(no subject)
С чего бы вдруг?
Говорят, я слишком много ценности придаю вещам.
Вот магнитофон. Мне 13, я слушаю адскую смесь из Битлз, 2Unlimited и Цоя. То есть хочу слушать, мечтаю о магнитофоне.
Вожделенный подарок я получила от дедушки. Он очень очень хотел, чтобы я учила английский: чтобы слушала кассеты с заданиями, на чистые кассеты наговаривала тексты и работала над произношением. И радио чтобы слушала на английском (не помню волну уже). Да-да, я не моргнув глазом обещала, что так и будет, и ни на грамм не держала это обещание. Ну ладно, на грамм: я слушала кассеты Джоан Баэз, которые привозил дедушкин друг Виталий Иванович. Тоже чтобы я учила английский. На все напоминания и вздохи я закатывала глаза и говорила "дедуль, ну не ломай мне кайф".
Через полгода магнитофон был разбит в хлам, в малой степени из-за того, что качество у него было сомнительное, но больше от моего аккуратного обращения. Нет, я проболжала его слушать, но чтобы его на запись, нужно было подоткнуть под кассету карандаш, чтобы зажать остаток от отломанного рычага (того, что проверяет, не выломаны ли на кассете окошечки). Из-за карандаша, правда и кассета смещалась, край плёнки крошилась. А чтобы проигрывать - воткнуть сверху пилочку для ногтей, чтобы кнопка не вылетала.
Магнитофонов было ещё два. Оба так же дарил дедушка. Уже двухкассетные, чтобы я могла переписывать кассеты дома. Использовались каждый день, я квлючала музыку постоянно. Ну и убиты они были примерно так же феерически, как первый.
Много бы отдала, чтоб позвонить дедушке и попросить прощения. И сесть слушать те кассеты. Госсподи, да почему же он продолжал верить моим обещаниям.
А если найду один из этих магнитофонов в кладовке, буду качать его на руках, как младенца, и плакать.
Говорят, я слишком много ценности придаю вещам.
Говорят, я слишком много ценности придаю вещам.
Вот магнитофон. Мне 13, я слушаю адскую смесь из Битлз, 2Unlimited и Цоя. То есть хочу слушать, мечтаю о магнитофоне.
Вожделенный подарок я получила от дедушки. Он очень очень хотел, чтобы я учила английский: чтобы слушала кассеты с заданиями, на чистые кассеты наговаривала тексты и работала над произношением. И радио чтобы слушала на английском (не помню волну уже). Да-да, я не моргнув глазом обещала, что так и будет, и ни на грамм не держала это обещание. Ну ладно, на грамм: я слушала кассеты Джоан Баэз, которые привозил дедушкин друг Виталий Иванович. Тоже чтобы я учила английский. На все напоминания и вздохи я закатывала глаза и говорила "дедуль, ну не ломай мне кайф".
Через полгода магнитофон был разбит в хлам, в малой степени из-за того, что качество у него было сомнительное, но больше от моего аккуратного обращения. Нет, я проболжала его слушать, но чтобы его на запись, нужно было подоткнуть под кассету карандаш, чтобы зажать остаток от отломанного рычага (того, что проверяет, не выломаны ли на кассете окошечки). Из-за карандаша, правда и кассета смещалась, край плёнки крошилась. А чтобы проигрывать - воткнуть сверху пилочку для ногтей, чтобы кнопка не вылетала.
Магнитофонов было ещё два. Оба так же дарил дедушка. Уже двухкассетные, чтобы я могла переписывать кассеты дома. Использовались каждый день, я квлючала музыку постоянно. Ну и убиты они были примерно так же феерически, как первый.
Много бы отдала, чтоб позвонить дедушке и попросить прощения. И сесть слушать те кассеты. Госсподи, да почему же он продолжал верить моим обещаниям.
А если найду один из этих магнитофонов в кладовке, буду качать его на руках, как младенца, и плакать.
Говорят, я слишком много ценности придаю вещам.