЯ на то, что они сами это пережили. Напротив, они ведут себя так, именно ПОТОМУ что они это пережили. Гораздо сложнее принять точку зрения ребенка, потому что еще сложнее принять точку зрения себя-ребенка. Слишком больно признать, что было сделано когда-то с нами.
«Неуважение - это оружие слабых», - замечает Миллер, и неуважение, которые демонстрирует столько родителей к чувствам своих детей - это показатель того, какими слабыми они остаются за фасадом силы. Во-первых, у взрослых сохраняются свои собственным страхи, и поэтому разнося в пух и прах страхи своих детей, они чувствуют себя более сильными. Во-вторых, многие родители мстят «за свое собственное унижение». То, что это происходит подсознательно, вполне понятно - слишком больно бывает вспомнить, не говоря уж о пережить, собственное бессилие и боль.
Я честно не знаю, какая часть данной теории является правдой, или о каком количестве людей она говорит. Возможно, есть другие причины, более лежащие на поверхности и более конкретные, которые объясняют, почему родители так часто неспособны представить, как ощущает ситуацию ребенок. Может быть, нам просто не хватает терпения и времени спросить: «А что думает ребенок по поводу случившегося?». Честно говоря, мне хочется верить, что объяснение именно настолько просто, потому что тогда решение этой проблемы не настолько сложно. В любом случае, мы обязаны сделать все возможное, возвратиться в ощущение себя ребенком и переживания нашего детства, чтобы чувства наших детей были для нас более понятны. Возможно, стоит так же подумать о ситуациях из нашей взрослой жизни, которые похожи на то, что переживает ребенок - например, какого чувствовать, когда тебе приказывают и погоняют, или когда наши предпочтения игнорируют, или когда нас останавливают, если мы увлечены и счастливы.
Это просто упражнения, конечно же, подготовка к реальности - мышлению с точки зрения ребенка. Мы должны начать это делать с самого первого дня. Когда моей дочери было всего несколько месяцев от роду, она ненавидела, когда ей меняли подгузник. Поначалу моей естественной реакцией было «прости, милая, но это нужно сделать, нравится это тебе или нет». Потом я заметил, что ей особенно не нравилось, когда ее переодевали сразу после пробуждения. Я попытался увидеть это с ее стороны: «Эй! Я еще до конца не проснулась, а меня уже кладут на эту штуку, где они делают что-то с моей попой!». Я попробовал давать ей 10 или 15 минут, чтобы проснуться окончательно, и ее реакция была существенно более позитивной.
Видеть мир с перспективы младенца - полезное занятие, особенно чтобы выработать привычку делать это и в будущем. Мы просто обязаны уметь это делать к тому времени, как дети начинают говорить, хотя бы для того, чтобы избавиться от классических клише воспитания в нашей голове. Например, двухлетки известны тем, что обожают говорить «нет». Но с точки зрения ребенка проблема в том, что МЫ постоянно говорим «нет», не давая им делать что-то, идти куда-то, и играть с интересными кухонными штуками.
Про детей разных возрастов часто говорят, что они манипулируют. Опять же, с точки зрения ребенка, он просто может не находить способов донести свое желание, принять участие в решении того, что с ним происходит. Если кто-то и манипулирует, так это взрослый. Возможно, детям полезно иметь книжку «как справиться со сложным родителем». Учитывая, сколько времени мы тратим на то, что судим и исправляем их, мне, лично, весело придумывать ситуации, в которых они делают то же самое с нами - например, Ресторанный Рейтинг для детей, оценивающий то, чем мы их кормим:
«Посетители в восторге от «потрясающих» сосисок и высококачественных десертов («если повезет, может тебе его дадут»). Однако некоторые гарниры просто отвратительны, горячие каши, в особенности, выглядят так, как будто ими кого-то только что стошнило. Уровень сервиса очень непостоянен, мы можем поставить высокие оценки за личное внимание, но как минимум один из посетителей сказал, что предпочел бы не видеть «эту девушку, которая постоянно говорит тебе сидеть прямо и перестать крутиться на стуле».
Использование юмора близко связано с возможностью менять перспективу нашего мышления, потому что смех - зачастую прямой результат такой смены. Юмор - очень эффективное средство разрядки для стрессовой ситуации, и хотя бы снижения накала неприятного момента. Если вы садитесь с ребенком, чтобы поговорить о каком-то моменте поведения, который вы бы хотели изменить, попросите его изобразить, как вы обычно выглядите, когда читаете нотации. Это способ снять напряжение, дать ему почувствовать себя более сильным, и дать ему понять, что вы видите, как ситуация выглядит с его стороны - и все это одним махом.
Умение видеть иную точку зрения так же важно, когда вы проводите время с чьим-то ребенком. Удивительно, какое огромное число взрослых просто прут вперед со своим собственным планом общения, игнорируя сильнейшие невербальные сигналы, а потом объявляя ребенка, который пытается от них отделаться, «стеснительным», или еще чего похуже. Напротив, те взрослые, о которых говорят, что они «хорошо ладят с детьми», обычно интуитивно демонстрируют ребенку понимание того, как мир видится детям. Когда их знакомят с ребенком, они не ожидают немедленного горячего приветствия, потому что прекрасно знают, что даже открытый и шумный ребенок не будет вести себя с незнакомцем так же, как он ведет себя с ними. Они не проявляют излишней прыти к знакомству и не начинают с перекрестного допроса («сколько тебе лет? В какую школу ты ходишь?»). Наоборот, поначалу они поддерживают дистанцию, позволяя ребенку обвыкнуться, потом спокойно находят что-то, что его интересуют, и спрашивают об этом. А потом находят какое-нибудь занятие, которым могли бы заняться, находясь рядом с ребенком. Они пытаются понять по ребенку, что ему интересно, хочет ли он играть или говорить, и так далее.
Понять ребенка, своего или чужого, гораздо легче, если мы видим, как мир выглядит в его глазах. Говоря о ежедневном применении, такой способ мышления делает вас лучшим родителем. Даже когда мы не можем дать ребенку то, что он просит, ужасно важно, чтобы мы поняли и вслух признали, то, что мы их понимаем («наверное, с твоей точки зрения кажется, что это…»). Это позволяет им чувствовать, что их слышат, о них беспокоятся, и их любят безусловно.
Естественно, дело не обстоит так, что либо все, либо ничего. Когда мы говорим о том, как часто, или как хорошо, родители представляют, как выглядит мир с точки зрения ребенка, между «постоянно» и «никогда», или между «с глубоким пониманием» и «отвратительно» есть много степеней. Это касается всех моментов, которые обсуждались в данной книге. Мало родителей, которые во всем воспитании придерживаются одной крайности, или любят исключительно условно или безусловно. Большинство из нас находится где-то посередине. Точно так же, я прекрасно понимаю, что нет волшебного выключателя, который поможет нам перестать вести себя одним образом и немедленно начать вести себя другим образом. Лучше представить, что мы идем по пути, в котором мы даем себе обещание постоянно развиваться в нужном направлении.
Бывает ли так, что начинать путь уже поздно? Меня иногда просят заверить, что вред, нанесенный годами контроля и условной любви, можно убрать. Нельзя сказать ничего точно, но сам факт признания, что ты был на неверном пути, требует потрясающей храбрости, и эта храбрость сама по себе - уже прекрасное начало для иного будущего. Есть причины считать, что неважно, сколько лет ребенку, никогда не поздно изменить его будущее к лучшему с этого конкретного момента. Нам всем есть куда меняться. По какой-то причине, до какой-то степени, мы растили детей не самым конструктивным способом, и сейчас - момент ничуть не хуже другого, чтобы изменить это.
КОНЕЦ