Битва за Севастополь
Оригинал взят у saintvlad в Битва за Севастополь
Как всегда - со спойлерами, то есть, для обсуждения с посмотревшими. А всем, кто еще не посмотрел - твердый совет посмотреть. Это уже, как минимум третий отечественный фильм с начала года, который нельзя пропустить.
1957 год. Элеонора Рузвельт прибывает в Москву. Но прежде, чем отправиться на официальный приём, она просит отвезти её к старой подруге. Встречающий её дипломат не видит причины отступать от протокола. Тогда Элеонора рассказывает ему о том, кого именно она хочет навестить. Это - Людмила Михайловна Павличенко, героиня Советского Союза, легендарная женщина-снайпер, убившая 309 нацистов. Четырежды раненная Павличенко приезжала в Штаты в 1942 году в составе советской делегации, по личному приглашению Первой Леди жила в Белом доме, отправилась в поездку по США, и убедила американское руководство открыть второй фронт.
Большую часть экранного времени, естественно, занимает война, но война выглядит еще драматичнее на контрасте со сценами сытой и мирной жизни на официальных приёмах в США и с солнечной комедией в довоенном СССР.
Как им удалось сделать кино эпического размаха и высокого кинематографического качества за 5 млн $ со сценами уровня «Перл-Харбора» (не столь длинными, но не менее красивыми) - отдельный большой вопрос на зависть многим и многим. Не будем долго говорить об актерских работах - все они здесь на высочайшем уровне. Конечно же, Юлия Персильд даёт поистине оскаровский уровень (её Людмила Павличенко запросто встаёт в один ряд с такими женскими образами, как л-т Рипли, Сара Коннор и Домино - и я неслучайно привожу в пример только голливудских персонажей, у нас экшн-героинь во-об-ще нет, если не брать недавний «Батальонъ», где актерские работы были супер, а вот цельность сюжета на монтаже пострадала изрядно). Бесконечно круты и Олег Васильков (Макар), и Никита Тарасов (Боря), и Полина Пахомова (Маша), и покойный Виталий Линецкий (майор), и трудноузнаваемый Пускепалис в коротком эпизоде. Отметим мощную режиссерскую работу (я для себя выделил несколько сильных находок). Отметим, помимо прочего, изящество и правильное содержание вступительных титров (всей индустрии пример). Признаем, что кавер Полины Гагариной и Константина Меладзе на «Кукушку» звучит лучше цоевского оригинала, а «Обiйми» - вещь пусть и немногословная, но не менее сильная. Поблагодарим создателей фильма за честность там, где она в историческом фильме уместна и нужна, и за проявленное мастерство в переработке фактов биографии во имя качественной драматургии (а кому хочется стопроцентного соответствия всех фактов - читайте книжки). И не будем зацикливаться на названии: да, можно было и лучше - но не в названии тут сила.
Займёмся разбором истории и подумаем, чему мы можем научиться. (Spoiler Alert!)
Начнём с начала - как вызвать любовь к главному герою. Александр Митта учит, что есть три способа - сделать героя смешным, профессионалом в своём деле, или жертвой несправедливости. Четвертый способ известен благодаря Блейку Снайдеру как «спасите котика» - герой должен совершить положительный поступок, помочь кому-нибудь. В «Битве за Севастополь» применяются когда три, а когда и все четыре способа.
Сначала нас шокируют ледяными отношениями отцом, который «растил её, как мальчика». Дочь празднует поступление в вуз - отец сначала осуждает её нарядное платье, а затем говорит, мол, чего тут отмечать - «должна была поступить, и поступила». И встык с этой сценой - кадр, где какой-то посторонний мужчина (как и отец героини - в военной форме) радостно нянчится с маленькой девочкой. Далее девушка обнаруживает выдающийся спортивный талант (такой, что по докладу инструктора тира её направляют на «курсы мастеров точного выстрела»). Это, кстати, тоже не вызывает адекватной реакции у отца - лишь когда дочь скрывается за дверью, он говорит (своей жене, а не дочери), что на войне женщинам хуже всего. Выходит, кстати, что отец так или иначе любит Людмилу. Она, правда, этой любви почувствовать не может. Значит, профессионал в своем деле - есть, жертва несправедливости - есть. И - «спасите кошку»: на пляже Людмила в своей суровой манере велит подруге Маше сидеть в тени, т. к. у той недавно был солнечный удар. Отец выступает в качестве того, что некоторые называют «тенью»: он - та психологическая травма, которую героиня так и не сможет до конца залечить. После разговора с отцом дочь отправляется на фронт. И даже на фронте она очень нескоро услышит слова одобрения! Генерал вручит ей наградное ружье со словами «молодец Мишка!», имея в виду её отца.
Героическая история, как правило, строится по правилам мифа или, что примерно то же самое, волшебной сказки. Сначала - приглашение в путешествие, затем отказ и последующее принятие вызова. В данном случае в день нападения Германии на СССР героиня вынуждена, уже зная, что началась война, сначала идти в оперу, а уж потом - «Я закончила курсы мастеров точного выстрела, я нужнее там» - отправляется на фронт. Далее герой по законам жанра, как правило, преодолевает трёх антагонистов - каждый будет сильнее предыдущего. Здесь антагонист, в общем-то, один - фашистские захватчики (лишь к финалу появляется некая персонификация в виде лучшего немецкого снайпера, ради дуэли с которым Людмила вынуждена мобилизовать все оставшиеся физические и душевные силы). Но три этапа пути всё же в наличии - это три печально завершившихся фронтовых романа.
1. Капитан Макаров, или просто Макар. Макар несколько раз за очень короткий период спасает Людмилу - от пули, от чрезмерно настойчивого лётчика (впрочем, от лётчика Людмила спасется всё-таки сама), и выкапывает из-под земли - можно сказать, с того света, из могилы. Перерождение. Прийдя в себя на больничной койке, Людмила шепчет ему «я тебя люблю». Но Макар погибает где-то за кадром, пока Людмила проходит лечение, и она, унаследовав его винтовку, возвращается на фронт.
2. Лёня Киценко (Цыганов). Здесь намечается второе перерождение и второе эмоциональное открытие Людмилы (она понимает, что хочет ребёнка) и самая эффектная реплика фильма: «Война - это не только смерть. Война - это такая жизнь. […] Нельзя жить ради мести». Именно здесь всё то, что подавляет в себе Людмила до войны (а судя по последнему кадру - и после) оживает. Лёня - самая эмоциональная фаза фильма, и три ключевых эпизода с ним - это три, так сказать, музыкальных клипа: развитие отношений - кавер «Кукушки» в исполнении Полины Гагариной, роман - «Miss Pavlichenko» Вуди Гатри, и трагический финал - «Обiйми» Океана Эльзы. Здесь - самые красивые и поэтичные кадры. Здесь Людмила становится человеком.
3. Врач Боря. Эта сюжетная линия «как бы» остаётся фоном для двух вышеперечисленных, но она намечается раньше них, и по итогу оказывается самой важной и серьезной, тут уже нет ни возвышенных фраз, ни мыслей о ребёнке, тут - просто жизнь. «Это мой довоенный друг», - представляет его Людмила Лёне. В контексте ситуации «довоенный» само по себе уже звучит, как пустое место, а быть у женщины на положении «друга» - самая безнадёжная ситуация для того, кто неё влюблен. Боря, выражаясь современной терминологией, у Людмилы во френдзоне. Он удостаивается от неё одного поцелуя - за то, что признаёт годной к строевой службе в тот момент, когда ей это было нужно. Но в конце концов Людмила назовёт его героем - того, кого в начале фильма лётчик несправедливо и не по делу назовёт трусом. Правда, сам он слова «герой» в свой адрес не услышит - слова Людмилы передаёт нам рассказчица, Элеанор Рузвельт. А вот оскорбления в свой он слышал, и отвечал более чем достойно. «Вы сможете кого-нибудь защитить?» - «Нет, - не дрогнув, отвечает Боря. - Защитить не могу, а вот спасти - могу». И Боря несколько раз выхаживает, а в итоге действительно спасает Людмилу, отдав ей свой эвакуационный талон, тогда как «смелый» и «мужественный» лётчик пытается изнасиловать Людмилу со словами «мы взрослые люди».
Отношения Людмилы с мужчинами прерываются самым драматичным образом. Макар погибает где-то вне экрана. Лёня явно собирается начать разговор, которого Людмила от него так ждёт - и именно в этот момент взлетает сигнальная ракета, начинается артобстрел. Да и Боря сажает Людмилу на подлодку и прощается в бесплодной надежде «таки выбраться отсюда», вспомнив поход в оперу и рыбу-фиш у родителей - а кроме них, больше-то ничего радостного и не было. И всё это - за один с чем-то год войны, 1941-42, из которых несколько месяцев главная героиня находилась на больничной койке, а остальное время пачками валила вражеских солдат! В этой плотности событий - еще одно достоинство картины: история одного человека длиною в четверть войны. Начинаешь думать о масштабе войны в целом - и не можешь уместить этого в голове.
К слову, три способа идентификации с героем, используемые для создания эмоциональной привязки зрителя к Людмиле, используются и для её мужчин. Все они - профи, все так или иначе - жертвы несправедливости, и все, в конечном счете, спасают её, Людмилу. А Боря, к тому же, смешной.
Еще у необщительной и сосредоточенной Людмилы есть подруга Маша, чей характер полностью противоположен главной героине. Маша полна жизни, в какой-то степени даже наивна. Она живёт в мечте, в светлом будущем. Сначала - еще в мирное время - у нее на уме романтичнейший выбор между моряками и лётчиками. Затем - грандиозный эпизод в окопе, когда она перевязывает раненого фашиста (и не забывает написать записку с временем наложения жгута: «всё, мой хороший!»), а через секунду этого самого фашиста кладёт из своей винтовки Людмила. Затем в блиндаже она дарит Людмиле тёплое белье: «нам с тобой еще рожать». Наконец приглашает Людмилу и Лёню на свадьбу, которой, как окажется, не суждено состояться. И даже на поминках, которые случаются вместо, она еще пытается - уже через силу и тщетно - сохранять бодрое расположение духа. В итоге Людмила спасается, а Маша погибает, как и тысячи оставшихся в Севастополе. И ей мы тоже сочувствуем - она смешная, она заботится о Людмиле, она профи (эпизод с раненым немцем!), и, в конечном счете, тоже жертва.
Элеонора Рузвельт, от лица которой ведется повествование - это рассказчик для нас и «ментор» для главной героини. На самом деле, конечно, функции ментора в фильме распределены в равной степени между Элеонорой, любимыми мужчинами, а также майором, обучавшим снайперов на курсе молодого бойца. Но Элеонора стоит особняком, т. к. находится вне театра военных действий и, в общем, является единственной женщиной, которая напоминает Людмиле о том, что она, Людмила, - женщина (на контрасте - недалёкий и завистливый глава советской делегации Красавченко: «Ты - не женщина, ты - советский солдат»). Здесь же - комичнейший эпизод, где Людмила оказывается в платье и сапогах, а Рузвельт - в советской армейской пилотке. Только здесь, вдали от фронта и наедине с этой пожилой женщиной Людмила может себе позволить быть слабой, выдохнуть «я больше не могу». Здесь мы - по-моему, впервые в кино о Великой Отечественной - видим посттравматический синдром (Людмила пугается упавшей на пол сковороды). В конце концов, именно «американская» линия оправдывает голливудский киноязык, надеюсь, открывающий фильму дорогу в мировой прокат, т. к. выглядит уместно, оправдана историческими фактами и превращает фильм из национального в глобальный.
Помимо прочего, в фильме классные диалоги:
- Товарищ майор, отойдите! [от мишени]
- Стреляй! Ты же снайпер, а не артиллерист.
- Я давно хотел остаться с тобой наедине.
- Зачем? Не надо, я вас не люблю.
- Позаботься о ней.
- У нас тут обо всех хорошо заботятся.
- Она не все. Она особенная.
- Я знаю, что она особенная. Я тоже ее люблю, и давно.
- Ну тогда я спокоен.
- Я полюбил Людмилу еще до войны.
- Жалеешь?
- Что влюбился?
- Что на войну пошел.
- Нет, здесь мы с ней иногда видимся.
И вот еще что. Иногда отмечают «скомканность» финала. Не соглашусь. Просто финал - не самый драматичный эпизод фильма. Для меня все эмоции сосредоточились во фронтовых, а не американских или послевоенных советских сценах. Не могла же, в самом деле, Павличенко разрыдаться на плече у Элеоноры Рузвельт! Это было бы нечестно и разрушило бы тщательно выстроенный образ персонажа. Но в самом последнем кадре есть то, что я больше всего люблю в фильмах, которые заканчиваются хэппи-эндом: осознание, что не всё так просто. Павличенко, со слов рассказчицы, «выиграла все свои войны - и как солдат, и как женщина». И вот - 1957, опера, в ложе сидит спокойная сорокалетняя женщина с золотой звездой на груди, выглядящая лет на 10-20 старше. Рядом - сын в пионерском галстуке и Элеонора Рузвельт. А ощущения счастья как-то нет. Но откуда ему взяться? Ведь если война закончилась - это еще не значит, что раны не болят.
Как всегда - со спойлерами, то есть, для обсуждения с посмотревшими. А всем, кто еще не посмотрел - твердый совет посмотреть. Это уже, как минимум третий отечественный фильм с начала года, который нельзя пропустить.
Click to view1957 год. Элеонора Рузвельт прибывает в Москву. Но прежде, чем отправиться на официальный приём, она просит отвезти её к старой подруге. Встречающий её дипломат не видит причины отступать от протокола. Тогда Элеонора рассказывает ему о том, кого именно она хочет навестить. Это - Людмила Михайловна Павличенко, героиня Советского Союза, легендарная женщина-снайпер, убившая 309 нацистов. Четырежды раненная Павличенко приезжала в Штаты в 1942 году в составе советской делегации, по личному приглашению Первой Леди жила в Белом доме, отправилась в поездку по США, и убедила американское руководство открыть второй фронт.
Большую часть экранного времени, естественно, занимает война, но война выглядит еще драматичнее на контрасте со сценами сытой и мирной жизни на официальных приёмах в США и с солнечной комедией в довоенном СССР.
Как им удалось сделать кино эпического размаха и высокого кинематографического качества за 5 млн $ со сценами уровня «Перл-Харбора» (не столь длинными, но не менее красивыми) - отдельный большой вопрос на зависть многим и многим. Не будем долго говорить об актерских работах - все они здесь на высочайшем уровне. Конечно же, Юлия Персильд даёт поистине оскаровский уровень (её Людмила Павличенко запросто встаёт в один ряд с такими женскими образами, как л-т Рипли, Сара Коннор и Домино - и я неслучайно привожу в пример только голливудских персонажей, у нас экшн-героинь во-об-ще нет, если не брать недавний «Батальонъ», где актерские работы были супер, а вот цельность сюжета на монтаже пострадала изрядно). Бесконечно круты и Олег Васильков (Макар), и Никита Тарасов (Боря), и Полина Пахомова (Маша), и покойный Виталий Линецкий (майор), и трудноузнаваемый Пускепалис в коротком эпизоде. Отметим мощную режиссерскую работу (я для себя выделил несколько сильных находок). Отметим, помимо прочего, изящество и правильное содержание вступительных титров (всей индустрии пример). Признаем, что кавер Полины Гагариной и Константина Меладзе на «Кукушку» звучит лучше цоевского оригинала, а «Обiйми» - вещь пусть и немногословная, но не менее сильная. Поблагодарим создателей фильма за честность там, где она в историческом фильме уместна и нужна, и за проявленное мастерство в переработке фактов биографии во имя качественной драматургии (а кому хочется стопроцентного соответствия всех фактов - читайте книжки). И не будем зацикливаться на названии: да, можно было и лучше - но не в названии тут сила.
Займёмся разбором истории и подумаем, чему мы можем научиться. (Spoiler Alert!)
Начнём с начала - как вызвать любовь к главному герою. Александр Митта учит, что есть три способа - сделать героя смешным, профессионалом в своём деле, или жертвой несправедливости. Четвертый способ известен благодаря Блейку Снайдеру как «спасите котика» - герой должен совершить положительный поступок, помочь кому-нибудь. В «Битве за Севастополь» применяются когда три, а когда и все четыре способа.
Сначала нас шокируют ледяными отношениями отцом, который «растил её, как мальчика». Дочь празднует поступление в вуз - отец сначала осуждает её нарядное платье, а затем говорит, мол, чего тут отмечать - «должна была поступить, и поступила». И встык с этой сценой - кадр, где какой-то посторонний мужчина (как и отец героини - в военной форме) радостно нянчится с маленькой девочкой. Далее девушка обнаруживает выдающийся спортивный талант (такой, что по докладу инструктора тира её направляют на «курсы мастеров точного выстрела»). Это, кстати, тоже не вызывает адекватной реакции у отца - лишь когда дочь скрывается за дверью, он говорит (своей жене, а не дочери), что на войне женщинам хуже всего. Выходит, кстати, что отец так или иначе любит Людмилу. Она, правда, этой любви почувствовать не может. Значит, профессионал в своем деле - есть, жертва несправедливости - есть. И - «спасите кошку»: на пляже Людмила в своей суровой манере велит подруге Маше сидеть в тени, т. к. у той недавно был солнечный удар. Отец выступает в качестве того, что некоторые называют «тенью»: он - та психологическая травма, которую героиня так и не сможет до конца залечить. После разговора с отцом дочь отправляется на фронт. И даже на фронте она очень нескоро услышит слова одобрения! Генерал вручит ей наградное ружье со словами «молодец Мишка!», имея в виду её отца.
Героическая история, как правило, строится по правилам мифа или, что примерно то же самое, волшебной сказки. Сначала - приглашение в путешествие, затем отказ и последующее принятие вызова. В данном случае в день нападения Германии на СССР героиня вынуждена, уже зная, что началась война, сначала идти в оперу, а уж потом - «Я закончила курсы мастеров точного выстрела, я нужнее там» - отправляется на фронт. Далее герой по законам жанра, как правило, преодолевает трёх антагонистов - каждый будет сильнее предыдущего. Здесь антагонист, в общем-то, один - фашистские захватчики (лишь к финалу появляется некая персонификация в виде лучшего немецкого снайпера, ради дуэли с которым Людмила вынуждена мобилизовать все оставшиеся физические и душевные силы). Но три этапа пути всё же в наличии - это три печально завершившихся фронтовых романа.
1. Капитан Макаров, или просто Макар. Макар несколько раз за очень короткий период спасает Людмилу - от пули, от чрезмерно настойчивого лётчика (впрочем, от лётчика Людмила спасется всё-таки сама), и выкапывает из-под земли - можно сказать, с того света, из могилы. Перерождение. Прийдя в себя на больничной койке, Людмила шепчет ему «я тебя люблю». Но Макар погибает где-то за кадром, пока Людмила проходит лечение, и она, унаследовав его винтовку, возвращается на фронт.
2. Лёня Киценко (Цыганов). Здесь намечается второе перерождение и второе эмоциональное открытие Людмилы (она понимает, что хочет ребёнка) и самая эффектная реплика фильма: «Война - это не только смерть. Война - это такая жизнь. […] Нельзя жить ради мести». Именно здесь всё то, что подавляет в себе Людмила до войны (а судя по последнему кадру - и после) оживает. Лёня - самая эмоциональная фаза фильма, и три ключевых эпизода с ним - это три, так сказать, музыкальных клипа: развитие отношений - кавер «Кукушки» в исполнении Полины Гагариной, роман - «Miss Pavlichenko» Вуди Гатри, и трагический финал - «Обiйми» Океана Эльзы. Здесь - самые красивые и поэтичные кадры. Здесь Людмила становится человеком.
3. Врач Боря. Эта сюжетная линия «как бы» остаётся фоном для двух вышеперечисленных, но она намечается раньше них, и по итогу оказывается самой важной и серьезной, тут уже нет ни возвышенных фраз, ни мыслей о ребёнке, тут - просто жизнь. «Это мой довоенный друг», - представляет его Людмила Лёне. В контексте ситуации «довоенный» само по себе уже звучит, как пустое место, а быть у женщины на положении «друга» - самая безнадёжная ситуация для того, кто неё влюблен. Боря, выражаясь современной терминологией, у Людмилы во френдзоне. Он удостаивается от неё одного поцелуя - за то, что признаёт годной к строевой службе в тот момент, когда ей это было нужно. Но в конце концов Людмила назовёт его героем - того, кого в начале фильма лётчик несправедливо и не по делу назовёт трусом. Правда, сам он слова «герой» в свой адрес не услышит - слова Людмилы передаёт нам рассказчица, Элеанор Рузвельт. А вот оскорбления в свой он слышал, и отвечал более чем достойно. «Вы сможете кого-нибудь защитить?» - «Нет, - не дрогнув, отвечает Боря. - Защитить не могу, а вот спасти - могу». И Боря несколько раз выхаживает, а в итоге действительно спасает Людмилу, отдав ей свой эвакуационный талон, тогда как «смелый» и «мужественный» лётчик пытается изнасиловать Людмилу со словами «мы взрослые люди».
Отношения Людмилы с мужчинами прерываются самым драматичным образом. Макар погибает где-то вне экрана. Лёня явно собирается начать разговор, которого Людмила от него так ждёт - и именно в этот момент взлетает сигнальная ракета, начинается артобстрел. Да и Боря сажает Людмилу на подлодку и прощается в бесплодной надежде «таки выбраться отсюда», вспомнив поход в оперу и рыбу-фиш у родителей - а кроме них, больше-то ничего радостного и не было. И всё это - за один с чем-то год войны, 1941-42, из которых несколько месяцев главная героиня находилась на больничной койке, а остальное время пачками валила вражеских солдат! В этой плотности событий - еще одно достоинство картины: история одного человека длиною в четверть войны. Начинаешь думать о масштабе войны в целом - и не можешь уместить этого в голове.
К слову, три способа идентификации с героем, используемые для создания эмоциональной привязки зрителя к Людмиле, используются и для её мужчин. Все они - профи, все так или иначе - жертвы несправедливости, и все, в конечном счете, спасают её, Людмилу. А Боря, к тому же, смешной.
Еще у необщительной и сосредоточенной Людмилы есть подруга Маша, чей характер полностью противоположен главной героине. Маша полна жизни, в какой-то степени даже наивна. Она живёт в мечте, в светлом будущем. Сначала - еще в мирное время - у нее на уме романтичнейший выбор между моряками и лётчиками. Затем - грандиозный эпизод в окопе, когда она перевязывает раненого фашиста (и не забывает написать записку с временем наложения жгута: «всё, мой хороший!»), а через секунду этого самого фашиста кладёт из своей винтовки Людмила. Затем в блиндаже она дарит Людмиле тёплое белье: «нам с тобой еще рожать». Наконец приглашает Людмилу и Лёню на свадьбу, которой, как окажется, не суждено состояться. И даже на поминках, которые случаются вместо, она еще пытается - уже через силу и тщетно - сохранять бодрое расположение духа. В итоге Людмила спасается, а Маша погибает, как и тысячи оставшихся в Севастополе. И ей мы тоже сочувствуем - она смешная, она заботится о Людмиле, она профи (эпизод с раненым немцем!), и, в конечном счете, тоже жертва.
Элеонора Рузвельт, от лица которой ведется повествование - это рассказчик для нас и «ментор» для главной героини. На самом деле, конечно, функции ментора в фильме распределены в равной степени между Элеонорой, любимыми мужчинами, а также майором, обучавшим снайперов на курсе молодого бойца. Но Элеонора стоит особняком, т. к. находится вне театра военных действий и, в общем, является единственной женщиной, которая напоминает Людмиле о том, что она, Людмила, - женщина (на контрасте - недалёкий и завистливый глава советской делегации Красавченко: «Ты - не женщина, ты - советский солдат»). Здесь же - комичнейший эпизод, где Людмила оказывается в платье и сапогах, а Рузвельт - в советской армейской пилотке. Только здесь, вдали от фронта и наедине с этой пожилой женщиной Людмила может себе позволить быть слабой, выдохнуть «я больше не могу». Здесь мы - по-моему, впервые в кино о Великой Отечественной - видим посттравматический синдром (Людмила пугается упавшей на пол сковороды). В конце концов, именно «американская» линия оправдывает голливудский киноязык, надеюсь, открывающий фильму дорогу в мировой прокат, т. к. выглядит уместно, оправдана историческими фактами и превращает фильм из национального в глобальный.
Помимо прочего, в фильме классные диалоги:
- Товарищ майор, отойдите! [от мишени]
- Стреляй! Ты же снайпер, а не артиллерист.
- Я давно хотел остаться с тобой наедине.
- Зачем? Не надо, я вас не люблю.
- Позаботься о ней.
- У нас тут обо всех хорошо заботятся.
- Она не все. Она особенная.
- Я знаю, что она особенная. Я тоже ее люблю, и давно.
- Ну тогда я спокоен.
- Я полюбил Людмилу еще до войны.
- Жалеешь?
- Что влюбился?
- Что на войну пошел.
- Нет, здесь мы с ней иногда видимся.
И вот еще что. Иногда отмечают «скомканность» финала. Не соглашусь. Просто финал - не самый драматичный эпизод фильма. Для меня все эмоции сосредоточились во фронтовых, а не американских или послевоенных советских сценах. Не могла же, в самом деле, Павличенко разрыдаться на плече у Элеоноры Рузвельт! Это было бы нечестно и разрушило бы тщательно выстроенный образ персонажа. Но в самом последнем кадре есть то, что я больше всего люблю в фильмах, которые заканчиваются хэппи-эндом: осознание, что не всё так просто. Павличенко, со слов рассказчицы, «выиграла все свои войны - и как солдат, и как женщина». И вот - 1957, опера, в ложе сидит спокойная сорокалетняя женщина с золотой звездой на груди, выглядящая лет на 10-20 старше. Рядом - сын в пионерском галстуке и Элеонора Рузвельт. А ощущения счастья как-то нет. Но откуда ему взяться? Ведь если война закончилась - это еще не значит, что раны не болят.